После условного стука в железную дверь меня – опять вопреки моим опасениям – встретила миленькая девушка. Она презрительно фыркнула на попытку парня сделать комплимент и, мягко улыбнувшись мне, поманила за собой. Еще пару минут мы потратили на проход по серым бетонным коридорам, а затем дошли до простой пластиковой двери, всем своим хлипким видом говорящей, что за ней нет ничего странного и опасного.

Внутрь моя проводница входить не стала, лишь услужливо открыла дверь, предлагая мне сделать это самому.

И вот как только я шагнул через порог, дурные ожидания оправдались в полной мере. Даже не знаю, что меня напрягло больше: четверо мордоворотов в плащах или странная конструкция с закрепленной в ней обнаженной девушкой. Звук, с которым закрылась деверь, показался мне до крайности зловещим.

Если не считать старого Хаима, все участники этой затеи были людьми, даже здоровяки в плащах лишь косили под орков, которые в свою очередь копировали ковбоев. А вот девушка выглядела очень необычно. И дело даже не в том, что конструкция, в которой она была закреплена, явно была из ассортимента любителей садомазо, или же в ее затуманенном взоре. Меня одолевала уверенность, что к роду человеческому пленница не имеет никакого отношения. Впрочем, если учесть то, на встречу с кем я направлялся, оно и неудивительно. Но в моих фантазиях все выглядело совсем по-другому.

– Нравится? – заговорил один из здоровяков.

Причем в его голосе я уловил интонацию давешнего фавна.

– Что-то не очень, – осторожно ответил я, оглядываясь в поисках путей к отступлению и закономерно не находя их.

– Не любишь, когда пожестче? – сочувственно спросил здоровяк.

– Вообще.

– Ничего, сейчас хлебнешь зелья и выдашь такую страсть, что наша куколка обязательно одарит тебя чем-то очень вкусным.

Хмель окончательно выветрился из моей головы вместе с последними крохами авантюризма. Просчитать дельнейшее было несложно. Если я сделаю то, что мне предлагается, то жить с таким грузом будет очень сложно. Но страшнее всего было то, что дрянь, флакон с которой говорун уже держал в руке, могут влить и силой. Дальнейшие перспективы даже представлять не хочется.

Мысли панически заметались в голове, и тут наконец-то снизошел мой любимый пофигизм. Все стало просто и понятно.

– А может, разойдемся по-хорошему? – Мои губы сами расползлись в слегка придурковатой улыбке.

– Смотри, какой дерзкий, – обратился к подельникам говорун, и вдруг его глаза заледенели.

Выхватив револьвер из кобуры, он навел его мне прямо в лоб:

– Конечно, все будет по-хорошему. Ты же почти свой. Сейчас оприходуешь цыпочку и вольешься в нашу дружную компанию. Будешь работать на шефа не за совесть, а за страх. Сам не захочешь, чтобы гоблины узнали, как ты изнасиловал фею.

Теперь все окончательно встало на свои места. Так они и деньги зарабатывают, и ряды свои пополняют новоиспеченными магами. А если я стану одаренным, так вообще получится лучше некуда. В смысле, для них, а не для меня. Сталкиваться с настолько экстремальным рекрутингом мне еще не доводилось.

Не обращая внимания на револьвер, я повернул голову, чтобы посмотреть в угол, где находилась пленница. Теперь все рассмотрел подробно. Раньше мой взгляд соскальзывал, потому что было невыносимо стыдно за то, как по дурости вляпался в подобную мерзость. Теперь уже не стыдно.

Устройство выгнуло девушку в неудобное для нее положение, зато насильнику предоставлялись все условия для черного дела. Она была очень красива, можно сказать совершенна. Платиновые волосы, тонкий, чуть вздернутый носик и пронзительно изумрудные глаза. Муть в них чуть развеялась, и наши взгляды встретились.

Сквозь спасительный пофигизм пробился мучительный выброс бессильной ярости.

Прости, сестренка. Прости, что не смогу помочь.

Повернувшись, я посмотрел на мерзкую харю бандита.

– Ну же, малыш, не дрейфь, – с улыбкой произнес он, протягивая левой рукой флакон с декоктом.

– Засунь себе это в дупло, – с издевкой произнес я и добавил: – Коррхастр.

В принципе это слово даже не ругательное, означает «младший друг», но, учитывая популярный у орков, несмотря на всю их брутальность, бисексуализм, акценты резко смещаются, и моему собеседнику этот нюанс явно прекрасно известен.

Бедолага аж пятнами пошел. Я не стал закрывать глаза. Фиг ему, а не такое удовольствие. Возможно, зря. Выстрел, который должен был избавить меня от лишних мучений, так и не раздался. Бандит скрипнул зубами и, ловко перехватив револьвер, попытался двинуть им меня в морду. Но там, куда он ударил, моей головы уже не было.

Резко согнув колени, я провалился вниз. Не получившего ударной опоры бандита чуть развернуло, как раз под мой выпад. Раскорячившись как лягушка, я после короткого замаха влепил ему кулаком в самое сокровенное для любого мужика место.

Неспортивно и не по понятиям? Плевать! Жизнь в детдоме учит многому, но уроков правил хорошего тона там нет. А от бандитских понятий меня всегда тошнило.

Мой противник, хрюкнув, начал скукоживаться и заваливаться набок. Обзор сразу улучшился, но радости это не принесло. Три бугая ринулись ко мне с явно нехорошими намерениями. А тут, как назло, куда-то подевался мой пофигизм, и стало очень страшно.

Негромкий хлопок я как-то пропустил, а вот пролетевшую за спинами бегущих ко мне бандитов якобы пластиковую дверь рассмотрел очень хорошо. Особенно то, как она углом глубоко воткнулась в бетонную стену. Дверь точно не простая, и запулил ее кто-то очень сильный.

В следующий миг бандитам стало не до меня, а мне не до конструкционных особенностей якобы пластиковых дверей. По ушам ударил вой гоблинской сирены. Тогда в порту она задела меня лишь краем, а сейчас досталось от всей души. Захотелось заползти куда-то под бетонный пол.

Когда навалилась тишина, я даже не поверил своему счастью и лишь через десяток секунд вспомнил о том, где и при каких обстоятельствах нахожусь. С трудом разлепив веки, я увидел, что в обширном помещении стало вдруг тесно из-за доброй дюжины здоровенных орков. Причем не простых, а хорошо бронированных. На первый взгляд кирасы, надетые поверх тактических костюмов с нашивками жандармерии, казались нелепыми, как и шлемы без забрал, лишь с прорезями для глаз.

Оторвав взгляд от этих монстров, я посмотрел на своих недавних оппонентов. Говорун слабо поскуливал, а вот его друзья почему-то лежали неподвижно, хотя должны были уже оклематься. Чай, поздоровее меня будут. Мало того – их никто не спешил вязать. Ответ на мой вопрос был прост как мычание: один из орков подошел ближе и без затей просто выстрелил из своего монструозного револьвера в голову навеки замолкшего говоруна.

Вот вам и законность. Группа захвата, полностью состоящая из пришлых, мочит людей без суда и следствия. Что-то мне уже не так сильно хочется жить в этом чудесном городе очень добрых волшебников.

И только через пару секунд, когда бронированный орк с ленцой вернул весь покрытый чуть светящимися рунами револьвер в набедренную кобуру, логика и почерпнутые из Сети знания наконец-то пробились в мой шокированный мозг. Здоровяк явно не собирался убивать меня, что, согласитесь, не так уж плохо. Кроме того, это – спецназ жандармерии Серого города, а сейчас они работают в Черном городе, так что не скованы никакими законами. Что-то мне подсказывало, что верховный комиссар и полубандитская верхушка данного человейника не станут ссориться из-за группы похитителей и насильников. Ну, и намеки бандитов, что гоблинам ну очень не понравится насилие над феей, тоже многое объясняют.

Кстати, насчет гоблинов. В компании орков жабомордых оказалось аж две штуки. Один был в кожаном сюртуке до колен и с котелком на голове. Гоблин опирался на трость и, не отрываясь, смотрел на фею, как и его родич, а скорее всего, родичка, закутанная в бурнус, словно бедуин.

Осознав, что всем на меня плевать, я все же не рискнул встать на ноги и просто сел по-турецки, продолжая наблюдать за происходящим вокруг феи. Гоблинша в бурнусе уже успела набросить на освобожденную пленницу плащ и, чуть отступив, опустилась перед ней на колени. От тихой песни гоблинши – а скорее, от ее направленного обожания – фея словно наливалась силой. Волшебное существо присело на корточки рядом с певуньей и нежно коснулась ее головы тонкими пальчиками.

Дальнейший просмотр этой, без сомнения, сакральной сцены был прерван оказавшимся рядом со мной гоблином. Он явно заметил мой интерес к событию:

– Ну и как вам приключение, молодой человек?

Одежда, цвет узоров на коричневой морде и даже голос были совсем другие, но я ни на секунду не засомневался в том, что это – фор Хаим собственной персоной. Или же тот, кто выдавал себя за старого торговца.

– Так себе развлечение, – вяло ответил я, все еще пребывая в состоянии адреналинового отката.

Вставать не хотелось, так что я продолжал сидеть скрестив ноги. Гоблин был невысоким, и сильно задирать голову не приходилось.

– Скажи спасибо, что жив остался, – отбросив вежливость, жестко сказал пришлый. – Если бы ты успел обидеть госпожу, лежал бы рядом с остальными.

Злость с легкостью победила апатию, и я даже встал, чтобы смотреть на собеседника сверху вниз:

– Вот только не надо вешать на меня всех дохлых собак. Вы развели меня словно пацана. Подставили, используя как приманку. Уверен, другого способа добраться сюда у вас попросту не было. – Внезапно меня озарила догадка: – Небось, и насчет пограничника соврали?

Гоблин ехидно ощерился мелкими зубами и театрально развел руками:

– Я тебе что, видящий, чтобы определить на глазок тонкое строение ауры? Старый Хаим мог, но сейчас его мерзкую душонку уже догрызают чокоры в Темной бездне. Скорее всего, ты простой чел. Некоторым удается без токсикоза прожить в городе три-четыре дня.

Не знаю почему, но я даже не расстроился. Усталость была дикой, и у меня уже не осталось других желаний, кроме как оказаться на барже и выспаться. О том, что будет завтра, думать не хотелось.

– Мерзкая ты жаба, – выдохнул я и почувствовал себя еще хуже от того, что опустился до тупых оскорблений.

– Кто бы говорил, чел. Сам… – Внезапно хоть и резкая, но без лишней экспрессии речь гоблина оборвалась. Он смотрел уже не на меня, а куда-то в сторону.

Я резко повернулся и оказался вплотную к фее. Она была на полголовы ниже меня, но это не мешало нам сцепиться взглядами. Плащ все еще был на ней, но девушка не стала кутаться в него, и все прелести по-прежнему оставались на виду.

Она протянула ладошку и прикоснулась пальцами к моей щеке. Совсем как та бесовка, но в этот раз мне не хотелось отшатнуться. Наоборот, стало очень страшно, что этот удивительный момент что-то или кто-то может испортить.

Она была прекрасна. Нет, ничего зверино-мужского во мне не шевельнулось, просто всего затопило ощущением восхищения и нежности. Я был безумно рад, что она жива и на свободе.

Вторая ладошка легла мне на другую щеку. Фея поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.

Я всегда презрительно морщился, когда читал посты с сопливыми излияниями романтических девочек. Ну, там бабочки в животе, радуга в глазах и распахнувшееся мироздание. Но именно все это я и ощутил от поцелуя феи. Меня словно вышвырнуло из родной вселенной куда-то невообразимо далеко – в пугающе прекрасное измерение.

Назад я возвращался очень долго, а когда осознал себя в воняющем кровью и пороховым дымом подвале, феи уже не было. Ни ее, ни гоблинши в бурнусе. Лишь фальшивый фор Хаим удивленно смотрел на меня, явно пребывая в некоторой растерянности. Заметив, что мой взгляд стал осмысленным, он задумчиво выдал:

– Похоже, ты вел себя достойно, раз уж госпожа проявила благосклонность. Так что не будем бросать тебя в человейнике и довезем до Серого города. – Сказав это, он выудил из кармана сюртука телефон и протянул мне. – Держи, тут какой-то Антонов уже раз сто тебе звонил.

Это действительно оказался мой смартфон. Пропущенных от Грека было, конечно, не сто, но все равно много. Так что я тут же перезвонил, благо даже бетонные стены не помешали.