Интересно, сможет ли Арвин и дальше тянуть время? Ведь спешка с судом нужна была именно для того, чтобы князья не успели среагировать.

А между тем прокурор зачитал обвинения и показания свидетелей. Если пересказать в двух словах – уважаемый и вежливый дворянин Чудинов беседовал с тремя Сидоровыми, а затем злобный Аскольд ни с того ни с сего врезал ему по лицу – после чего Чудинову сильно нездоровится.

Как именно проявляются симптомы нездоровья, прокурор не пояснил.

– Это то, что касается нынешнего преступления Аскольда Сидорова, ваша честь, – продолжил речь обвинитель. – Но, как вам известно, у Сидорова ранее уже был конфликт с представителем привилегированного сословия. Не далее как в прошлом месяце Сидоров превысил допустимые пределы самообороны и травмировал напавших на него, по приказу господина, Слуг рода Голиковых. Кроме того, у меня имеется информация о ещё одном конфликте между Сидоровым и дворянами.

– Расскажите нам подробности, – благосклонно кивнул судья.

– В начале августа прошлого года между Сидоровым и детьми одного дворянского рода произошёл конфликт. Сидоров напугал и унизил детей. Однако их отец, по причине чрезмерного великодушия, не стал обращаться в полицию. Но рассказал мне об этом в личной беседе и поклялся, что всё сказанное чистая правда. Я не прошу обвинять Сидорова по этому инциденту, потому и не называю имён. Однако готов поручиться, что это уже третий известный мне конфликт между Сидоровым и представителями привилегированного сословия. Ваша честь, прошу учесть этот факт при принятии решения.

– Ваше честь! Прошу учесть тот факт, что Аскольд – добрый парень. Я лично видел, как он переводил бабушку через дорогу! – вставил свои пять копеек Арвин. И ведь не соврал. Правда, это было в прошлой жизни.

Мы встретились с другом взглядами, и я приподнял указательный палец. «Обожди», а затем едва заметно кивнул в сторону моей официальной «защитницы».

В голове же у меня крутились совсем другие мысли. Всё-таки не совсем с пустыми руками играют люди Годунова. Вон раскопали историю из моего первого дня в этом мире. Накидывают на меня «грешков». А то, что эти «дети» дворянского рода убили предыдущего Аскольда Сидорова – ничего не значащие детали. Как и собственно то, что заявление на меня они не подали, потому что в своё время на них надавила Алиса, и отец этих «детей» дал великой княжне слово аристократа, что претензий ко мне не имеет.

После прокурора с речью выступала моя «защитница» Наташа. Говорила, какой я отличник учёбы, член учсовета, предприимчивый молодой человек и талантливый боец. Весь из себя – золото. И лишь после долгих соловьиных трелей очень кратко обозначила мою позицию по этому конфликту.

– По словам Аскольда Игоревича, у его сиятельства княжича Новочеркасского имеется аудиозапись разговора, сделанная во время конфликта, – закончила Наташа.

– Всё так! – вновь обратил на себя всеобщее внимание Арвин. – И там ясно слышна угроза изнасиловать одного прекрасного человека. Так что Аскольду ещё спасибо нужно сказать за то, что помог Георгию Максимовичу прийти в себя. Никто же не будет утверждать, что Георгий Максимович в здравом рассудке намеревался надругаться над достойной сударыней? – поигрывая аудиокассетой в руках, холодно произнёс княжич и окинул колючим взглядом всех присутствующих.

– Мы обязательно ознакомимся с содержимым, ваше сиятельство, – пообещал судья и отправил к Арвину пристава.

– Хочу уведомить вас, что копий у меня несколько. Одну даже оцифровали на всякий случай, чтобы не случилось утери столь ценных данных. И, ваша честь, надеюсь, вы хорошенько всё прослушаете, и нам не придётся включать запись на весь зал.

– Да, конечно, ваше сиятельство.

А нормально идём. Можем даже без Троекуровых и Оболенских справиться.

И едва в моей голове мелькнула эта мысль, как двустворчатые двери с грохотом распахнулась.

– Заседание уже идёт, ваша светлость… – услышал я чей-то жалобный голос.

И увидел князя.

Арвин говорил, что прибудет Выборгский…

Но в зал ворвался великий князь Тверской.

И он был в ярости.

Из голубых глаз летели искры; а густые светлые, почти золотые, волосы, бакенбарды и бородка напоминали взъерошенную гриву льва.

Мужчина целеустремлённо шагал вперёд, а за ним по проходу развевался бело-золотой плащ.

За всем этим внезапно ворвавшимся ураганом я не сразу заметил Яну, Алису и четырёх телохранителей, появившихся в зале вслед за великим князем.

– Ваша светлость, что вы себе позволяете… – возмутился судья, однако под конец фразы его возмущение превратилось в робкое блеяние.

Великий князь увидел наручники на моих запястьях, и лицо его побагровело.

Я почувствовал волну зародыша Ауры, прокатившуюся по залу.

– Это что вы себе позволяете?! – прогремел он так внушительно, будто Перун из местных легенд самолично явился вершить правосудие. – Немедленно освободите Аскольда!

– По… какому праву вы требуете освободить преступника?! – взвизгнул судья и побледнел от страха.

– А по какому праву вы судите моего сына как простолюдина?! – прогремел Андрей Оболенский и встал рядом со мной.

Я не мог чувствовать жи́ву из-за артефактных наручников. Однако отчётливо чувствовал облако альтеры, собравшееся вокруг великого князя Тверского.

Э… Папа?

Глава 4

Софья Троекурова в сопровождении отца и трёх телохранителей быстрым шагом шла по коридорам здания суда. Она считала, что ей чрезвычайно повезло, что Артём Вениаминович, которого близкие друзья зовут Арвин, позвонил именно в тот момент, когда она была в аэропорту, а самолёт готовили к вылету. Повезло и в том, что днём она ездила с отцом по делам, а потом отец лично решил проводить её в аэропорт.

А узнав тревожные вести, вызвался вместе лететь в Москву.

И после всей этой череды везений будет особенно неприятно опоздать на заседание суда. Хотя даже если Аскольда признают виновным, Софья была уверена, что всё ещё можно будет переиграть.

«Помолвка с младшей княжной – дело громкое. Традиции на нашей стороне».

К тому же помолвка с девушкой её статуса должна уж точно сгладить негативный эффект от судебного разбирательства над Аскольдом в глазах членов комиссии. А значит, он точно станет личным дворянином!

Когда до дверей нужного зала оставалось несколько шагов, Софья испытала лёгкую тревогу.

«Не при таких обстоятельствах я хотела дать ему ответ».

– Его светлость князь Выборгский тоже тут, – донёсся до слуха Софьи удивлённый голос одного из дежурных.

«Тоже?» – зацепилась она за слово.

Тревога в душе девушки начала нарастать.

Дежурные вяло пытались объяснить князю Выборгскому, что судебное заседание уже идёт, но тот никого не стал слушать и сам решительно открыл дверь.

Софья не отставала от отца ни на шаг. Перешагнув порог зала, вновь прибывшие увидели странную картину – все присутствующие изумлённо перешёптываются, а Аскольд и великий князь Тверской стоят возле стола судьи. Сам же судья был бледен как полотно.

Софья мягко сжала запястье отца. И когда князь посмотрел на неё, кивнула на ряды скамеек, где сидели те, кто поддерживал Аскольда.

В этот момент обернулась Алиса. Наследница Оболенских выглядела чересчур потрясённой.

– Что происходит? – спросила Софья после быстрых приветствий. Она заняла свободное место возле сестёр Оболенских, а князь Выборгский, с серьёзным выражением лица, сел позади них.

– Эм… как тебе сказать… – напряжённо протянула Алиса. – Похоже, Аскольд – наш брат.

– Что? – изумлённо выпалила Софья и перевела неверящий взгляд на Аскольда.

Юноша молча стоял с невозмутимым видом у стола судьи. Когда Софья только вошла в зал, он искоса поглядывал на великого князя Тверского. Теперь он повернулся к «зрителям». Встретившись взглядом с Софьей и остальными, Аскольд улыбнулся и помахал рукой.

– То, что я и сказала, – вздохнула Алиса. – Это для всех стало неожиданностью. И для Аскольда, по-моему, тоже. После слов отца судья мог бы уже нас отпустить, но заартачился. Говорит, дело открыто и, чтобы официально его закрыть, нужен ритуал подтверждения крови. Но мы ведь в здании суда – здесь есть залы для слушания дел дворян, а там иногда проводят такие ритуалы. В общем, ждём, когда принесут артефакты.

«Подтверждение крови… – в ужасе метались мысли Софьи. – Аскольд – Оболенский? Как?! Как, чёрт возьми, это может быть?!»

– Скажи, мам, а ты что-нибудь знаешь об этом? – спросил Глеб у тёти Аскольда.

– Э… ну… – неуверенно протянула женщина, пряча глаза.

– Пожалуйста, Марина, если вам что-то известно, поделитесь с нами, – оживилась Алиса, сидевшая позади тёти Аскольда.

– Да известно мне немного… Роман моей сестры Кристины и Игоря – отца… видимо, теперь уж только Бори, закрутился быстро. Но буквально за неделю до их знакомства она рассказывала о «загадочном аристократе», который пару раз заглядывал в бар, где она работала… Ну… вы поняли. Он не назвал своей фамилии и не оставил никаких контактов. Лишь подарки и впечатления. Когда она узнала, что беременна, уже была в крепких отношениях с Игорем и паниковала, вдруг ребёнок не от него. Я… посоветовала ей забыть всех мужчин, которые были до Игоря. Да и выбора у неё особо не было, без помощи с ребёнком она бы не справилась.

– Значит, у меня появился старший брат! – радостный голос Яны прервал рассказ о прошлом, не совсем подходящий для ушей юных дев.

Софья напряжённо смотрела на родственников Аскольда. Чёрные волосы – у брата и тёти, тёмно-русые – у двоюродного брата. Ни у кого из троицы нет голубых, как ясное небо, глаз. Зато рядом сидят сёстры Оболенские – статные, высокие, светловолосые, голубоглазые.

С атрибутом «молния», в конце концов!

Хотя молнии Алисы и Яны «нормальные» – белоснежные, а не золотые, как у Аскольда.

«Проклятье! Кровь древнего рода проявилась в нём очень сильно! Но… может, всё-таки это ошибка? Но… я ведь чувствовала его странную силу… Наследие богов… Но… былины… простолюдин…»

– Соня, ты в порядке? Тебе нехорошо? – обеспокоенно спросила Алиса у лучшей подруги.

– А? Да… Да, всё нормально, прости.

– Судари и сударыни, всё внимание на сцену. Посыльный вернулся! – громко произнёс княжич Новочеркасский. Этот молодой человек явно наслаждался происходящим, отчего Софье было вдвойне обиднее.

– Ваше сиятельство, чаша истинной крови, – судья подвинул чёрную миску к краю стола, рядом положил принесённый нож. – Вы знаете, как проходит ритуал?

– Знаю, – твёрдо ответил великий князь Тверской и без промедления порезал ножом палец. Кровь закапала в миску. – Аскольд, сделай, пожалуйста, то же самое.

Человек, за которого Софья всей душой желала выйти замуж, не колебался ни мгновения. Чиркнул ножом по пальцу, кровь закапала в чашу и…

Над чашей застрекотали белоснежные молнии, порождённые общей кровью.

– Он Оболенский… – зашептались «зрители» из противоположной части судебного зала.

«Оболенский…» – обречённо подумала Троекурова.

– Не просто Оболенский! – громко объявил великий князь и указал на молнии из чаши. – Как видите, атрибут подтверждения поднялся высоко. Аскольд – мой кровный сын.

Бесшумной тенью Софья поднялась со скамьи и устремилась к выходу, пока остальные глазели на беснующиеся в чаше молнии. Князь Выборгский, сидевший позади других, вместе с охраной поспешил за дочерью.

Мысли девушки путались, она сама не поняла, как оказалась в машине.

Хлопнула дверь, князь сел рядом.

– Поехали в аэропорт, – тихо проговорила Софья.

– Миша, в аэропорт, – велел князь и поднял звуконепроницаемую перегородку.

Машина тронулась с места.

Софья сидела молча, опустив голову.

– Скажи, доченька, что произошло? – как ни в чём не бывало спросил князь. – Ты что-то забыла в княжестве?

– Что произошло?! – вскинулась Софья. – Он – Оболенский!