– Нужно, господа, более тщательно шлифовать стекло. Подключите Захариаса Янсена и Лукаша Донича. Пусть помогут. Только не рассказывайте зачем, а то они свою работу побросают и займутся зеркалами, а кто тогда их работу будет делать. Ну, и главное, нам нужно получать более прозрачное стекло. Это немного зеленовато. Я знаю, как это сделать, нужно один из компонентов стекла заменить на другой и даже знаю, где его взять, но это страшно далеко. Попробуйте пока делать не из обычного стекла, а из хрусталя и стекло сделать тоньше. И обязательно пользуйтесь повязками на лицо, вы мне живые нужны.

Йозеф Марк потуже завязал тканевую повязку, и решил нанести серебро ещё на несколько листов стекла, используя разное количество золота. Мог ли он ещё год назад думать, что сможет поучаствовать в создании фарфора и стекла, делать зеркала, даже не делать, а по сути, изобретать их. Он всё хотел получить философский камень и научиться делать золото из свинца и ртути. Наивный. Зачем делать золото из ртути, если с её помощью можно делать зеркала, которые дороже золота. Может, простое амальгамирование и имелось в виду древними, когда они говорили о создании благородного металла из ртути. Ну, теперь цель ясна. Научиться, хорошо шлифовать стекло, сделать его более тонким и прозрачным и подобрать пропорции золота и серебра. Они с Жаном сделают это.

Событие двенадцатое

На этот раз Барак Бенцион пришёл один. Он доставил очередной воз золота, который Пётр сразу переправил на монетный двор. Нужно начеканить как можно больше русской монеты и пустить её гулять по Европе. Рубль должен стать международной валютой. Это сейчас на неё идёт золото и серебро, а ведь потом в ход пойдёт обычная бумага. Да даже сейчас при переплавке флоринов и изготовления из них червонцев цена металла возрастает. Кому не хочется иметь такую замечательную монету.

Еврей отчитался о продаже ручек и чернильниц, первый ажиотаж схлынул, и пришлось чуть снизить цену и больше делать ручек не из золота с драгоценными камнями, а из простого серебра, для более бедных людей. Кроме того стали появляться конкуренты, но надпись «Пурецкая волость» пока делала своё дело. Некоторые мошенники попытались подделать и её, но нанятые Буксбаумом громилы объясняли хитрецам, что без пальцев писать про любую волость тяжело.

Чернильницы тоже начали подделывать. Что ж, процесс закономерный. Нужно главное не снижать качества. Здесь, наоборот стали пользоваться спросом более дорогие, изукрашенные каменьями, мода дошла до дворян и государей.

Шоколадные конфеты ушли на ура, и Барак просил увеличить производство. Пожарский и рад бы, но пока поток какао бобов с Испании и Португалии не впечатлял. Что-то товарищ Ротшильд буксует там. Пожарский доходчиво объяснил это ювелиру и тот пообещал подключить и других людей.

Неплохо пошло в массы и зелье от цинги. Причём брали не только моряки, на которых оно было рассчитано, но и аристократы и богатые купцы, всем хотелось иметь бутылку. Может, они и не выпивали даже само лекарство. Зато есть красивая стеклянная бутылка с красивой этикеткой.

По банку тоже все прошло удачно. Буксбаум был как раз сейчас в Париже. Купили двухэтажный дом недалеко от собора Парижской Богоматери и переделали его в банк, наняли красавчика, чтобы он охмурял прислугу и выведывал об истинной платёжеспособности заёмщика. Нашли и разорившегося дворянина, согласившегося управлять банком. Сейчас строят приют для беспризорников рядом с банком, пока подбирают мальчишек побойчее и поумнее. Кредиты, правда, пришлось выдавать под семнадцать процентов, но всё одно маржа в десять процентов. Барак приехал за очередной суммой русских рублей, пообсуждали и решили увеличить уставной капитал до одного миллиона рублей. Самое главное, что авантюра с рублями удалась, некоторые даже специально приходят с просьбой поменять всякие экю и ливры на рубли, причём с приличной маржой по весу серебра и золота. Понятно, что специально возить сюда ливры, чтобы переплавить и выпустить рубли не выгодно. Это ведь через половину мира везти надо и охранять в дороге, но вот построить закрытый монетный двор где-нибудь в Париже. Это уже другой расклад, об этом стоит подумать после возвращения с Урала. Сейчас уже некогда, Волга со дня на день вскроется.

На прощанье Пётр как всегда навыдавал товарищам евреям поручений. Нужно привезти купоросное масло. Чем больше, тем лучше. Нужно поискать хлопок. Нужно скупить у актёров театра «Глобус» в Англии все пьесы Вильяма Шекспира. Нужно найти в Италии скрипичного мастера Амати и уговорить его переехать сюда со всем семейством и всеми учениками. Нужно найти тоже, наверное, в Италии хорошего композитора. Пора сочинять песни.

Кроме того нужно поискать ещё несколько растений выходцев из нового света. Нужна фасоль, нужны бобы и нужны баклажаны со сладким перцем. Пётр отдал ювелиру портреты этих растений нарисованных с его слов и эскизов художниками.

Блин, пора бы господину Ротшильду появиться с платиной и какавой. Афанасий Иванович точно помнил ещё из школьной программы, что без платины в качестве катализатора кислоты не получить. А ведь до войны с Польшей за Смоленск желательно получить гремучую ртуть и бездымный порох.

Напоследок, Пётр попросил ювелира по возможности его долю привозить не в монетах, а в произведениях искусства: картинах Микеланджело и Рафаэля, Леонардо да Винчи и прочих знаменитостей, скульптур итальянских мастеров, а если попадутся скульптуры древнегреческие или древнеримские, то брать обязательно.

Событие тринадцатое

Пётр Дмитриевич собрал своих патриархов науки и искусства на небольшое совещание. Как-то расстроил его последний пул учёных. Четыре философа и только один математик и инженер, хотелось бы наоборот. Кроме того князь понимал, что пора выходить на международный уровень. Нужно издавать книги людей живущих в Вершилово на латинском языке и отправлять их в Европу. Но вот у него были в основном астрономы, а всех последователей Коперника сейчас в Европе церковь прессует. Если он начнёт продавать там книги по астрономии, то сожгут и книги, и продавца, заодно, а его объявят врагом веры или что-то типа того. Нужны математики и физики, их церковь не притесняет. Кроме того если лучших математиков собрать в Вершилово, то они общаясь друг с другом толкнут эту науку вперёд семимильными шагами.

Вот он и собрал корифеев, чтобы предложить им вызвать математиков сюда. Тем более там, в Европе ещё и тридцатилетняя война в разгаре. В кабинете Марена Мерсе́нна собрались, Гвидо Ренни, Михаэль Мёстлин и Иоганн Кеплер и сам французский богослов.

– Вот скажите, дорогие метры, чем вас не устраивает жизнь в Вершилово. Я чего-то обещал вам и не выполнил, или с вами плохо обращаются русские?

Товарищи попереводили друг другу с его «неправильного» немецкого и за всех, как аксакал ответил Михаэль Мёстлин

– Кто вам такое сказал, Пётр Дмитриевич, мы все просто счастливы, что откликнулись на ваше приглашение и если кто-то вам чего-то наговорил, то наплюйте, это неблагодарная свинья. Скажите, кто это и мы все вместе выгоним его отсюда. В Вершилово дураки не нужны, – к концу речи профессор аж побагровел.

– Нет, господа корифеи, эти выводы я сделал сам по вашему поведению. Я всё время прошу вас приглашать сюда учёных, а за два года приехало всего несколько человек. Этого мало. Вон большая половина Академии Наук стоит пустая. Книг новых, которых ждёт от нас Государь, мы почти не издаём. Давайте попытаемся вспомнить и позвать сюда хороших математиков. Начнём с Франции, есть у вас товарищи по переписке господин Мерсенн?

– Пётр с широкой улыбкой уставился на священника.

– Фу, а я уже испугался, что среди нас завелась неблагодарная свинья. Но позвольте сначала узнать, князь, зачем вам математики? Они ведь не принесут вам никакой прибыли. Они закопались в своих цифрах и треугольниках и не видят и не слышат больше ничего.

– Прибыли мне вполне хватает. Мне нужно чтобы в Европе Россию, страну, в которой мы с вами живём, перестали называть варварской и отсталой, а стали называть великой. А для этого нужно, чтобы мы издавали книги и продавали их в Европе. Но начинать с Астрономии я не хочу, с Медицины, тем более, а вот математика как раз подойдёт.

– План не плохой. Только вот книги математиков читают единицы, в основном такие же математики. Может лучше всё-таки начать с философии. У нас сейчас собралось неплохие учёные в этой области, – покачал головой Мерсенн.

– Давайте издадим философов, если у них есть хорошие работы, а пока издаём, подъедут и математики. Так есть у вас знакомые среди математиков во Франции, – гнул своё Пётр.

– Конечно, есть, прямо сейчас навскидку готов назвать несколько имён, а в ближайшие дни написать им письма и пригласить сюда. Я много переписываюсь с Клодом Гаспа́ром Баше́ де Мезириа́ком он из городка Бурк – ан-Брес. Клод издал недавно учебник занимательных задач по арифметики, и он пишет замечательные стихи.

– Зовите его сюда. Такие люди нам нужны.

– Ещё есть Пьер Вернье, он из города Орнан. Это не совсем Франция. Это государство называется Франш-Конте Бургундия – вольное графство. Он математик и изобретатель, а сейчас работает директором монетного двора в Бургундии, – вспоминал дальше священник.

– Этого зовём в первую очередь, обещайте любые блага. Мне позарез нужен директор монетного двора.

– Но ведь наши монеты и так самые качественные и красивые в Европе? – удивился Кеплер.

– Вы же видели монеты Атлантов? Я хочу, чтобы наши монеты были не хуже, – пояснил Пётр.

– Хорошо, я завтра напишу ему письмо с приглашением, – пообещал Мерсенн и продолжил, – Есть ещё Жерар Дезарг. Он аристократ из Леона. Я о нем слышал от Рене Декарта. Сейчас он живёт в Париже и посещает кружок Шатеро-Лефевра. Декарт пишет о нём, как о выдающимся геометре.

– Поедет ли французский аристократ в Россию? Но вы, дорогой Марен его обязательно пригласите и Декарта тем более. Я слышал от Исаака Бекмана, что его преследуют за вольнодумство. Пусть едет сюда. Здесь преследуют за тугодумство, – шутка корифеям понравилась. Мерсенн её даже записал.

– Кто же ещё? Вот, есть Альбе́р Жира́р он, правда живёт сейчас в Гааге. Он переводит труды греческих геометров и сам занимается геометрией.

– И этому обязательно напишите. Издадим здесь его перевод греков.

– Наверное, и все французы. Хотя есть ещё Клод Мидорж он судебный чиновник в Париже, но очень много занимается геометрией, о нём я тоже слышал от Декарта. Теперь точно всё. Я вас понял князь. Завтра же сяду писать письма всем шестерым и в письмах напишу, чтобы они ещё повспоминали хороших математиков.

– Вот и отлично, – Пожарский потёр руки. Шесть таких товарищей как Декарт точно создадут имя России.

– Теперь ваша очередь дорогой Кеплер, кого вы знаете из Священной Римской Империи? – Пётр переключился на немца.

– Есть Йост Бю́рги, он живёт и работает в Праге. Кроме того что он придворный математик, так он ещё и создатель уникальных часов в которых три стрелки. Одна показывает секунды.

– Стоп! Этого сюда срочно за любые деньги. Я ищу часовщиков, а вы молчите. Что ему делать в воюющей стране, тем более в Праге, там скоро половину жителей перебьют, – замахал руками Пожарский.

– Он уже не молод. Ему, наверное, уже лет семьдесят, но когда я видел его в последний раз, он был вполне здоров.

– Сегодня же пишите ему письмо. Отправим до Праги со специальным курьером, Если что, здесь подлечим.

– Есть ещё Кристоф Шейнер, он сейчас трудится профессором во Фрайбургском университете. Но он иезуит. А вообще он известен как изобретатель прибора для вычерчивания конических сечений. Перед отъездом я получил от него письмо. Он усовершенствовал мой телескоп, вставив в него третью линзу и теперь изображение не перевёрнутое. Он писал также, что занимается наблюдением солнечных пятен.

– Зовите его к нам, перевоспитаем. Он, поди, твёрдо верит, что все звёзды и планеты вращаются вокруг папы римского, – усмехнулся Пожарский.