Работаем минут сорок, ввиду, что за нами тоже очередь. Куча детей носится по коридору в ожидании своей записи. Мне не мешают, а вот звукарь недоволен. Но это его проблемы.

Когда заканчиваем, они с Артуром ещё минут десять что-то обсуждают, несколько раз проматывают и переслушивают припев. На моё предложение убрать голосовую волну и взять ниже, отмахиваются.

– Жду в коридоре, – бросаю Артуру и выхожу.

Вскоре и он выходит, а дети вместе с их руководителем набиваются в студийную комнату, и в коридоре наступает тишина.

– Алик сказал подождать минут пять, сейчас «грязная» версия скопируется и заберём флешку, будет над чем тебе поработать с преподавателем.

– Угу, – киваю и снова утыкаюсь в телефон.

– Надя, – Артур кладёт мне ладонь на запястье и опускает мою руку с телефоном снова вниз, а я в изумлении поднимаю на него глаза. – Поговорим?

– Говори, – смотрю в глаза, но руки аккуратно выворачиваю.

Мне совершенно не нравится его взгляд сейчас. Он и так слишком въедливый и морозный, а сейчас ещё и странно поблёскивает.

– Иди сюда, – снова берёт меня за руку и тянет. – Ко мне.

– Чего?! – высвобождаюсь и отступаю чуть назад. – Артур, ты бухой, что ли?

– Да какого хрена, Надина? – в его голосе появляется резкость. – Скажи ещё, что ты не замечаешь ничего.

– Чего я не замечаю?

– Моего интереса.

– К деньгам моего папочки?

– Слушай, – он резко шагает ко мне, почти прижимая к стене, упирается одной рукой в стену и наклоняется к самому лицу, окатив запахом своего слишком резкого парфюма. – Ну чего ты ломаешься? А? Я бате твоему нравлюсь, а он у тебя тот ещё гондон.

– Да пошёл ты!

Толкаю его обеими ладонями в грудь, но освободиться не получается. Артур хватает меня пальцами за скулы и сжимает.

– Ты без меня никто, коза, понимаешь? Это я тебя поднял, – шипит, отвратно корча рот. – Я сделал тебя звездой. Сосать у меня должна из благодарности. И будешь, ясно?

Тошнотворный ком подкатывает к горлу. В руках появляется дрожь, становится страшно. А ещё у меня вспыхивает злость. Долбанный голодранец охмурил отца, а теперь ещё сосать ему в благодарность. Пошёл в жопу.

Выстреливаю коленом, попадая именно туда, куда целилась. Мудак резко выдыхает и отшатывается, чуть согнувшись.

– Конец тебе, Надя, – говорит хрипло.

Кажется, ударила я недостаточно сильно, потому что Артур снова дёргается ко мне, но тут сзади в коридоре появляется Никита, стряхивая капли с мокрого зонта. Он подрабатывает помощником у главного звукаря.

Артур понимает, что мы не одни и отступает, а я проскакиваю мимо и быстро подхожу к Никите.

– Проведёшь до такси? Я зонт не взяла – причёска намокнет.

– Конечно, – отвечает Вельнев, внимательно взглянув на меня, а потом на Артура. – Пошли?

Предлагает взять его под руку, что я и делаю.

Мы выходим на улицу, дождь едва накрапывает, но Никита всё равно раскрывает зонт. Мы доходим до стоянки такси чуть дальше. Он спрашивает у водителя, свободен ли тот, и, получив утвердительный ответ, открывает для меня заднюю дверь.

– Надя, ты в норме?

– Да, всё хорошо, Никит, не волнуйся.

Вряд ли я его убедила, но вопросов он не задаёт. Молчаливо ждёт, пока я сяду в такси и захлопывает дверь.

Дома первым делом принимаю душ. Мне кажется, что от меня несёт этим жутким ядрёным парфюмом Артура. Всё провонялось: и одежда, и волосы, кажется, будто даже сама кожа.

Мудак, по-другому не скажешь. Отвратительный, мерзкий придурок. Он меня давно уже напрягал, а сегодня сорвал маску с себя. Признаться, мне стало страшно. Мало ли что у него на уме. Но Артур дал мне отличный повод избавиться от него. Чего-чего, но подобного отец терпеть в отношении меня точно не станет.

Как раз спускаюсь на первый этаж по лестнице, когда звонит телефон.

– Да, папа, – отвечаю отцу.

– Надина, где ты? – его голос выдаёт напряжение.

– Дома. А что?

– Хорошо, – слышно, что он с облегчением выдыхает. – Сейчас мне сообщили, что Артур в больнице. Кто-то сильно избил его возле студии. Я испугался за тебя, дочь, подумал, вдруг ты тоже там была.

Глава 9

Я сжимаю в ладонях телефон и задумываюсь. Не то чтобы я сильно расстроилась за Артура. Но всё это очень и очень странно. И меня не покидает ощущение, что произошедшее совершенно не случайно.

А что если это Тень?

Но как он мог видеть то, что произошло в студии? Этого не видел никто. Никто кроме Никиты.

Но…

Не может быть. Помощник нашего звукаря не может быть моим преследователем. Это же… просто Никита. Хороший парень из универа, улыбчивый и славный.

Просто не верю, что это он. Но всё же не могу отделаться от неприятной зудящей мысли, что а вдруг человек, который преследует меня и пугает до чёртиков – мой знакомый. Милый парень с параллельного курса.

Нет-нет, точно не он. Там в проулке мне показалось, что сталкер высокий, а Никита едва выше меня на три-четыре сантиметра. И Вельнёв более худощавый.

Вряд ли.

И снова я чувствую вспышку злости. Почему так происходит, что кто-то другой решает, чего я хочу и что должна делать. Отец, Артур, этот псих со своими розами и открытками.

Обидно до горечи во рту. И я действительно очень зла, мне нужно немедленно реализовать это горячее чувство в деятельность. Я всегда так делаю.

Бегом поднимаюсь к себе и запираю дверь, захожу в соцсеть на аккаунт Нади Листьевой. Открываю переписку со сталкером и быстро пишу, даже не глянув, в сети он или нет.

«Зачем ты это сделал?»

Не спрашиваю, он это или нет. Я и так знаю.

Зависаю, слишком поздно осознав, что, всё же, наверное, не стоило писать ему. Вижу, что горит значок «в сети» рядом с его аватаркой. И сообщение моё оказывается прочитано в секунды.

«Ты о нём волнуешься?»

Подумать только, даже не отрицает. Не знаю почему, но меня это возмущает ещё больше. А ещё приходит окончательное и чёткое понимание: он опасен. До этого меня пугали все эти игры в тайного поклонника, но это были цветы и стихи. Жуткие, но всё же просто стихи. Но он избил человека, сильно, если судить по словам отца и тому, что Артур в больнице. Да, мой менеджер хам и придурок, позволил себе сегодня омерзительную вольность, но то, что мой преследователь способен причинить кому-то серьёзный вред, делает мою ситуацию ещё опаснее.

«Не тебе быть судьёй. Не лезь в мою жизнь»

«Уже поздно, Канарейка. Я слишком увяз в тебе. А ты во мне»

Бред. Мне плевать на него, будет куда лучше, если он перестанет донимать меня и просто исчезнет.

Блокирую телефон и прикрываю глаза. Во рту сушит – это всё эмоции.

Падаю на кровать прямо лицом в подушку. Сегодня мне не выступать – плевать, что буду помята. Со всех сил в бессильной ярости сжимаю телефон, а он, стоит немного отпустить, вздрагивает.

Не буду читать его ответ. Не стану.

Пошёл ты, псих.

Но смартфон сам считывает лицо, и блокировка слетает, являя мне новое сообщение на странице мессенджера.

«Ищешь рук обреченных тень,
что будут ласкать тебя, пестовать и лелеять,
тогда ты опустишься, сдавшись, на колени»

Ненормальный, мать твою.

Нужно срочно с этим что-то делать. Сказать папе необходимо, пусть и правда охрану приставит, что ли. В полицию обратится, у него ведь есть знакомый следователь. Кем бы ни был этот псих, он человек, а человека можно найти.

Как всегда после шторма эмоций, я чувствую опустошение. Впадаю в анабиоз и хочу спать.

К чёрту психов и озабоченных придурков. Сейчас мне нужен сон.

Поджав под себя колени и закопавшись в покрывало, я засыпаю быстро. Вырубаюсь, проваливаясь в тяжёлую дрёму с какими-то мутными, неясными снами. У меня так часто бывает после стресса или слишком эмоционального концерта.

Просыпаюсь же уже когда почти стемнело. Голова, как и всегда после такого сна, словно каменная. Хочется дальше отрубиться, до самого утра, но надоедливый стук в дверь заставляет выбраться из кокона покрывала и пойти открывать.

– Надина Наилевна, отец ждёт вас к ужину, – сообщает Арифа, мягко улыбнувшись. – Он сказал, у вас сегодня гости.

– Кто? – морщусь.

– Не сказал.

Я киваю женщине и снова запираю дверь. Папа не предупредил меня, что к нам придут. Может, встреча назрела неожиданно? Наверное, кто-то из его партнёров по бизнесу.

Хоть у меня сидеть и изображать послушную и милую дочь нет никакого желания, я всё же иду в душ и привожу себя в порядок. Мы с отцом и так вчера повздорили, а мне нужно с ним поговорить и на счёт Артура, и на счёт сталкера. И желательно так, чтобы папа помог мне, а не просто засунул под охрану с запретом ходить куда-либо, кроме занятий в университете и репетиций.

Привожу себя в порядок, причёсываюсь и надеваю простое закрытое платье, а потом спускаюсь.

– Привет, пап, – говорю миролюбиво, когда отец встречает меня возле столовой.

– Добрый вечер, Надина, как ты? – приобнимает меня, легко целуя в лоб.

– Нормально. А ты?

– Волновался. Артур мне сказал, вы поссорились.

– Есть такое, – закусываю губы, размышляя, стоит ли начинать разговор сейчас или стоит подождать, вдруг не успеем поговорить.

– Он переживает, что слишком надавил на тебя.

«Сосать у меня должна из благодарности. И будешь, поняла?»

Надавил так надавил. Ещё и отцу лжёт, подонок, решил преподнести новость первым, чтобы я перед папой истеричкой выглядела. Испугался, мудак.

Ответить отцу я не успеваю, потому что раздаётся звонок. Арифа торопится открыть двери. И каково же моё удивление, когда на пороге я вижу Артура.

Он выглядит помятым. На скуле ссадина, губа разбита. Надо же, какой козёл, пришёл к нам домой, ещё и цветы принёс. Мерзавец.

– Надина, – пытается улыбнуться, но кривится от боли. – Это тебе. Я сегодня был излишне импульсивен, прости меня.

Во мне снова вспыхивает ярость. Кажется, будто кровь начинает закипать в жилах. Хочется схватить этот букет и исполосовать ублюдку рожу, хорошенько добавить к тому, что сделал сталкер, к которому я сейчас, как бы странно это не звучало, испытываю признательность.

Я резко оборачиваюсь к отцу, но сразу понимаю, что поддержки не увижу. Он рад видеть Артура, он ему доверяет. А этот подонок давно выставляет меня перед папой дёрганной и взбалмошной. Вот и сейчас пришёл комедию ломать.

Но я всё равно поговорю с отцом. Не буду сейчас соответствовать образу, который Артур впаривает папе. Сделаю это позже, максимально спокойно и уравновешено. Может, тогда он ко мне прислушается.

Отец приглашает к столу. Вижу, как Артур немного прихрамывает на левую ногу и садится на стул с осторожностью, без резких движений, и даже злорадствую.

Мы приступаем к ужину. Точнее, есть начинают папа и Артур, а мне кусок в горло не лезет. Особенно, когда они начинают обсуждать мой будущий альбом, в котором меня многое не устраивает. Артур расписывает папе, как прекрасна его стратегия и вообще, какой он, как менеджер, молодец. Вот как так можно о самом себе? И папа, человек далеко не глупый, управляющий крупным бизнесом, как заворожённый слушает его и соглашается.

Папа любит меня, поэтому Артур находит правильные точки. И делает это так мастерски, что даже острый на ложь и лесть нюх моего отца замыливается.

– Надина не просто талантливая исполнительница, она воспитанная и замечательная девушка, – льёт сироп в уши мой менеджер. – Вот же повезёт её избраннику. Наверное, будет логично, если она выберет кого-то из нашей, творческой среды.

Внутри всё натягивается струной. Ещё не хватало, чтобы этот мудак подкатил к папе с этой стороны.

– Засмущали, – натянуто улыбаюсь, а самой хочется воткнуть Артуру в глаз нож для паштета. – Выйду на воздух, а то душно что-то.