Н-да уж, а мужчина-то, хвастун. Может, тоже козырнуть ему тем, что одна Громова – моя лучшая подруга, а дома у меня маленький Громов сидит. И шлифануть всё тем, что в своё время я была девушкой Егора Громова?

Но не буду.

– Знаю Вику. Общались, – киваю, вспоминая о том, как на девчачьей ночёвке спала с ней в одной палатке.

Алёна с двойняшками Вики решили, что у нас будет палаточный городок в доме Новицки. Вот нас вдвоём и положили. Потому что в одной палатке спали Алина и Инна, во второй – Алёна с Миленой, а третья досталась нам с бывшей Лапиной.

– Вот, – на его лице возникает самодовольная ухмылка. – Если что надо будет там, можешь обращаться. Замолвлю за тебя словечко.

– Спасибо.

– Замужем?

– Не-а, – демонстрирую руку без колечка. – Не посчастливилось. И слава богу!

– Ясно, – поджимает губы, но я замечаю на его лице довольную улыбку. – Я тоже не женат. Может, пообедаем вместе? Здесь кафешка недалеко есть. Могли бы там поесть и закинуться чем-нибудь без сахара.

– Без сахара?

– Я на диете, – поясняет он, и я с трудом сдерживаю улыбку.

Там нечему худеть. Вот мне бы не мешало парочку килограмм сбросить. После рождения Тимура дурацкие четыре килограмма никуда не уходят. Пробовала и диеты, и спорт, и даже какие-то специальные методики питания. Не выходит!

– Извини, но у меня дома есть мужчина, – отвечаю, думая о своём маленьком любимом ароматном комочке счастья, к которому причастны Громовы.

– А, понял, – кривится. – Ну ничего! В другой раз, как расстанетесь.

Ого, вот это заявление!

Выходить из учительской и не дай бог встретиться с Егором не хочется. Да и болтать с этим физруком желания нет. Поэтому я выбираю сделать то, что могу выполнить здесь. Распечатаю тесты, которые вчера после ухода Егора составила.

Включаю принтер и наклоняюсь, чтобы взять бумагу для него. Хватаюсь за ручку и, дёрнув за неё, понимаю, что дверца не открылась. А всё потому, что дверная ручка отвалилась и осталась у меня в руке.

– Ой, – округляю глаза. – Чёрт!

– Ну ты даёшь! – восклицает Кирилл, заметив мою проблему. – Новый шкаф же.

– Плохо прикрутили.

– Я сам собирал его! Хорошо прикрутили.

– Хреново, – злюсь оттого, что он смеётся надо мной, как конь какой-то.

– Картотьян! – с пинка врывается в учительскую Егор. – Думаешь, сбежала и я тебя не найду? – и замолкает, увидев меня и Кирилла.

Быстро оценивает ситуацию. Моё злое выражение лица, ручку в моей руке, ржущего физрука, и лицо Громова становится багровым.

– Слышь ты, качок недоделанный, – начинает он рычать, наступая на Кирилла. – Что ржёшь? Стероидов пережрал? На место своё рабочее пошёл!

– А чо такого-то?

– Над Сарой могу смеяться только я! И то так, чтобы ей не было обидно! Ясно?! – шипит на него, как разъярённый зверь. И таким я Громова вижу в первый раз. – Ещё раз рядом с ней увижу – и вылетишь отсюда пулей!

– А чо такого-то я сделал? Баба ваша, что ли, Егор Данилович?

– Хуже! – бросает ему. – Поэтому не зли меня! Раз… Два…

И Шишков, подхватив журнал, сваливает.

– Поможешь? – обращаюсь к Егору, показывая ручку. – Я только за неё схватилась, а она…

– Плохо прикрутили, значит, – делает такие же выводы, как и я. Забрав ручку, откладывает её в сторону. – Именно поэтому тебе надо на моё предложение согласиться. Станешь моей помощницей. Буду за тобой приглядывать. И всяким таким в обиду не дам.

– Не надо мне этого, – бурчу на него.

– Надо! Всё, собирай вещи и пошли! Милену я сам предупрежу.

– Нет!

– Да!

– Нет!

– Я проректор! – вскрывает козыря. – И мои слова ты должна как приказ исполнять! Я всё буду решать, а ты исполнять.

– А я в школе работаю, Егор Данилович! – отвечаю ему не менее высокомерно. – А не в академии! Так что шах и мат! И влияния вы на меня не имеете.

– Значит так?

– Значит так!

– Не беси меня, Сара! – тянет, сделав шаг в мою сторону.

– Не выводи меня из себя, Егор! – делаю к нему ответный шаг.

– Ты же убьёшь себя в этой школе! Я не собираюсь потом объяснять твоему сыну, что его мать умерла от упрямства!

– А тебе не плевать?

– Не плевать, – отвечает и опускает взгляд на мои губы. – Мне вообще не наплевать на тебя, – и одним резким движением хватает меня за щёки. Приподняв мою голову, долго смотрит мне в глаза, а затем решительно впивается поцелуем в мои губы.

Всего на секунду! На одну предательскую секунду я позволяю ему это сделать. Но затем обида и желание прибить побеждает.

Рычу, пытаюсь отвернуться, но его рука перемещается на мой затылок и словно камень застывает на нём, не давая мне хоть что-нибудь сделать.

Размахиваю руками, ища помощи и, нащупав ручку от дверцы, которую сломала, хватаю её. И со всей силы ударяю мужчину по голове.

– Ай! – вскрикивает и отступает. – Сара, твою мать! Что ты творишь?!

– Ещё раз такое выкинешь, и я… – угрожающе начинаю.

– Ребят… – растерянно тянет Милена, войдя в учительскую.

Егор

– Ребят, вы чего здесь творите? – интересуется Милена, войдя в учительскую в тот момент, когда я потирал ушибленную голову, а Сара отскакивала от меня.

Да, дурак! Да, поцеловал! Но мы оба этого хотели. И как бы Сара этого ни отрицала, нам двоим нужен был этот поцелуй, чтобы понять, остались ли у нас чувства.

И у меня остались. Потому что в тот момент, когда ушла и оставила меня наедине с Кирой, я понял, что не хочу семью с той, кого мне навязали родители. Что видеть невесту свою бывшую не хочу. Что не хочу ни с кем другим проводить время, кроме как с Сарой.

Дело, наверное, в самой девушке и в её ребёнке. Мне понравилось вчера с ними возиться. Сидеть в кафе, болтать, приглядывать за малым и чувствовать себя… не удачным проектом отца, а живым, обычным человеком, который боится, что Тим упадёт и ударится. Который может сказать своей собеседнице, что у него на душе. И не бояться осуждения и не ожидать совета, что с такими мыслями лучше к психологу обратиться. А на следующий день узнать, что тебя к нему записали.

– Договариваемся, – отвечаю ей с улыбкой и оборачиваюсь к жене брата. – Я, в общем, Сару твою себе забираю. Будет со мной работать теперь.

– Нет! – восклицает она одновременно со своей подругой. – Ни за что! – вновь повторяются.

– Девочки, сладкие мои красотки, – переключаюсь на обаятельно-улыбчивый тон. – Ну чего вы начинаете? Давайте жить дружно? Мирно? Всех любить и всем дарить тепло?

– В свою академию иди и устраивай свою дружную жизнь, – ворчит Милена, хотя ей даже тридцати ещё нет, чтобы в бабушку превратиться.

– Миленочка, моя самая любимая невестка, не будь злюкой такой. Я ведь к тебе со всем сердцем, а ты…

– Ты бы лучше с Кирой для начала разобрался, – бросает она мне, покачав головой и руки на груди скрестив. – Я когда в школу входила, твоя невеста вся в слезах уходила. К ней беги успокаивай, а не с Сарой флиртуй, а тем более целуй. Измена как бы.

– Мы расстались.

– Чего?! – её глаза округляются. – Ты представляешь, что с тобой твой отец сделает? Он же тебя…

– Поэтому я вчера приходил к твоему и просил меня усыновить. Так что скоро будем ещё роднее, сестрёнка, – подмигиваю ей, на что она закатывает глаза. Оборачиваюсь к своей головной боли, которую, как садист, желаю чувствовать раз за разом. – Всё, Сара, собирай вещи! Жду тебя через час-два у себя в кабинете. Будем твою зарплату обсуждать, – даю указание ей.

– Вообще-то, я не… – хочет она вновь поддаться упрямству, но я не даю ей и слова сказать. Делаю шаг к ней и быстро целую, стирая слова с его языка. Затем так же быстро отстраняюсь и убегаю.

Вылетаю за дверь, закрываю её, но не ухожу, чтобы послушать. Понимаю, что они будут ругать меня сейчас, но я хочу узнать мысли этих двоих относительно меня. Может, хоть узнаю, за что меня Милена так не любит. Да и про Сару, может, что новенького узнаю.

Сара

– Вот же идиот! – качает головой Милена, как только Егор скрывается за дверью.

– Но обаятельный! – вздыхаю я мечтательно, но, поймав её сочувственный взгляд, добавляю: – Но да, идиот.

– Что это вообще было только что? – спрашивает она и подходит, чтобы взять остывший кофе. Сделав глоток, кривится и отодвигает в сторону. – Гадость.

– Мы в коридоре встретились. Пятно на его рубашке видела? – спрашиваю, и она кивает. – Я сделала. В общем, мы начали ругаться, потом пришла его роботесса. Я ушла. А здесь физрук.

– О господи! – восклицает, словно уже знает, что дальше было. – Он к тебе не приставал? Не ведись! Он уже всех в школе оприходовал из учителей. Даже ко мне пытался, пока вся тройка Громовых ему мозги не вправили. Они прям все его люто теперь ненавидят, но Громов-старший запрещает его увольнять. Он сын какой-то его знакомой или что-то в этом духе. Вадим как-то рассказывал, но я слушала вполуха. Паренёк теперь даже к Вике боится подойти.

– Немного приставал, – признаюсь. – Но я его отшила. Потом пошла бумагу доставать, а у меня ручка отвалилась.

– Да ладно! Я вообще не понимаю, что за криворукий тип собирал этот шкаф, – возмущается подруга. – Я пару дней назад ручку вон с того шкафа случайно сорвала, – указывает на соседний отдел. – Потом Тихон помог мне её привинтить нормально. Ужас! Уволить надо этих работников! Ну что за дела-то?! За что деньги платим?

– Может, Тихон все ручки посмотрит? – предлагаю, и подруга кивает. – Ну, у меня ручка оторвалась, и этот физрук начал ржать. Здесь Егор ворвался. Выгнал его и как бы защитил меня. Но без его фирменного «Я так решил» не обошлось. В общем, вот так… а потом зачем-то поцеловал.

– Дурак он просто! – подходит и обнимает меня, успокаивая. – Сам себя не понимает, вот и бегает от одной бабы к другой! Гнать его надо! Не подпускай его к себе, Сара. Ты ведь помнишь, чем в прошлый раз это закончилось. Хочешь повторения?

– Смотря какого именно. Если всю эту боль, то нет. А если… – отвечаю, и на телефоне подруги высвечивается имя няни.

– Сар, секунду! Надо ответить! Я попросила няню набрать меня, когда девочки поедят. Чтобы узнать, что с аппетитом. Близняшки вчера не ужинали. А у нас ведь ночёвка сегодня. Не хочу, чтобы всё сорвалось. Алёна уже с нетерпением ждёт её.

– Конечно, понимаю, – киваю и, отвернувшись, пытаюсь открыть шкаф без ручки, чтобы достать чёртову бумагу. А в мыслях только Егор и то, как он меня целует.

Ну и зачем он так? Зачем вновь в эти игры играет? Думает, я всё так же молода и психологически здорова, чтобы переносить это с лёгкостью? Не-а! Годы берут своё!

Глава 4

Егор

Услышав то, что девочки собираются на ночёвку и там каким-то образом замешана та, которая меня любит и всегда защищает, иду к доске с расписанием. Нахожу номер класса, где сейчас идёт урок у моей старшей племянницы, и, заглянув в класс, отпрашиваю свою девочку на несколько минут.

– Надеюсь, у тебя что-то серьёзное, – произносит серьёзным тоном, точь-в-точь как её отец. – У меня сейчас окружающий мир, и мы будем делать опыты. Так что быстро.

– Мне нравится Сара, – признаюсь ей. Не признаться Алёне равносильно скрыть от суда то, что ты виновен, и быть позже пойманным с поличным.

– Тоже мне секрет! – фыркает, скрестив руки на груди. – Что от меня нужно? Одобрение? Совет? Исправить твой очередной косяк?

– У вас сегодня ночёвка, – озвучиваю то, что узнал, подслушивая её мать и Сару. – Я хочу быть на ней.

– Это женская ночёвка, – отмечает она, поиграв бровями. – Не считая Тимура, там будут только девочки.

– Мне надо быть на этой ночёвке, – повторяю настойчивее. – Помоги. Умоляю! Ты же, как девочка, должна понимать, что делает любовь с людьми.