Он принялся за работу. Разгребал завалы прогнивших старых досок, сносил их прочь, во двор, складывал там в кучу. Вынес из дальней комнаты истлевшие тряпки и пахнущие сыростью и плесенью тюфяки. Оттащил навес, забрал те досточки, какие еще могли держать вес человеческого тела, уложил их на ступенях. Вернулся в кухню, вспомнил, где отец хранил инструмент и домашнюю утварь. Там в клетушке нашел кадку для воды и отправился с ней к колодцу.

Он уверенно прошагал до самой стены, привычно глянул в темноту поступающего леса, завернул за угол последнего двора. Там был небольшой пятачок, где и стоял колодец. Так же ходил он сюда в детстве. Каждый вечер. У них с отцом было все четко заведено. Сын ждал родителя с работы. С готовым ужином, в чистом доме, с водой для умывания.

Сейчас Идэн тоже готов вычистить дом. Уже не для отца, в память о нем. И для себя. Пусть он покинет этот город через несколько дней, когда они поймают ведьму, но… Он уедет зная, что тут все останется в порядке и чистоте, как любил отец.

Подходя к колодцу он заметил женщину. Вернее, старуху. Она казалась маленькой рядом с бревенчатым широким остовом и высоким мощным журавлем. Чуть сгорбленная. С медленными неуверенными движениями. Женщина с трудом крутила рукоять, поднимая полную воды кадку.

Идэн подошел ближе.

– Помогу, – коротко бросил он.

Старуха повернула к нему лицо, увидела его темный добротный плащ, лысую голову и бесстрастное выражение. Чуть отступила назад, машинально. А заодно, не подумав, отпустила руки, державшие ворот колодца. Охотник ловко перехватил рукоять, стал быстро и уверено поднимать кадку из глубин колодца.

Женщина не отошла дальше. И казалось, больше не выглядела испуганной. Она все так же и стояла, все всматривалась в лицо рыцаря. Как это делают старухи, слишком навязчиво, пристально, пока подслеповатые уже от времени глаза разберут все детали.

Идэн отставил кадку, быстро нацепил на крюк ту, что принес с собой, забросил ее в колодец, а потом снова стал вытягивать наверх, уже полную воды.

Старуха вдруг улыбнулась. Как-то странно, чуть ли не с умилением, а еще – с грустью. Охотник не обращал на нее внимания, и только когда достал вторую наполненную водой кадку, так же сухо и коротко спросил:

– Куда?

Женщина, молча, показала на дом, стоявший вторым за поворотом улицы. И только теперь Идэн ее вспомнил. Это было даже странно. Сколько раз, будучи мальчишкой, вот так же он помогал донести воду взрослой женщине, вечно выглядевшей усталой и слишком хрупкой. Этой самой женщине, теперь уже превратившейся в старуху.

– Пойдем, – ровно сказал охотник, подхватил и свою кадку, чтобы не возвращаться.

Женщина робко протянула руку и вцепилась пальцами в ткань его плаща. Это был странный трогательный и беспомощный жест. Рыцарь не стал высвобождаться из этой ненадежной хватки, ступал медленно, чтобы старуха поспевала за ним.

Когда до ворот ее дома оставалось всего несколько шагов, открылась калитка, на улицу вышла девушка. Такая же хрупкая, рано начавшая сутулиться, вся чем-то неуловимо похожая на пожилую женщину. Девчонка окинула охотника взглядом. Тревожным и подозрительным. Она как-то сразу поняла, кто сопровождает ее родственницу и, не задумываясь, кинулась вперед.

Девчонка оторвала пальцы старухи от рукава Идэна, буквально задвинула женщину себе за спину.

– Господин! – ее голос срывался от напряжения и страха. – Мы благодарны… Я сама. Я провожу бабушку. Отдайте воду и…

Она взмахнула рукой, не то прогоняя его, не то просто отгораживаясь.

– Нет, – вдруг живо возразила старуха. – Лия, нет. Он хороший мальчик. Он всегда помогает. Не тронь…

– В Ордене нас учили всегда оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, – привычно ровно и безэмоционально отозвался Идэн. И обойдя девушку, спокойно зашагал дальше, к воротам дома.

Женщины о чем-то шептались сзади. Он слышал упрямые протестующие нотки в голосе девчонки, а потом ей ответила старуха, тихо, но строго.

Оставив у ворот кадку, охотник просто развернулся и зашагал обратно к своему дому.

Он работал. Вымыл пол, оттер пятно с бока печи. Охотник получал истинное удовольствие от простого физического труда, и того, что ему удавалось хоть что-то изменить, стереть прошлое, очистить этот дом от следов ведьмы, как он и хотел.

За окном тихо наступали сумерки. Пока еще робкие, серые, они прокрадывались во двор, тихонько съедали ласковый свет заходящего солнца. Идэн услышал шаги. Легкие и торопливые. Кто-то проворно взобрался по ступенькам. Кто-то вошел в кухню и остановился за его спиной. Шагах в трех.

– Господин… – все тот же девичий звонкий голос. Но теперь уже просто немного робкий и какой-то даже просящий.

Охотник обернулся. Девушка стояла недалеко от окна, немного растерянная и неловкая.

– Бабушка прислала гостинец, – сказала она. – Сказала, вы любили ее пироги. И квасу еще я принесла. Только…Тут и поставить некуда.

– На окно, – предложил он, указав на узкий подоконник.

Она тут же развернулась, стала осторожно устанавливать глиняный кувшин, положила рядом пирог, замотанный в тряпицу.

– Теплый еще, – заметила девушка. – Поешьте.

Он только кивнул, продолжая настойчиво оттирать давно засохшую и въевшуюся в дерево кровь ведьмы.

– Давайте я пока, – предложила она. – Я могу. Умею.

Идэн не отреагировал.

– Это же вы ее, да? – почти шепотом задала девушка вопрос. – Ту ведьму. Прямо тут. Мне бабушка сказала.

И чуть помолчав, вдруг выпалила.

– Спасибо!

Охотник все же развернулся к ней. Смелая девочка. Все боятся охотников, мало кто поднимает глаза на их лица. Девушка смотрела открыто. Вспомнил рыцарь и то, как она, такая маленькая и хрупкая по сравнению с ним, не задумываясь, бросилась вперед, защищая близкого ей человека. Девчонка стоила того, чтобы с ней говорить.

– Я поем, – это звучало, как благодарность за подарок.

– Сейчас надо есть, – тут же засуетилась она. – Идите к окошку. А я тут пока сама.

Он не стал больше спорить, опустил на пол тряпицу, посмотрел на свои руки, недовольный тем, что сполоснуть их не в чем, ведь вода в кадке уже грязная, в конце концов, вытер об плащ.

Девушка уже была рядом, схватила тряпку, споро принялась работать.

– За что ты меня благодарила? – спросил Идэн, разворачивая пирог.

– Так за все, – звучало это так, будто ей приходится говорить об очевидном. – Та ведьма. Она же многих погубила. Здесь, на нашей улице. Если бы не вы, господин, то моего папку бы тоже. И маму… В ту ночь и так многие погибли.

Охотник отметил про себя ее слова. От девчонки есть толк. Нет у него своей памяти, но он может получить и чужие воспоминания.

– Тебе родные рассказали? – задал он следующий вопрос, и наконец-то надкусил пирог.

На этот раз отклик был сильным. Пирог имел вкус детства. Точно такой же, как пятнадцать лет назад. Та женщина часто угощала его такими пирогами за его помощь. Он даже подумать не мог, что сможет вспомнить этот вкус. И что это так на него подействует. Идэн вдруг почувствовал себя безмятежно счастливым. Как когда-то в детстве. И эти эмоции его ошеломили. Он чуть не пропустил смысл того, что говорила ему в этот момент девчонка.

– Бабушка в ту ночь закрыла мать в погребе, – рассказывала она, оттирая косяк с завидным упорством. – Я совсем маленькой была. Мама держала меня на руках и все боялась, если я проснусь и заплачу. А папка был с мужиками. Они ведьму хотели всем скопом встретить. Но она сначала была в том дворе. Ну, на самом углу который. Ближе к колодцу. Пока наши туда пришли, злыдня уже добралась сюда. А тут вы, господин…Вас мужики долго поминали, все жалели, что пришлось вас охотникам отдать. Но…

Она кинула испуганный взгляд в его сторону.

– Ты сказала, многие погибли, – спокойно напомнил Идэн. – Только в том доме на углу?

– Так ведь нет! – она даже забыла о своем деле, отвлеклась. – Раньше она забирала по одному в ночь. Кто в доме попадался. Взрослого, и потом ребенка. А тут и в тот дом зашла, и мать с отцом погубила и дочку их – кроху. До этого еще в другой двор. Бабушка сказала, нас боги уберегли. В соседнем дворе все погибли, и с другой стороны от нашего двора. Как только нас миновала?

Охотник запомнил многие важные детали. Он пока не знал их значения, ему не хватало многого. Но все же! Он просто понял, что сможет по капле собрать историю той ночи. У этих людей. В этом родном ему квартале. Но потом. Когда убьет ту ведьму, кто пришла к этим людям сейчас.

– Я наелся, – Идэн чуть склонил голову в знак признательности. – Передай благодарности своей бабушке и пожелания здоровья. Оставь это. Мне надо идти. Тебе не стоит быть тут одной. Возвращайся к себе.

– Хорошо, – покладисто согласилась девчонка. – Только вы еще приходите, господин. Мы тут все помним вас и благодарны. Я еще еды принесу. У нас капусты много, да и куры несутся регулярно. Бабушка все это жарит в пироги. Много их делает. Я всегда буду приносить. Приходите, ладно?

Охотник подумал, что она на самом деле еще совсем ребенок. Сколько ей? Чуть больше пятнадцати? По меркам рабочих кварталов, уже девица на выданье. Но все же, в чем-то еще совсем девчонка.

– Иди домой, – повторил он. – Темнеет.

Она закивала, робко улыбнулась и поспешила прочь. Так же легко и проворно. Идэн смотрел из окна, как она бегом пересекла двор, припустила вдоль улицы.

9.

Сумерки уже сгустились. Тени слились с темнотой, исчезли краски, предметы теряли свои границы. Охотник все еще стоял у окна, попивая прямо из кувшина квас.

Напиток был вкусным. Он пах хлебом и почему-то луговыми травами. Идэн чуть удивился, никогда не было у простого кваса такого аромата. Возможно, у той женщины, что его готовила, был не выявленный дар. Именно потому ее пироги так вкусны и так приятен квас. Она вкладывала свою магию в готовку, скорее всего, сама даже не осознавая этого.

Охотник поднял кувшин выше, чтобы остатки кваса с донышка можно было допить. И в этот момент, краем глаза он уловил какое-то движение за окном. Во дворе. Там, в темноте, кто-то был. Идэн медленно опустил сосуд, делая вид, что ничего не заметил, лишь чуть повернул голову.

Там, у самой кромки двора, где еще рос большой каштан и кусты жимолости, кто-то стоял. Фигура, в плаще. И этот некто все же почувствовал взгляд охотника, тут же развернулся и направился прочь. Серый плащ и темный платок. Идэн почему-то был уверен, что это снова она. Гиацинтовая ведьма.

Он быстро шагнул к выходу из кухни, спрыгнул с крыльца, минуя ступени, поспешил за этой странной женщиной. Охотник не скрывался. Ведьма почувствует погоню. Важно то, зачем она пришла на этот раз, куда его приведет. Или все же рыцарю удастся поймать ее и спросить. Про Сида. Про то, что значило ее странное проклятье. Почему не убила, как собиралась. К чему эти странные игры.

Каждый в Ордене еще с первого года обучения овладевал навыком видеть в темноте. Идэн спешил за ведьмой, прекрасно различая в ночи ее фигуру, завернутую в плащ. Да она и не скрывалась, прошла мимо колодца, все дальше, вдоль стены, по той же кривой улочке, миновала следующий перекресток. Ведьма вела Идэна прямо, где ограда, ставшая границей леса, чуть изгибалась, образуя небольшую нишу. Туда, где охотник договорился встретиться с Гиллом.

Но, не доходя всего пары домов, женщина вдруг метнулась вправо, на небольшую тропу между заборами двух дворов. Это был проход в центр квартала, на небольшой пустырь, заросший репейником и сиренью. Идэн ускорил шаг, почти бежал за ней. И все равно не успел. Или…

Он остановился в шаге от выхода на пустырь. В ночном воздухе отчетливо был заметен запах гиацинта. Ведьма снова отвела рыцарю глаза. Здесь теперь ее не найти. Придется снова разбираться, что она приготовила для Идэна в этот раз.