Между костров стояли люди в белых одеяниях, похожих на саваны. Их лица закрывали низко опущенные капюшоны. Они вполголоса пели что-то и периодически синхронно воздевали руки вверх. Злата присмотрелась и в ужасе зажала рот ладонью, чтобы не закричать: на руках у странных людей было не по пять, а намного больше пальцев – в колышущемся свете костров они шевелились и были похожи на щупальца. Внезапно по ногам девушки подул ветер, и Злата услышала топот ног, так похожий на тот, который мучил ее в кошмарных снах. Девушка нервно поежилась и сама не заметила, как двинула ногой довольно крупный камень, который произвел намного больше шума, чем должен был. Поющие напряглись и как по команде уставились в темноту. Злата медленно, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не побежать, начала пятиться к выходу. Участвующие в странном обряде еще какое-то время молчали, а потом так же синхронно снова начали петь. Злата развернулась и дала деру. Она не думала о том, как будет добираться до дома, выйдя из пещеры, понимая, что все это ей просто снится. В какой-то момент девушка увидела яркие морозные звезды и ощутила холод – еще бы, ведь она была в пижаме и босиком. Зябко поежившись, Злата переступила на снегу, поджимая по очереди ноги, и… проснулась. В незашторенное окно заглядывало хмурое – в дымке – зимнее солнце. На часах было почти десять.

– Ну ты и поспать, Левандовская, – Алина влетела в комнату, как на помеле. – Вставай, лежебока, мы уже позавтракали, но поддержим тебя и поедим еще раз. Мама Дэвида наготовила кучу вкусностей, и когда только успела!

Пока Злата одевалась и заплетала волосы, Алина нарезала круги по комнате со скоростью небольшого крейсера и стрекотала о том, как прошло утро и что она успела узнать.

– Кстати, Фельдман пошел звонить главврачу психушки, где содержится Марина Алексеевна, – доложила она. – Адышева вся извелась и караулит под дверью, пытаясь подслушать его разговор. Кстати, почему-то ее ревность крайне избирательна, к твоей маме она его не ревнует! А чокнутая профессорша действует на нее, как красная тряпка на быка. Как ты думаешь, может быть, это начало какого-то психического отклонения? Паранойи там или шизофрении… Может, нам стоит подумать над тем, чтобы поместить Карину в психдиспансер? Подлечится и заодно будет в курсе передвижений Сыровой. Может, даже подружится с соперницей на почве общего диагноза.

Окончательно развеселившись, Алина расхохоталась так, что громко хрюкнула. Тут уже, не выдержав, захохотала Злата. Повалившись в изнеможении на кровать, они смеялись, пока не начали икать, причем, практически синхронно.

К завтраку подруги смогли спуститься только минут через двадцать. Несмотря на то, что хозяева и гости давно поели, стол был накрыт так, словно гостей ждали с минуты на минуту.

– Злата, садись скорее, – хозяйка выглянула из кухни. – Кофейку?

– Спасибо, я сама! – Злата метнулась было в сторону кухни, но была решительно остановлена мамой Дэвида.

– Сиди, девочка, ты в гостях! Я сама справлюсь!

Алина тем временем уже уютно угнездилась на стуле с высокой спинкой и вовсю намазывала джемом огромный кусок хлеба.

– У меня что-то просто волчий, прости за каламбур, аппетит, – ответила она на немой вопрос подруги. – Наверное, на нервной почве.

– Брось, когда это ты нервничала? – хмыкнула неслышно подошедшая Карина. – А я вот не отказалась бы опять позавтракать! Ну, что тут у нас? – и она в предвкушении потерла ладони.

Стол действительно поражал изобилием, и не сесть за него было бы просто преступлением.

На тонкой холщовой скатерти по периметру были расставлены тарелки тончайшего фарфора, приборы завернуты в тканые салфетки с монограммами. Было совершенно непонятно, когда Беате Алексеевне удалось приготовить все, что стояло на столе: бутерброды с курицей и рыбой, нарезанные пластами свежие овощи, еще теплые булочки, оладьи, тосты, несколько плошек с джемом, вареньем и медом, сок и молоко в стеклянных кувшинах и накрытая полосатым полотенцем керамическая кастрюлька в углу стола.

– Там – каша! Вкуснючааая, – отрапортовала Карина. – Я слопала две порции!

– Кто бы сомневался! – вернула подачу невозмутимая Алина, жеманно жевавшая ломтик огурца и мучительно раздумывавшая, влезет ли в нее бутерброд.

– Девочки, брэк! – Злата открыла кастрюльку, понюхала – пахло упоительно! – и положила себе в тарелку геркулесовой каши, от души сыпанув туда же горсть орехов. – Давайте, подумаем, чем нам нужно заняться в первую очередь.

– Я знаю! – подскочила Карина и даже руку подняла, как отличница на уроке.

– Слежка за психбольницей исключается, – подала голос Алина, все же не выдержавшая соблазна и жующая бутерброд.

Карина сразу же опустилась на стул, как сдувшийся воздушный шар.

– Ты что, на самом деле хотела выслеживать Сырову? – непочтительно заржала Алина. – А я просто так ляпнула.

– Кстати, о Сыровой! – Фельдман возник в гостиной, как всегда, неслышно. – Я только что разговаривал с главврачом психиатрической клиники, и он уверил меня, что Марина Алексеевна находится под надежной охраной, получает необходимую медикаментозную терапию и даже, по его словам, начала проявлять интерес к социальной жизни клиники – попросила ручки и бумагу.

– Умереть – не встать! – прокомментировала острая на язык Алина. – Сто процентов, готовится писать завещание!

– Ох, что-то мне это совсем не нравится, – покачала головой Карина.

– Мне тоже, – признался Фельдман. – Но будем верить в лучшее. С этими словами он поднялся и вышел из гостиной.

– Девочки, вы слышали?! – Карина обвела подруг торжествующим взглядом. – Он сказал, что ему тоже НЕ НРАВИТСЯ!

– Слышали – слышали, – вяло отреагировала Алина. – И очень за тебя рады. Златик, а ты почему такая задумчивая?

– Все нормально, – отмахнулась Злата, в очередной раз прокручивающая в голове свой странный сон – явь. – Просто думаю о своем.

– Ты всегда думаешь о своем с таким зверским выражением лица? – Алина делано засмеялась, но в ее голосе явственно слышалась тревога…

Несмотря на не очень веселое утро, день в Кресновце подруги провели просто великолепно. Все-таки это был потрясающий город: величественный, спокойный и очень красивый. Несколько часов подряд девушки ходили по многочисленным магазинам и магазинчикам, любуясь ярко и со вкусом украшенными витринами. Никакой особенной целью они не задавались, однако уже через несколько часов их кошельки заметно опустели, а в руках появились пакеты с покупками. В этом городе просто нельзя было ничего не купить.

К пяти часам все трое совершенно выдохлись, и только неутомимая Алина все еще подавала признаки активности, поглядывая на витрины.

– Я предлагаю немного прогуляться и поболтать, – предложила Злата. – Одним, без взрослых.

Выйдя из торгового центра, подруги медленно пошли по тротуару.

– Ты о чем-то хотела нам рассказать без посторонних ушей? – спросила проницательная Алина.

– Да, произошло что-то странное, – Злата потерла виски указательными пальцами и набрала в легкие воздуха, как перед прыжком в воду.

– Вот это встреча! – раздался чей-то звонкий голос. Подруги синхронно повернулись – от стоящего неподалеку киоска со стаканчиком кофе в руке к ним спешила Виктория. Ее рыжие кудри горели на солнце.

– Привет! Привет! – Виктория обнималась с девочками, как будто знала их по меньшей мере год. – Гуляете? И, судя по всему, весьма продуктивно? – она указала глазами на пакеты в руках подруг.

– Да, очень, – рассмеялась Злата. – В вашем городе просто невозможно ничего не купить.

– Это точно! – хмыкнула Виктория. – Как Дэвид?

– Все прекрасно! – пожала плечами Злата. – Каникулы – это всегда здорово!

– Я как-нибудь загляну к вам в гости, – пообещала Виктория. – А сейчас, извините, спешу.

– Кстати! – она вдруг резко обернулась и пристально посмотрела Злате в глаза. – Многопалых не надо недооценивать, они действительно опасны!

– Кого не надо недооценивать? – переспросила Алина. – Злат, ты поняла, о чем она говорит?

– Нет, – медленно произнесла Злата, внутренне поежившись от внезапно нахлынувшего страха. – Я не знаю, что она имела в виду.

Злата шла, машинально поддерживая разговор, а сама думала о своей встрече с Алисой, о сегодняшнем сне, о словах Виктории. Подходя к дому Каменецких, она твердо решила не рассказывать ничего подругам. Она уже никому не могла доверять, как раньше…

После обеда, разобрав и перемерив купленные вещи, девушки спустились в столовую, где уже сидели за партией в шахматы Фельдман и Бронислав Густавович.

– Смотри, как люди развлекаются! – наблюдательная Алина толкнула локтем Злату.

Злата повернулась в сторону играющих: отец Дэвида явно читал мысли противника и готовился выиграть партию. Фельдман, обычно расслабленно-ироничный, был против своего обыкновения крайне напряжен: хмурил лоб и щелкал пальцами.

– Милейший, перестаньте производить посторонние звуки, это отвлекает, – с пафосом произнес Бронислав Густавович.

– Отвлекает от чего? От копания в моей голове? – хмыкнул явно раздосадованный Артур Арнольдович.

– Была бы охота там копаться! – ответствовал хозяин дома, но было видно, что он слегка смущен.

Тем временем в столовую спустился Дэвид, на ходу надевающий куртку.

– Схожу подышать, – ответил он на немой вопрос сразу как-то подобравшейся Златы.

– Можно с тобой? Я быстро! – и, не дожидаясь ответа, она бросилась вверх по лестнице.

– Что мне особенно нравится в этой девушке – это ее способность быстро собираться! – провозгласил Дэвид.

– А что, больше ничем я тебя не заинтересовала? – лукаво спросила Злата, спускающаяся вниз, держа в руках охапку одежды. Сзади по ступенькам, подобно монаршему одеянию, за ней торжественно волочился шарф.

– Мне в тебе нравится всё! – поднял руки Дэвид. – Только прошу, не сердись!

– Очень надо! – рассмеялась Злата.

– Ну, и куда мы идем? Мы же не просто гуляем, – поинтересовалась девушка уже на улице, ожесточенно наматывая на шею шарф и хлопая по карманам в поисках перчаток.

– Ты права, – отозвался Дэвид. – Я хочу кое-что проверить.

Какое-то время они шли молча. Дэвид был погружен в свои мысли. Злата не хотела его отвлекать, пытаясь самостоятельно вычислить маршрут их следования.

– Кладбище или психиатрическая больница? – гадала Злата. – Или Дэвид хочет показать мне ту пещеру из моего сна?

Однако все оказалось гораздо прозаичнее: они подошли к остановке, возле которой как раз стоял автобус номер шестьсот тринадцать.

– Наш! – Дэвид потянул Злату за рукав и усадил на последнее сиденье.

– Куда мы едем? – не выдержала Злата.

– В Старый город, – немедленно отозвался Дэвид. – Вообще-то я хотел съездить туда один, там может быть небезопасно.

– Что ты хочешь выяснить?

– Там живет старинный друг отца, когда-то они вместе работали, но потом Даниил Павлович серьезно заболел, и ему пришлось оставить службу.

– Почему он живет в Старом городе? Он – один из этих? – недоуменно спросила Злата.

– Нет, он вполне обычный человек, – пожал плечами Дэвид. – Его родители когда-то там жили. Теперь он живет в их старом доме и не хочет никуда переезжать. Семьи у него нет. По-моему, он своего рода отшельник. Не любит суету и вообще крайне избирателен к людям.

– Почему ты вдруг решил навестить его?

– Честно говоря, я и сам не знаю, – покачал головой Дэвид. – Просто в последнее время я чувствую какое-то внутреннее беспокойство, которое с каждым днем всё нарастает. Но я не могу понять, что всё это значит, откуда придет беда. Даниил Павлович живет в Старом городе. И пусть он там практически ни с кем не общается, у старика все же есть уши, и он мог что-то где-то услышать. Что-то, что, возможно, натолкнет меня на правильный путь.

Дом отшельника на самом деле находился на краю Старого города – сразу за ним начинался густой лес. Само строение – низкая деревянная изба с подслеповатыми оконцами, наполовину прикрытыми давно некрашеными ставнями, – напоминало ворчливого старика. Дэвид отворил скрипучую калитку, увитую засохшим диким виноградом, и уверенно пошел к дому через заснеженный двор. Хозяин был на веранде – сидел в кресле-качалке недалеко от пылающего камина, закутанный по самое горло шерстяным пледом. Рядом на грубо сколоченном деревянном столе стояли чайник, молочник и вазочка с вареньем.

– Здравствуйте, дядя Даниил! – с порога поздоровался Дэвид и выдернул из-за спины несколько смущенную Злату. – Это Злата!

Старик осмотрел пришедших с головы до ног и слегка улыбнулся краешком губ.