– Не разбогатей только! – фыркнула Кира, не выдержав.

Она поднялась из-за стола и вышла из кухни. Я последовала ее примеру. Оставаться и дальше наедине с Колей было слишком тягостно.

– Мы еще это обсудим! – донесся мне в спину голос мужа.

Я обернулась на пороге, покачала головой и уверенно заявила:

– Больше нечего обсуждать, Коль. Или все будет так, или никак.

После чего поспешила скрыться за дверью детской.

Никитка поужинал любимым фруктовым салатиком и чаем с печеньем. Я разрешила ему посмотреть пятиминутную детскую передачу, которая особенно нравилась сыну, и попыталась уложить спать.

– Давай я, – вызвался муж, минутой ранее зашедший в детскую, где, видимо, собирался ночевать.

По-хорошему, мне нужно было выгнать Николая ко всем чертям. Но я опасалась, что сын может начать задавать те вопросы, ответов на которые у меня не будет. А лгать Никитке я уж точно не собиралась.

– Сама справлюсь, – буркнула в ответ, подтыкая одеяльце.

Хорошо, что комплекция у меня позволяла устроиться на ночлег рядом с сыном так, чтобы нам с ним было не тесно.

– Насть… я уложу, – мягко, но настойчиво сказал Коля. – Я ему такой же родитель, как и ты.

– Хорошо, что ты об этом помнишь, – покачала я головой, складывая руки на груди.

Николай присел рядом с сыном, положил крупную ладонь на спину Никитке. Обычно он засыпал именно в такой позе – на животе, повернув голову влево. А я сидела возле, чуть поглаживая его, пока сынок не отправлялся в мир Морфея.

– И никогда не забуду. Сходи пока прими ванну. А то…

Он осекся, не договорив, но пояснять что-либо необходимости не имелось. И так было понятно, что имел в виду Коля. У нас же теперь в санузел целая очередь может начать выстраиваться по разным поводам. Ну прямо не квартира, а городок гастарбайтеров.

– Никаких ванн. Еще не хватало, чтобы ты снова уволок сына на игры! – прошипела я, но тут же взяла себя в руки, когда Никита недовольно заворочался.

– Насть… он уснет, а я рядом посижу, почитаю. Иди, – сказал Коля.

Спорить с ним я не стала. Нужно было срочно принять душ, иначе я доведу себя до того, что скоро от меня начнут шарахаться люди. И не ездить же для таких процедур к Дарине или в общественные бани? Кажется, я уже докатилась до того, что мысли стали сплошь параноидальными.

Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам, доносящимся из спальни. Голоса были приглушенными, что вызвало у меня улыбку победительницы. Может и ненадолго, но этот шалман, который мне навязал муж, удалось приструнить.

В душе ополоснулась быстро. Все казалось, что Николай не сдержит слово и, разбудив сына, вновь потащит его к Вике и Маше. Растеревшись полотенцем, я тряхнула головой, прогоняя дурацкие мысли, а когда вернулась в детскую, оказалось, что Никита уже спит, а муж укладывается на свои подушки, навалив их на пол.

– Наверно, раскладушку себе куплю, – сказал он шепотом, когда я, закончив все приготовления ко сну, устроилась рядом с сыном и укрылась пледом.

– То есть, все вот это здесь надолго? – приподняла бровь.

Не то чтобы меня должно было это волновать. Я рассчитывала начать менять свою жизнь и жизнь своего сына уже вот-вот. Просто интересно было, на какой период здесь поселилась первая семья Коли.

– До середины января точно. Может, до февраля. Кира найдет работу, девочки пойдут в школу. Я их пока тут пропишу, чтобы они могли ссылаться на регистрацию.

Покосившись на мужа, я поняла, что он смотрит на меня вопросительно. Как будто ему нужно было получить мое одобрение на действия, которые уже казались решенными. Я пожала плечами и отвечать не стала. Смысл говорить, что я категорически против того, чтобы цыганский табор получил полные права на пользование квартирой?

Мы молчали. Николай, устроившись по-турецки, теребил бахрому на подушке. Я же лежала, чувствуя, как та пропасть, которая появилась вчера стараниями мужа, разрастается между нами и становится настолько огромной, что ее уже будет не преодолеть никогда.

– Коль… – вдруг выдохнула я, удивляясь тому, о чем хотела спросить.

Но мне действительно нужно было знать, не являлась ли моя жизнь на протяжении десяти лет моей собственной выдумкой.

– М? – откликнулся муж.

– А ты меня вообще когда-нибудь любил?

Смотрела на Николая, в глазах которого зажегся огонь, и казалось, что вот-вот исчезнет все то, что отравляло наше общее настоящее.

– Я тебя люблю, Насть… Безумно.

Он подался ко мне, но я выставила руку, давая ему понять, что даже близко не желаю сейчас никакого контакта. И впредь тоже вряд ли пожелаю.

– Люблю… Но мне сейчас тоже тяжело. Я бы сказал о них, – он мотнул головой, указывая в ту сторону, где находились Кира с дочерьми, – но боялся тебя потерять.

Я сделала глубокий вдох. Не знала, как повела бы себя, вовремя узнав о том, что Николай уже является отцом для детей от другой женщины. Возможно, восприняла бы это нормально – сейчас уже время отмотать и выяснить что-то было нереально. Но понимала другое – за многолетнюю ложь простить не могу.

– Я тебе не верю. Когда любят – не врут, – проговорила в ответ и прежде, чем повернуться набок спиной к мужу, добавила, завершая разговор: – Спокойной ночи.

– Так, Настюх! Пока все идет по плану! – спрятав руки в меховые варежки, уверенно заявила Дарина, когда мы прогуливались по парку.

Сын нагулялся на детской площадке и теперь шагал рядом, едва передвигая ноги. Нужно было укладывать Никиту на дневной сон, благо, сегодня выходной и можно прийти домой и понежиться пару часов в кровати.

Николай уехал на работу, его первая семья безвылазно сидела дома. После нашествия табора прошло три дня. Трое суток моего бесконечного смирения, попыток придумать что-то, чтобы не терпеть море унижения и дальше. И отчаяния, когда понимала, что все бесполезно. Нужно лишь ждать и готовиться совершить то, что освободит и меня, и сына.

– По плану ли? – пожала я плечами. – Аванс дали небольшой. Зарплата теперь только после десятого. А впереди – аж чуть не две недели, которые мы с Никиткой проведем бок о бок с этими… Кирой, Викой, Машей.

Я вздохнула и, пнув веточку, стала следить за тем, куда она приземлится. В воздухе та вдруг развалилась на части и улетела бог знает куда. Я ей завидовала – хотелось и самой вот так переломить свою судьбу и просто исчезнуть.

– Ну, это ненадолго. Я могу тебе деньжат подкинуть, но…

Дарина зависла, хмуря брови. Ничего хорошего обычно после таких вот пауз подруга не выдавала, однако я терпеливо ждала, что же она скажет.

– Слушай… А если тебе уборщицей к нам в клуб пойти, а? Работы много. Иногда эти черти как упьются. – Она скривила лицо и изобразила рвотный позыв. – Так что без дела сидеть не будешь. Платят, правда, не очень много, но деньги не пахнут.

Я приостановилась и воззрилась на Дарину. Ее искреннее желание помочь, впрочем, вызывало у меня лишь досаду. Работа в клубе предполагала, что я стану там буквально ночевать. А на рассвете – бежать в садик и готовить. При этом я вообще не буду видеть сына, а кто им вместо меня станет заниматься, даже предположить не могла. Вернее, предположения-то как раз имелись, только шли они в разрез с представлением о нормальном воспитании Никитки.

– Нет, Дарюш, спасибо, конечно… Но мне не разорваться. Если только как подработку взять на те несколько дней, что будут после праздников.

И в этом случае все выходило совсем не так, как мне того хотелось бы. Коля уже сообщил, что он собирается запросить несколько выходных в начале января, однако оставлять нашего сына с ним и его женой и детьми я уж точно не желала.

– Ладно, поглядим, как там все повернется, – сказала Дарина и, обняв меня, чмокнула в щеку: – Я полетела. Дома надо прибраться, вдруг Сашка забежит.

Она быстро расцеловала Никитку и упорхнула. Я же, вздохнув, протянула руку сыну и спросила:

– Идем домой?

Никита тут же активно закивал. Устал мой сыночек.

Сразу, как только вошла в квартиру, я поняла, что что-то не так. В воздухе пахло кофе, да еще и так сильно, как будто кто-то не просто смолол его, но еще и рассыпал всюду. Кофемашиной, которую мне подарил Николай на прошлый день рождения, я запретила пользоваться почти сразу. Это была дорогая вещь и мне не хотелось, чтобы ее кто-то сломал. Не говоря уже о том, что я вообще не желала лицезреть, как Кира касается того, что принадлежит только мне.

– Что здесь происходит? – спросила я, когда Никита разулся и, скинув комбинезон, направился в нашу комнату.

Вошла на кухню и замерла от увиденного. Кофе был везде – на стенах, на полу, на столешнице. Возникало ощущение, что здесь случился как минимум взрыв, которые разметал напиток всюду.

– Что здесь происходит?! – повысив голос, повторила свой вопрос, смотря на кофемашину, всю в коричневых потеках. – Вы что – трогали мое?

Мне хотелось убивать, такого желания ни разу за свою жизнь я не испытывала. Но сейчас, когда смотрела, как Кира пытается прибрать то, что сама и сотворила, я превращалась в незнакомую мне Настю.

– Я не знаю, почему так случилось. Просто засыпала в нее зерна и все, – пожала Кира плечами. – Отойди, мне тут вымыть все нужно к приходу Коли.

И она, оттеснив меня от раковины, стала споласкивать тряпку.

Я едва не застонала. Засранная кухня, сломанный подарок, к которому никто, кроме меня, не должен был прикасаться. Гомонящие дети, наперебой обсуждающие передачу по телевизору, который работал так громко, что это было слышно, должно быть, в соседнем квартале.

Нет! Я решительно отказывалась мириться с этим всем!

Метнувшись в детскую, я вытащила из шкафа небольшую сумку и начала бросать в нее все, что могло понадобиться на первое время. Плевать, что у Дарины Никита может насмотреться всякого! Это наверняка будет не настолько травмирующим, как те события, которые раз за разом происходили в квартире, превратившейся в самую жуткую из всех возможных коммуналок.

Побросав документы и вещи, я закрыла сумку и велела Никите:

– Поехали, сынок. Нас с тобой позвали в гости.

Он сначала нахмурился, но почти сразу оставил свои машинки и вложив свою маленькую ладошку в мою руку, направился в прихожую.

Через пару минут мы вышли из квартиры, чтобы ехать к Дарине. Или в отель хотя бы на сутки.

Иначе все, на что я могла рассчитывать – сумасшествие. Причем, разумеется, мое.

Когда мы появились на пороге квартиры Дарины, кажется, подруга совершенно не удивилась. Скользнула взглядом по сумке, отступила, давая нам возможность зайти.

– Не выдержала? – поинтересовалась она с сочувствием, пока я раздевала Никитку.

– Она добралась до техники и начала ее ломать, – мрачно проговорила в ответ.

– Ну, это было ожидаемо. Что говорит Николай?

Стащив с сына шапку и ботиночки, я велела ему:

– Иди в комнату, сейчас я тебе игрушек принесу. – И когда он умчался, повернулась к Дарине: – Я с ним это не обсуждала. Мы просто собрались и ушли.

Подруга забрала мою куртку, повесила ее в шкаф. Вздохнула и сказала мрачно:

– Понятно. Теперь эта красотка уверена, что победила.

– Считаешь, что мне нужно было и дальше тратить свои нервы? – с вызовом спросила я, сложив руки на груди.

Дарина взяла меня под локоть и мы направились на кухню. Она усадила меня за стол и устроилась напротив.

– Нет. Считаю, что не нужно было все в семью, все в дом. Но что сейчас об этом говорить?

Пожав плечами, Дарина побарабанила по столу. Возражать мне было нечего – подруга была права. Но и отмотать время вспять, чтобы готовить себе плацдарм на случай, если муж окажется нечистоплотным лжецом, я не могла.