– Доброго дня, магианна Сайрен. Вот, стало быть, могу и я вам хоть частичку вашей доброты вернуть.

Глядя не ее худенькое, приветливое лицо я могла сказать лишь одно – совершенно не помню ее. Вот глаза эти большие карие помню, только на другом, детском лице, а женщину…

– Да что ж вы переживаете, – улыбнулась она, – не помните оно и ясно, вы на меня и не глядели вовсе, все за Захари моим доглядывали, глаз с него не спускали, зато и вырвали из лап безглазой.

– Здравствуйте, госпожа Иверли, – смущенно поздоровалась я.

Хотела спросить, как мальчик, но тут запыхавшись, вбежала госпожа Шилли и, схватив меня за руку, потянула обратно. Молча, но очень решительно. Быстро передав рецепты удивленной таким поворотом событий госпоже Иверли, я безропотно заторопилась вслед за вдовой булочника, и едва мы вышли из коридора в проходную комнату, я испуганно спросила:

– Что еще случилось?

– Ох, деточка, – госпожа Шилли стащила платок с моей головы, – мужчина там, странный очень. Тебя требует. И у него все с собой, и миндаль, и орешки южные, и специи странные, да весь запахом сдобы пропах. А тебя требует, пошли скорее.

И едва ли не волоком за собой повела. А едва мы вышли в гостиную, остановилась и меня вперед подтолкнула.

– Ага, – произнес низкий басовитый мужской голос, – стало быть, это и есть магианна.

И из кресла поднялся невысокий коренастый мужчина с бородой, большими карими глазами, проницательно выглядывающими из-под кустистых бровей и внушительным носом. И в этом мужчине все было неправильно! Вот все. Нет, с первого взгляда самый обычный, низкорослый просто, но в то же время… Для низкого человека у него был слишком длинный торс и большие руки. То есть с точки зрения целителя – он был неправильным. А так самый обычный торговец с севера, разве что одежда излишне новая… И сапоги слишком новые. И…

– Ну, – упирая руки в бока начал мужчина, – стало быть лечили вы меня когда, а теперича верну вам толику доброты вашей.

Госпожа Шилли в нервно-радостном возбуждении покивала, и на меня вопросительно посмотрела. Вот только одно но:

– Простите, уважаемый господин, но я вас не лечила, – тихо, однако очень уверенно, произнесла я.

А незнакомец вдруг расстроился. У него даже плечи поникли, но спустя миг он вновь встрепенулся и выдал:

– Точно, деток вы моих лечили!

Еще раз, с искренним сомнением оглядела странного человека. Отрицательно покачала головой и еще тише ответила:

– Простите, но если бы я лечила детей с такими особенностями костной ткани, я бы непременно… запомнила.

Вот после этих слов лицо у мужчины стало обиженно-злое. После чего он топнул ногой, и вдруг выдал:

– Знаете что, врать никогда не любил, особливо за бесплатно! Не лечили вы меня, и слава Бездне. Еще чего не хватало, чтобы сопливая целительница в организме моем копошилась! Доучись сначала, кладбище наполни, а потом и суйся к почтенным гно… торговцам, вот! Пекарня где?

Потрясенная госпожа Шилли растерянно указала на проходную комнату. А мужчина, указав Сэму на мешки, сваленные у дверей, скомандовал:

– За мной неси.

И Сэм даже пошел и, подняв мешки, собрался последовать указанию, и только я осталась стоять в проходе, и на пути этого странного индивида. Ровно до его раздосадованных слов:

– Чего стоишь? И вот чего ты встала?! Вот всем честным мастерам работать надо, а она стоит, от дела отлынивает! Одним словом – аристократия. Тьфу на вас, трижды! От лорда Эллохара я, по его приказу и в дело ваше неприбыльное ввязался, ясно тебе? Уйди, кому сказал.

И я отошла. Потрясенно осознавая услышанное.

А деловитый незнакомец, за которым торопливо поспешила восторженная госпожа Шилли, уверенно двинулся к пекарне. При этом, похвалил вдову пекаря за организацию, и место для переодевания, и за чистые халаты, правда потребовал что-то чтобы бороду перевязать, раз уж тут о почтенных мастерах не позаботились, и когда он уходил по коридору, властный басовитый голос все слышался и слышался.

Сэм, бросив на меня взгляд, поторопился следом.

А я… я так и осталась стоять, посреди гостевой, думая только о словах бородатого мужчины «От лорда Эллохара я». Значит мой странный незнакомец лорд. Действительно лорд, а я же его постоянно господином называла.

И когда Сэм вернулся, я все так же стояла, растерянно обнимая себя за плечи.

– Ну и мужик, – произнес средний Шилли, – всех поваров вмиг построил. Твои рецепты взял, сказал сделают за три часа. Специи у него с собой. Вот только…

– Только что? – переспросила я.

– Дорого это, – нехотя признался Сэм. – За один мешок ванили половину нашей чайной купить можно, а там еще много всего. Мешками. То есть у него с собой три мешка, в каждом мешочки со специями. Дорогими.

После услышанного первым моим порывом было пойти и прекратить все это. Сэм прав, он за миндаль до хрипа торговался, там цена была внушительная, а тут…

– И специи все здесь оставляет, – еще тише продолжил Сэм. – Уже пересыпали, разделили, как хранить указания дал.

У меня слов не было. Деньги верну, все, обязательно, но сам поступок.

Пришла госпожа Шилли, она глубоко дышала и видно было, что находится в состоянии приятного потрясения, но едва увидев, что мы стоим:

– И чего встали? – возмутилась вдова булочника. – Найриша, Сэмик, неужто все сделано? Найри, за платьем! Сэм, коли дело такое, что тут уж справимся, все перепроверь. Все поставки!

– Да все уже на месте, мам, – успокоил он.

– Так ли все? Перепроверяйте! – госпожа Шилли была неумолима. – Все перепроверьте!

И мы поторопились все проверить. Я торопливо сняла фартук и халат, переобулась, Сэм успел сбегать в кабинет, взять все отчеты и списки.

* * *

Дорога до чайной заняла немного времени, я даже перепроверить отчеты не успела, и потому, вернувшись в чайную, мы вместе с с Алехом засели за проверку. Алеху все рассказал Сэм, вкратце, после чего оба брата некоторое время на меня смотрели, а я поторопилась встать навстречу Герману с платьем. После переодевалась. Платье черное с белым воротником и манжетами, из мягкой ткани, скромное и элегантное, как раз отличный выбор для управляющей.

После пришла госпожа Арна, и еще с час ушел на мою прическу, о чем никто не предупредил, потому что модистку наняла госпожа Шилли, о чем мне ни слова не было сказано. Но еще до того, как последний локон был уложен, по чайной вдруг разнесся удивительно-вкусный аромат. Я, сидящая перед зеркалом, закрыла глаза и вдохнула, и госпожа Арна тоже втянула носом воздух, и едва я уже хотела было кликнуть кого-нибудь, чтобы спросить, как раздался уже знакомый басовитый командный голос:

– Салфетки где?

И мне как-то разом выходить из кабинета расхотелось. А странный мужчина уже вовсю поучал братьев Шилли и персонал, причем до нас доносились только его реплики:

– …Запас должон быть! Запас! У тя клиент пришел, деньги то есть ножками, а утереться и нечем! Запас должон быть! Что значит, на такое количество не рассчитывали? Так рассчитай! Чай не за бесплатно думки думать будешь!

– …Семьдесят мест? Усего-то семьдесят мест? На открытие?! Ааа, где мои тапки! Кто считал?! Управляющая?! Где ваша управляющая, во имя Бездны? Аа… магианна… Не, звать не надо. Сорвусь, наору, а мне потом ноги переломают.

Я побелела. Госпожа Арна, несомненно прислушивающаяся к происходящему, но тем не менее занимающаяся моей прической, удивленно спросила:

– Что-то не так?

«Сорвусь, наору, а мне потом ноги переломают» – эта фраза заставила забыть, что такое дышать. Я и не дышала. Я с ужасом смотрела на свое отражение, а вспоминала падение Алеха… открытый перелом господина Миравара… двух юношей, приставших ко мне на дороге…

– Все хорошо, госпожа Арна, – прошептала я, решительно поднимаясь.

– Да куда же вы! – возмутилась модистка. – Шпильки еще…

– Сейчас вернусь, – заверила я.

И торопливо вышла в общий зал, невзирая на платок, на время работы с прической, покрывший мои плечи. И на торчащие шпильки я так же не посмотрела. Ни на что. А едва вышла, и про вопрос на мгновение забыла, потому как у стены в данный момент спешно строились два длинных узких и высоких стола.

– Стоячие места быть должны, – напутствовал бородатый мужчина работающих братьев Шилли и даже находящегося рядом на костылях Алеха. – Оно как – пришел клиент, стало быть денежки твои, а местов нет, и что делать то? Почитай ушел клиент, ушли деньги. Твои вот деньги из твоего кармана ушли. Правильно это? Неправильно! А коли стоячие места есть – то и клиент есть, постоит, чайку попьет, аппетит нагуляет, а как столик освободится, тут ты его и сажай, с аппетитом-то нагуленным, так и заказ вдвое больше будет, уж проверено. Во-о-от! Думать надо. Глазами клиента смотреть, головой клиента думы думать!

Не знаю, о чем тут можно было думать – я смотрела на цветы, которые сдвинули в сторону, на столики, которые теперь сдвигали, так как места стало меньше, а после все таки возмутилась:

– Не совсем согласна с вашей позицией, господин…

– Мелоуин, – благодушно сообщили мне.

– Господин Мелоуин, – поправилась я.

И едва хотела продолжить, как мужчина небрежно оглянулся, смерил меня внимательным взглядом и произнес:

– То что несогласные вы, леди, это и так ясно, вам до торговли, как умертвию до рождения, в смысле не ваше это. Не ваше. А вот парни все с первого раза секут, прямо среди своих себя чувствую.

И что самое удивительное – и Герман, и Сэм и Алех ему кивнули, словно действительно все понимали. Они, не я. Я поторопилась подойти ближе, и постаралась объяснить:

– Понимаете, чайная – место спокойное. Где можно посидеть, обсудить дела за чашкой чая, поговорить, подумать…

– Угу, – перебил меня насмешливо господин Мелоуин, – они будут разговоры разговаривать, а вам, стало быть, без денег сидеть?

После его слов я умолкла, потрясенно глядя на мужчину. А он, хмыкнув в бороду, наставительно начал:

– Коли беседы беседовать, так кабинеты отдельные есть. Видел уже, маладца, хорошо придумали, леди. Да только оплату в кабинетах не за чай, а за аренду помещения брать надобно.

Алех сел, достал блокнот, внес пометку.

А я… у меня слов не было.

– За комфорт платить клиент должен, леди, клиент и только клиент, – продолжал учить меня господин Мелоуин. – А вкус у вас есть, да, как-нибудь пригласил бы, в качестве декоратора. Умеете вы, чтоб элегантно да приятственно. Тут у вас, знаете ли, вампиру и то понравится.

Я вздрогнула.

– Комплимент это, леди, комплимент, не бледнейте.

Видимо я действительно вновь побледнела, едва увидела, как едва сколоченные столы покрывают темно-зеленой плотной гардиной. Которая предназначалась для отделения залы с кабинетами от общего зала.

– Вы, леди, неправильно акценты расставляете, – заметив мое возмущение, продолжил господин Мелоуин, – вот здесь место для стоячих, оно темное должно быть, неприметное, общая зала в ровных тонах, а вот кабинеты привлекать внимание должны, манить, чтобы каждый кто за столиком сидит о кабинете мечтал, думки о нем думал, деньги на него копил, за красивую жизнь, за нее, леди, народ завсегда платить готов. – Пауза, и вдруг несколько смущенное: – Я тамочки ценники у вас чуток поменял, леди. Стало быть обычный чай по одной цене, а вот авторский, тот который вы сами смешали, знатный купаж, кстати, вот он по иной цене быть должон.

– Да там же состав один! – не выдержала я.

– Состав один, – согласился господин Мелоуин, – а идея особая, авторская. Элитный чай, стало быть. От того и цена другая.

И снова все три брата Шилли радостно головой закивали. Они были с господином Мелоуином целиком и полностью согласны!

Но неожиданностью даже для них, стали следующие слова:

– А, господин уважаемый хлебных дел мастер Шилли-старший, по поводу чая я с деловым предложением к вам, что скажете?