Эдоардо же, напротив, имел его вдоволь. Ему нравилось путешествовать, вести праздную жизнь и, несмотря на всю красоту его рыжеволосой супруги Виргинии, волочиться за женщинами. Однако своего предназначения он пока так и не раскрыл, а тяжелая промышленность его совершенно не интересовала. Футбол будет хотя бы как-то занимать его время, но что еще лучше, он позволит ему удерживать отца и его прозаический бизнес по зарабатыванию денег на расстоянии вытянутой руки. Джованни от лица сына принял предложение и раскошелился на строительство будущего футуристического стадиона. 24 июля 1923 года голубоглазого блондина Эдоардо Аньелли представили в должности президента футбольного клуба «Ювентус».

В своей речи на инаугурации Эдоардо сказал своим коллегам по совету директоров, что будет вести деятельное участие в жизни клуба. Его девиз был: «Даже хорошее можно улучшить», и этот девиз находил отражение во всем, что он делал. По большей части он делал то же, чем семья Аньелли занимается вот уже как целый век. Он закидывал «Ювентус» деньгами – большими деньгами.

Новый стадион, «Кампо Ювентус», располагался рядом со штаб-квартирой FIAT на Корсо Марсилья. Его дизайн и строительство были вверены одному из членов совета директоров FIAT, инженеру Пьерино Монатери, и он должен был стать первым в Италии стадионом из железобетона. Стадион включал в себя великолепные офисы в стиле «либерти» и крытые сидячие места – для тех, кто имел необходимые средства, чтобы позволить себе билеты. Там были теннисные корты и гимнастические залы, а прожектора, которые будут впервые задействованы на спортивной арене, добавят позднее. Город проложил новые трамвайные линии, чтобы переправлять «болельщиков» туда-сюда, а по его периметру установил громадные рекламные щиты.

Технически футбол все еще был любительским спортом. Игроки обязаны были доказывать, что они живут и работают в comune (муниципальном округе) своих клубов и, по крайней мере формально, не получают зарплату. Однако игра становилась все популярнее, и клубы начали брать плату за просмотр матчей. Где навоз, там и гроши… И наоборот. Несколькими годами ранее два игрока из «Дженоа» были отстранены за то, что получали плату, – их признали виновными в «профессионализме». Клубы искали любые возможности обойти правила хитростью. Анонимные «доброжелатели» сталкивались с игроками на улице и всучивали им пухлые коричневые конверты. Болельщики организовывали «сбор средств», или звезды вдруг выигрывали призы, которые тут же продавались от их имени. Формально это не имело никакого отношения к их клубам, но более амбициозные владельцы такими правдами и неправдами находили способы заботиться о своих игроках.

Но в представлениях Эдоардо о его любимых bianconeri не было ничего непрофессионального. Он сказал Дзамбелли, Монатери и вице-президенту Энрико Кравери, что вместе они сделают «Ювентус» лучшей командой во всей Италии. У Эдоардо было много денег и желание доказать свою состоятельность отцу, а потому его совершенно не интересовали ежегодные финиши на 5–6-х местах. Он начал с назначения нового тренера. До сих пор игроки сами следили за собой, но теперь появился венгр Йено Каролы, который стал руководить тренировками и выбирать состав. Как все наемные работники Аньелли, он получал зарплату и ежегодно уходил в оплачиваемый в размере недельной зарплаты отпуск. Также он получал солидный бонус, когда команда выигрывала. Игроки тоже получали премии, а еще они должны были водить только автомобили компании – нравились они им или нет.

Новая эра началась с предсезонных спаренных матчей против «Про Верчелли», самой успешной команды итальянского футбола. «Про» и «Дженоа» располагали лучшими игроками Италии, тогда как Аньелли унаследовал сборище обалдуев. Подкрепления приходили, но правила резидентства существенно ограничивали возможности клуба. При поверхностном взгляде, матч был безобидным предсезонным товарняком между великим «Верчелли» и не слишком-то выдающимся Турином; на практике же он обернулся для итальянского футбола таким потрясением, последствия которого ощущаются и по сей день.

«Про» вышел на поле без двух своих лучших игроков. Причина этого интерпретируется по-разному, и это отчасти объясняет то, почему ее интерпретируют, проинтерпретируют и неверно интерпретируют вот уже почти век. Каждый думает, что знает, что там произошло, тогда как на самом деле не знает никто. Говоря упрощенно, появилось два резко контрастирующих нарратива, объясняющих те события. Футбол, в особенности итальянский, явление бинарное по своей сути, поэтому всегда есть «версия «Ювентуса» и «версия против «Ювентуса». Они существуют в прямо противоположных точках геостационарной орбиты и олицетворяют собой историю организации в микрокосме.

На фоне продолжительных изнурительных споров вокруг денег «Про Верчелли» проинформировал своих игроков о том, что никаких денег нет. Футбол оставался любительским спортом, и клуб будет продолжать жить в соответствии с этим принципом до дальнейших распоряжений. Любой, кого не устраивало такое положение дел, мог свободно покинуть команду, и, судя по всему, двух человек оно действительно не устраивало. Форвард Густаво Гай и крайний защитник Вирджинио Розетта сообщили учредителю и сопредседателю клуба Луиджи Бодзино о своем желании уйти. Гай сказал, что сыт по горло провинциальным, задрипанным «Верчелли». Он хотел перейти в «Милан» и попросил, чтобы его регистрацию отменили и включили в обязательный список игроков на трансфер. Из-за этого он как бы оказался в подвешенном состоянии, ведь законы о резидентстве гласили, что он не может играть за «Милан» до тех пор, пока не сможет доказать факт своего проживания в городе. Тут на авансцену и выходит почтенная фигура Улисса Баруффини, директора «AC Милан» и президента Северной лиги.

В распоряжении Баруффини находилось письмо от одного из его приятелей, подтверждавшее тот факт, что Гай уже является резидентом Милана и трудоустроен на фарфоровой фабрике; по всей видимости, игрок попросту позабыл обновить свои документы о резидентстве. Баруффини убедил остальных членов правления Северной лиги, в числе которых был и его приятель Бодзино, что все это абсолютно правдоподобно, благодаря чему трансфер Гая в «Милан» был оформлен. Бодзино, который, как считается, испытывал некоторые финансовые трудности, объявил себя удовлетворенным таким исходом, и новый сезон Густаво Гай начал в качестве игрока «Милана».

Добрый народ Верчелли счел эту историю возмутительной. Каким образом Гай находил время на тренировки и игру, если он одновременно работал и в Милане, и в Верчелли? Более того, если он жил в Милане и действительно работал на фарфоровой фабрике, то тогда он по определению не мог легально играть за «Про». Почему в таком случае никто об этом не сообщил? Почему тогда лига не наложила на него санкции и почему она лишает его игровой лицензии теперь? Дело дурно пахло.

Случай Розетты был таким же, но совершенно отличался. Версия «Ювентуса» гласит, что Пьерино Монатери спросил, почему крайнего защитника нет на товарищеском матче, на что ему ответили, что он запросил трансфер. Монатери впоследствии объяснил Розетте, что для него найдется место в Турине, а вместе с ним идет и компенсационная выплата за «перемещение» в размере 45 тысяч лир. Розетта был бухгалтером по профессии, и судьба распорядилась так, что Сандро Аймоне Марсану, одному из директоров «Юве», как раз очень нужен был бухгалтер. Розетта сказал, что такой вариант ему очень по душе. Очевидно, что его «окучили» так же, как это сделал с Гаем «Милан». Все понимали, какую игру они ведут, но система была предрасположена к лицемерию, и, по крайней мере технически, никакие правила нарушены не были. Следовательно, если Розетта сможет предоставить доказательство своего резидентства, путь в «Юве» ему будет открыт.

Однако «Ювентус» был в совершенно ином положении в сравнении с «Миланом». Монатери и Кравери понимали, что присутствие Аньелли служит четким и очевидным сигналом об угрозе власти той шайки, которая заправляла всем футболом на севере. Они видели в пришествии Эдоардо объявление войны и решили драться до последней капли крови, лишь бы сорвать трансфер Розетты здесь и сейчас и нейтрализовать влияние «Юве» в долгосрочной перспективе.

Дело разовьется в битву характеров и в конечном счете превратится в соперничество за политическое верховенство. Лига пользовалась доминирующим влиянием, по крайней мере, с точки зрения цифр, но Эдоардо отлично понимал, что цифры – всего лишь цифры. Если жизнь в клане Аньелли и научила его чему-то, так это тому, что всех людей можно купить. Типы вроде Бодзино и Баруффини – продажны по натуре, а значит, со временем и при наличии терпения, а главное, денег, их можно будет образумить, это как пить дать.

16 ноября 1923 года Розетта присутствовал на заседании FIGC^[13], верховного органа итальянского футбола. Он предоставил доказательства наличия работы и арендованного жилья в Турине, а чиновники подтвердили, что санкционируют его переход при условии, что его одобрит и заверит печатью Северная лига. Проблема была в том, что президентом лиги был «Миланезе» Баруффини, а он и его лакеи поставили себе задачу воспрепятствовать трансферу всеми возможными способами.

Их мотивы были ясны. В 1923-м они имели такой же высокий статус, какой имеют сейчас, и во многих отношениях они и есть история итальянского футбола. «Ювентус» спонсирует семья Аньелли, богатые промышленники из надменного, почти французского Турина. Они возвели помпезный новый стадион и высказывали новомодные идеи, и если их оставить без присмотра, они, пользуясь своими деньгами, вскоре захватят власть. Клубы Четырехугольника были гораздо ближе к Милану, чем к Турину, как в географическом отношении, так и в лингвистическом и культурном. Новара расположена в 15 километрах от Тичино, реки, разделяющей Пьемонт и Ломбардию, и в 40 километрах от самого Милана. Самодовольные фарисеи Турина же были в 100 километрах на западе, гораздо дальше во всех смыслах. Более того, лиге было что терять, как в коллективном плане, так и индивидуально ее членам, поэтому решение твердо стоять на своем и поумерить пыл Аньелли выглядело вполне логичным. Следовательно, они объявили о том, что «Про Верчелли» не сумел поставить все клубы в известность о том, что Розетта доступен для трансфера. Таким образом, его регистрация в качестве игрока «Про Верчелли» все же не может быть аннулирована, а сам он не может присоединиться к «Ювентусу».

Аньелли отказался вмешиваться в публичную перепалку, а вместо этого написал письмо в FIGC. После долгой суматохи они признали недействительным решение Северной лиги и издали декрет о том, что трансфер может быть проведен. 25 ноября Вири Розетта дебютировал за свой новый клуб в домашней игре против «Модены». «Юве» выиграл матч 1:0, но «Модена» подала апелляцию в лигу (по сути, самой себе), и та присудила ей победу со счетом 2:0. «Юве» теперь был в состоянии войны с другими клубами и прессой. Это обратило против него общественное мнение, и этот поворот событий стал (и остается таковым до сих пор) ключевым элементом в эволюции клуба.