– Очень вовремя… – ворчит он, глядя в мое лицо с прищуром.

Смущаюсь.

– Понял я, че вы орете? – морщится таинственный незнакомец с сорок пятым размером ноги и ростом метр восемьдесят семь.

И самыми голубыми глазами на свете.

Кладет трубку и засовывает телефон в карман шорт, низко сидящих на талии.

Смотрю на то место, где заканчивается резинка, опоясывая плоский живот, и в панике увожу глаза к потолку. Когда вновь смотрю на него, его лицо полно иронии.

Это меня отрезвляет.

– Кажется, вы… ээ… ты ошибся дверью, – говорю ему прокашлявшись.

– Похоже на то, Динь-динь… – усмехается он, снова идя к шкафу.

Достает оттуда кроссовки и обувается, просовывая в них ноги.

Динь-динь?!

Вообще-то, у меня ощущение, что это я его потеснила. Здесь его вещи. И эта здоровенная кровать.

– Ты всегда голая спишь? – уточняет он, подхватывая с пола рюкзак и закидывая его на плечо.

– Нет, а ты? – парирую.

Он поднимает чемодан и ставит его вертикально.

Он уходит?

Разумеется, он уходит.

Я увижу его снова?

Как его зовут?

– Частенько, – улыбается блондин, еще раз осматривая меня с головы до ног. – Сколько тебе лет? – спрашивает вдруг.

– Мне… эммм… двадцать… – лепечу и, к своему ужасу, вижу разочарование в его глазах.

Мгновенно теряюсь, а он бормочет:

– Ясно…

И что ему ясно?!

Закинув на плечо здоровенный чемодан, он удаляется вниз по лестнице, оставив меня наедине собой.

Глава 2. Диана

Уже в шесть утра я готова начать свой день.

Лежа полностью одетая в центре великанской кровати, смотрю в потолок, сложив на груди руки. Мою спину поддерживают восемь взбитых подушек. Может и есть в них своя прелесть.

Меня распирает от жажды деятельности, а еще трудно одновременно спать и захлебываться слюной. Перед внутренним взором упорно маячит хозяйство ночного гостя в золотой короне, и это просто убийственно меня волнует. Его тело стоит перед глазами. Такое большое и крепкое. И эти самоуверенные повадки. Отсутствие стыда. Полное. Наверное, этот нахал знает, что с девушкой делать.

Разумеется, он знает. У него практика двадцать четыре на семь. Уверена.

Смотрю на себя, опустив подбородок. Упираюсь взглядом в пальцы своих ног с ядовито-зеленым лаком на ногтях.

У меня был парень на первом курсе. Мне нравилось с ним целоваться и проводить время. Но я не хотела с ним секса. Не могла расслабиться и, вообще, чувствовала себя рядом с ним неловкой грудой костей. В придачу ко всему мои кости еще и тяжелые. Я боялась Леню задавить.

Вздыхаю.

Мое лицо, как и вся я – сплошные углы. Нос, подбородок, скулы. Все как будто специально подточили, чтобы я выглядела не милой и не нежной. И губы у меня тонковаты. Ну, хоть глаза зеленые. Короче говоря, я все о себе знаю. Меня не назовешь сладкой конфеткой, скорее уж зубочисткой.

Окно открыто настежь, и по комнате гуляет свежий утренний ветерок, поглаживая мои голые ноги. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Как же потрясающе здесь пахнет. Похоже, ближайшие два месяца мне суждено провести в лесу. Я не против. Это лучше, чем засаленный комбинезон и запах бензина в волосах на заправке, где я подрабатывала прошлым летом.

Услышав, как за окном хлопнула крышка багажника, распахиваю глаза и поворачиваю голову. Вслушиваюсь в шарканье ног о подъездную дорожку и тут же встаю, влекомая любопытством. Если нас здесь пятеро, включая Глеба, то у меня большие шансы увидеть своего ночного гостя.

Лечу к окну и осторожно выглядываю, чтобы не обнаружить себя.

Внутренности делают двойное сальто, потому что внизу перед гаражом стоит черный спортивный «мерседес», которого вчера тут не было, а рядом с ним…

– Вот черт… – шепчут, приходя в дикое волнение.

Сердце ускоряется.

Он просто нереальный.

В потертых голубых джинсах с дырками на коленках, кедах и клетчатой рубашке поверх белой футболки. Наряд босяцкий, согласна, но это не умаляет эффект. Джинсы плотно облегают сильные бедра, а рубашка натянулась на широких плечах. Тем более, я знаю, что у него под этой одеждой!

Нещадно жую свою губу, сжимая и разжимая кулаки.

Я веду себя как животное. Ведь за его физическими данными я не вижу личности. Хотя, если уж на чистоту, как личность он наглый и самоуверенный тип. С очень обаятельной улыбкой и хитрыми голубыми глазами.

Он идет к водительской двери, и я начинаю паниковать, а когда люди паникуют, они делают всякие глупости.

– Ты ее угоняешь? – выпаливаю, перегнувшись через подоконник и упершись в него ладонями.

Свешиваюсь из окна, перекинув через плечо волосы.

Светловолосая голова резко поворачивается в мою сторону. Он еще сильнее зарос за ночь, но совершенно не помялся. Сейчас он кажется мне старше. Ему побольше, чем двадцать пять.

– Не вывались, – бросает Конг, открывая дверь и собираясь сесть в машину.

– Зачем тебе восемь подушек? – спрашиваю и внутренне сжимаюсь от своей глупости.

Щеки горят, надеюсь, он этого не видит. Это так назойливо. Он явно не собирался со мной болтать. Что я творю?

– Голодное детство, – кривятся в усмешке красивые губы.

У него потрясающие полные губы. Полнее, чем у меня.

– Мне… нужна помощь, – сообщаю с колотящимся сердцем, вцепившись в оконную раму.

Не хочу оставлять за ним последнее слово. От этого я буду выглядеть очень жалко – висящей в окне и смотрящей вслед его «мерседесу».

Мужчина выпрямляется и смотрит на меня пристально. Спрашивает, положив руку на дверь машины.

– Какая?

Выдыхаю. Ну вот. Ты завладела его вниманием на пару жалких секунд.

– С моим… чемоданом, – наконец-то изрекаю, мотнув головой себе за спину.

– И что с ним? – уточняет он, не спеша бросаться мне на помощь.

Его поза расслаблена. Одна нога согнута в колене. Он запрокинул голову, и на шее обозначились мышцы.

– Не могу открыть, – сообщаю виновато.

Он задумчиво молчит.

Напрягаюсь.

– Слушай, – говорит, наконец, устремив на меня прямой острый взгляд. – Мы с тобой не с того начали.

– Да? – тупо спрашиваю я.

По-моему, мы начали эпично.

– Да, – твердо заявляет он. – Я Егор. Это дом моего старшего брата.

Егор…

Это все, что я услышала…

– Я Диана… – говорю тихо, глядя на него исподлобья.

– Я знаю, кто ты, – кивает он. – Если тебе, правда, нужна помощь, я помогу. Что-то большее меня не интересует.

– О… – хлопаю я глазами.

Я ничего такого не предлагала… сама не знаю, чего я хотела. Какая глупость. Разумеется, я его не интересую. У меня довольно скромное очарование и еще меньшая сексуальность.

Он посматривает на свои часы, намекая на то, что мне нужно соображать быстрее.

Тут и соображать нечего.

Решаю больше его не задерживать и убраться туда, откуда вылезла.

– Ты меня тоже не интересуешь, – сообщаю поспешно, возвращаясь в комнату.

Разумеется, это абсолютное вранье.

– Серьезно? – усмехается он, глядя на меня с лукавой улыбкой.

– Да, – киваю высокомерно и добавляю, ухватившись за ручку. – Я предпочитаю тонкие руки и прокачанные мозги… ну, ты понял…

Господи, что я несу?

– А, то есть, все то, чего во мне нет? – расплывается он в улыбке.

– Типа того, – чопорно подтверждаю я.

Конг качает головой, глядя на свои кеды. Потом поднимает ее и смотрит на меня с ленцой.

Облизываю губы. Потому что его улыбка, это то, чего мне не следовала видеть.

– Так что у тебя там за беда, Динь-Динь? – спрашивает, закрывая водительскую дверь и кладя руки на бедра.

– Не называй меня так, – прошу его и, перед тем как закрыть окно, бросаю. – Эмм… можешь подняться.

Молнией несусь к зеркалу в ванной и прохожусь расческой по волосам. Замираю, глядя на свое отражение. Лицо у меня взволнованное, что соответствует состоянию моей души. Сейчас я плохо соображаю рационально, но очень хорошо поддаюсь порывам.

Это большая-большая беда.

Я могу наломать дров, чувствую это.

На лестнице уже слышны шаги.

Еще раз смотрю на себя и, плюнув на все, иду открывать. Я не смогу его чем-то удивить. Он уже, и так все видел. И сзади, и спереди.

Открываю дверь и высовываю голову.

Он… Егор бодро перепрыгивает через две ступеньки, глядя себе под ноги. Пялюсь на него с восторгом, пока он не видит. Поражаюсь тому, как он скоординирован несмотря на великанство.

Когда наши глаза встречаются, Конг весело улыбается. Опять. Я испытываю головокружение, но прячу его, отводя глаза.

Отхожу в сторону, пропуская его. Поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх заторможено. Моя макушка на уровне его подбородка. И это, не говоря о разнице в наших пропорциях. Женщины после него вообще выживают?

Он замер на пороге, повернув ко мне голову. Тону в его глазах. Он уже не улыбается. Просто изучает мое лицо. Что он думает о нем? Ему нравится?

Краснею.

От него пахнет морским бризом. И у него вокруг глаз малюсенькие морщинки. И в уголках губ тоже. Это от улыбок.

– Не красней, Динь-Динь, – сухо говорит мой гость, выдергивая меня из облаков. – Давай, показывай.

Закрываю глаза на это обращение, хоть мне и не нравится. Звучит по-детски.

Ему так не терпится уйти?

Упрямо сжимаю губы, мотнув головой на чемодан, который бесполезно лежит посреди комнаты:

– Ключ дома забыла.

Он кивает и идет к нему. Помедлив, трогаюсь следом.

Егор опускается на корточки и подхватывает длинными пальцами замок, который на фоне его руки выглядит уменьшенной копией себя.

Полминуты задумчиво изучает собачку и язычок. Встает и спокойно идет к встроенному в стену шкафу, обойдя меня стороной.

Поворачиваю голову, наблюдая. Он открывает дальнюю створку и достает оттуда большой короб с инструментами.

Теперь точно никаких сомнений в том, что хозяин здесь он, а не я.

Каким бы серьезным он ни был, гора подушек за моей спиной намекает на некое легкомыслие. Не говоря уже об этих потертых дырявых джинсах.

Наблюдаю за ним молча, сложив на груди руки. Он снова обходит меня и ставит короб на кровать так, будто тот ничего не весит. Открывает и без раздумий берет маленькую отвертку. Снова опускается на корточки и начинает что-то ковырять.

Сажусь на кровать рядом с ящиком, сложив руки на коленях и скрестив лодыжки. С трепетом наблюдаю за ловкими движениями загорелых рук. На предплечьях и ладонях отчетливо проступают вены. Меня бросает в жар, и жилка на шее пульсирует, потому что густые светлые волосы на его предплечьях такого же оттенка, как и…

– Плоскогубцы, – просит Егор, протягивая ко мне руку, и терпеливо ждет, посмотрев мне в лицо.

Тут же ныряю в ящик, пряча лицо в волосах, и перебираю инструменты. Достаю плоскогубцы и заглядываю в его глаза. Они серьезнее некуда. Какая неприступность.

Смотрю на него также серьезно, вручая плоскогубцы, но, когда он уже готов коснуться инструмента, отдергиваю руку. Его пальцы хватают воздух, а я хихикаю.

– Тебе точно двадцать? – вздыхает он.

– Да, а тебе сколько, пятьдесят? – радуюсь, нажимая на пластиковые ручки и делая “кусь-кусь” в его адрес.

Его губы улыбаются.

Воодушевляюсь.

– С твоей двадцаткой – да, – говорит Егор, снова протягивая руку.

Ему тридцать?

Смотрю на его раскрытую ладонь и обреченно делаю то, что хочется. Сопротивляться просто невозможно. Протягиваю свободную руку и прохожусь пальчиками по его ладони. Едва касаясь. Начиная от кожаного шнурка на запястье и до кончика среднего пальца. Он отдергивает руку, а я поднимаю на него глаза.

– Шершавая… – шепчу смущенно.

Кожа на его ладони загрубевшая.

Он не белоручка.

Моя веселость улетучивается, потому что его лицо мрачнеет. Черты лица становятся грубее и острее, а взгляд заставляет меня сглотнуть.