Я потянулась к седельной сумке Аэлы. Сняла свой огнеупорный костюм и доспехи под прикрытием ее крыльев в дюнах далеко отсюда всего несколько часов назад; дрожащие пальцы Ли расстегивали застежки. Платье и платок для волос, которые сейчас на мне, принадлежали Агге, и я чувствовала на себе ее взгляд, когда разворачивала их. Возможно, под шрамами от ожогов она видела такое же тело крестьянина, как у нее. А может, она просто видела городскую девочку, досыта наевшуюся во время своей службы, пытаясь компенсировать голодное детство, и это превращало меня в нечто неузнаваемое. Дрожа, я разделась и втиснулась в свой огнеупорный костюм. Застегнула застежки, которые расстегивал Ли, чувствуя, как колючие ветки ежевики касаются моей обнаженной кожи, по которой бегут мурашки.

Когда я потянулась за баллоном с охлаждающей жидкостью, то обнаружила, что маленькие руки держат седельную сумку.

– Я могу помочь тебе.

Рука Агги дернулась, чтобы удержать Бекку.

– Бекка, не мешай…

Но Бекка отстранилась, и я услышала свой голос:

– Все в порядке.

Бекка оказалась очень старательной помощницей. Она наблюдала за мной, пока я откручивала клапаны охлаждающей жидкости шлема и заливала внутрь жидкость из канистры. Когда пришло время заняться задней частью моего костюма, она подошла ближе:

– Я могу помочь.

Я опустилась на колено, чтобы быть на уровне ее роста.

– Спасибо.

Я чувствовала, как маленькие пальчики закручивают каждый клапан вдоль плеч сзади.

– Для чего это?

– Если я обжигаюсь, то заливаю костюм охлаждающей жидкостью. Тогда не так больно.

Наблюдая за нами, Агга так сильно потирала подбородок, что мне казалось, что она натрет мозоль.

– Я хочу стать наездницей дракона, когда вырасту. Как ты. Я буду Первой Наездницей.

Пока она не произнесла эти слова, я почти забыла, что когда-то тоже мечтала об этом звании.

– Это нелегкая работа.

Бекка пожала плечами:

– Я не боюсь. – Она поставила канистру на землю. – Теперь доспехи?

– Теперь доспехи.

Я показала ей, как закреплять пластины, кирасу, панцирь, наручные и ножные щитки. Когда пришло время вооружить Аэлу, я показала, как нагрудник застегивается на мягком подбрюшье, чтобы обеспечить дополнительный слой защиты от копьев снизу. Аэла сидела неподвижно, следя за работой Бекки одним прищуренным глазом, слегка подергивая хвостом.

«Ты ей нравишься».

Бекка взглянула снизу вверх на дракона и непонятно было, кому она задала вопрос – Аэле или мне:

– Ты собираешься спасти моего дядю?

Аэла выдохнула небольшую струйку дыма.

– Да, – ответила я.

– Ты собираешься освободить Норчию?

Агга, наблюдающая за происходящим, казалась потрясенной. Аэла опустила морду к протянутой ладошке Бекки, и дрожащие пальцы девочки коснулись ярко сияющей янтарной чешуи между ее ноздрями.

– Я на это надеюсь.

– Я могу помочь, – сказала Бекка.

Я вспомнила, как тянулась за лопатой около маминой могилы и говорила своему отцу те же слова. Теперь я поняла, почему он обнял меня, вместо того чтобы ответить. Я показала свои нарукавные щитки:

– Ты помогла мне. Видишь?

На горизонте, где обрывались низкие облака, забрезжил розоватый свет. Звон колоколов из крепости слабым эхом разносится по воде. Крепостные ворота открывались, шествие вот-вот должно было начаться. Когда я потянулась за шлемом, Агга протянула его мне.

– Да хранят тебя святыни, – произнесла она.

ЛИ

КАЛЛИПОЛИС

В утро первого Народного собрания я проснулся, испытывая тревогу за Энни и судьбу Революции, которую она отправилась разжечь на Новом Питосе. Я не беспокоился о том, что случится сегодня дома, в Каллиполисе. Даже когда сотрудник министерства предупреждает меня о том, что над нами нависла угроза, а именно триархистский заговор с целью вернуть мою семью к власти, я не придал этому значения.

Я не обращал на это внимания до того момента, как Иксион Грозовой Бич, мой кузен, не приземлился рядом со мной в центре Орлиного гнезда на открытии Народного собрания.

Иксион изучил историю Революции так же хорошо, как и я. Он знал, как происходят удачные перевороты и какие провалы случаются. Не тратя времени зря, он сообщил мне, что ворота в драконьи логова заблокированы, высокопоставленные чиновники революционного режима окружены во дворцовой ложе, а Стражники изолированы в Обители.

Затем он предложил народу хлеб Фрейды и приписал эту милость мне.

Мы стояли плечом к плечу в Орлином гнезде, глядя на первое за последнее десятилетие Народное собрание. Над головой в голубом небе, озаренные ярким солнечным светом, кружили голиафан и его принцесса, отбрасывая тень империи на город-государство Каллиполис.

– Вы наблюдали, как революционный режим потерпел неудачу, – обратился Иксион к Народному собранию. – Вы страдали из-за некомпетентности Атрея Атанатоса. Вы жаждали вернуться к правителям, которые были рождены, чтобы служить вам.

Он взял меня за руку.

Я мог бы вырвать ее и осудить его поведение. Но мне было любопытно, насколько далеко он зайдет. Перед Народным собранием Миранда Хейн предупредила о тайной организации, триархистской группировке, которая сговорилась с Иксионом, – Орден Черного Клевера. Если предположить, что у Иксиона больше поддержки, чем мне казалось, Стражники и их драконы в опасности. И если он не лгал, когда сказал, что Дак жив и находится в плену на Новом Питосе, у него есть рычаг давления на близкого друга Энни и брата Кора.

И я не оттолкнул его руку, позволив ему поднять ее вверх.

– Давайте вернемся к нашим корням, – продолжал Иксион. – К тому, что правильно. К тому, что естественно. И пусть голод, несправедливость и невзгоды, пережитые за десять лет, канут в прошлое.

Народное собрание проголосовало за восстановление представителей триархии как полноправных правителей Каллиполиса. Они приняли предложение Фрейды о продовольственной помощи от ее империи.

Они так долго страдали и голодали, что, кажется, даже не вспомнили, что именно воздушные удары Иксиона вызвали нехватку продовольствия.

Или, возможно, из-за надвигающейся тени голиафана они не хотели протестовать против этого.

– И все благодаря моему кузену, Лео Грозовому Бичу, чье приглашение сделало возможным наше возвращение, – сообщил Иксион Народному собранию.

Ужасно наблюдать, как реформа, за которую я боролся, моментально была отменена. Но еще хуже слышать, как мое имя произносили, благодаря за это. Народом, чьей помощи мы просили, был народ Деймоса, демократическое государство без драконов. Но теперь уже слишком поздно исправлять Иксиона.

Аплодисменты оглушили меня.

– Ты идиот, – сказал я Иксиону, потому что чувствовал себя самым большим идиотом на свете.

– Громкие слова от того, кого так просто обвели вокруг пальца.

– Меня обвели вокруг пальца? – Я указал на бассилеанскую принцессу, кружившую в небе на своем голиафане, которая только что добавила еще одну провинцию к своей империи.

– Ты имеешь в виду мою будущую жену?

Я пристально взглянул на него. Конечно, не мог же он быть настолько глуп. Но он ухмыльнулся в ответ, так что, похоже, я не ошибся в своем предположении.

– В любом случае, – он махнул рукой в сторону толпы, – я думаю, мы знаем, кто сейчас настоящие идиоты.

– Они голодны.

– Ну, скоро они не будут голодными. Зерно Фрейды должно прибыть в течение недели.

– Вместе с ее войсками?

Иксион вскинул плечо. Уклончивое подтверждение.

Значит, мы должны быть заняты. Какую бы сделку он ни заключил, она в обмен пообещала нашим врагам каллиполианскую автономию. Референдум Народного собрания, одобривший ее, был лишь декорацией; войска Фрейды прибыли бы в любом случае. Граждане на этом Народном собрании, которые еще не догадались об этом, скоро все узнают.

Тень от медленно спускающегося голиафана Фрейды охватывает весь Верхний берег, и мы спускаемся по пандусу Орлиного гнезда под его сенью. У дворцового входа на арену, вне поля зрения публики, нас встретили Люциан Ортос, начальник штаба генерала Холмса, и адъютант. На лацкане Ортоса я увидел знак черного клевера Триархии в изгнании.

– Вы?

Он всегда был невыносим в классе и для Энни на заседаниях Военного совета, но сейчас все гораздо серьезнее. Люциан едва взглянул на меня.

– Холмс и Верховный Совет были помещены вместе с Атанатосом, мой господин.

Это более редко использовавшаяся фамилия Атрея…

– Отлично, – сказал Иксион.

Пальцы помощника дрожали, когда он ощупал мою форму Стражника, но он все равно выполнил свою работу, стараясь не встречаться со мной взглядом. Он вытащил кинжалы из моих сапог наездника и показал инкрустацию на одном из них Иксиону.

Вереск дома Грозовых Бичей переплетается с инициалами, общими для моего отца и меня, Л.Г. Нож принадлежал моему отцу, но Иксион не знал, что именно Энни нашла и подарила его мне. Он внимательно рассмотрел реликвию, а затем взглянул на меня.

– А ты, – произнес Иксион, – вовсе не такое уж и дерьмо.

– Забавно. А я собирался сказать, что ты самое настоящее дерьмо.

Иксион разразился хохотом.

Он кивнул помощнику Ортоса. Тот изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Я согнулся, хватая воздух ртом.

Вот и все.

2
Падение с дракона

ГРИФФ

НОВЫЙ ПИТОС

Единственный вопрос, который всплыл в моей голове, когда меня вывели из камеры, провели через крепость и к Кургану Завоевателя прямо перед рассветом, – это что будет с моей семьей, когда меня сбросят. Семью Мабалены убили, и у меня нет причин ожидать чего-то иного. Я боялся даже задавать себе вопрос, добрались ли Антигона с Аэлой из Каллиполиса и были ли отравлены кормушки, как мы и планировали. Все мои мысли были о сестре, ее малышах и дедушке, который все еще ждет, когда потерянный сын вернется из моря, которое его поглотило.

Я обещал Агге защищать их.

Мир по-прежнему выглядел серым и бесцветным, рассвет еще не забрезжил на лицах тех, кто собрался посмотреть на наше шествие. Чайки слишком сонные, чтобы кричать, а соленый воздух неподвижен и влажен. Кажется, будто весь остров ждет, затаившись.

– Грифф, я вымолил помилование!

Тонкий голосок, говорящий на драконьем языке, раскалывает тишину, и я обернулся и увидел юного Полуаврелианца – Астианакса. Он трусил рядом со мной, пока меня со скованными руками вели за телегой Спаркера. Я слышал, как няня мальчика шипела на него позади нас, но он не обращал на Ши никакого внимания. Он ровесник Гарета.

– Мне? – удивленно спросил я.

Астианакс, радостно улыбаясь, покачал головой:

– Спаркеру!

Он был так горд собой, что у меня замерло сердце. Лучше Спаркер, чем я.

– Этого будет достаточно, юный господин, – сказал я ему.

Он вернулся к своей мрачной семье, а меня повели на вершину кургана.

Все это слишком напоминало мне тот день, когда сбросили Мабалену: Спаркер, привязанный к телеге передо мной, его хвост тщетно бьется о цепи. Родные просторы, оруженосцы и Полуаврелианцы, и драконорожденные изгнанники, собравшиеся посмотреть, как я принимаю удар; а вокруг нас серое море прищуренных глаз и хмурых лиц, нахлынувшее на курган, – норчианцы, которых заставили в этом участвовать. Астианакс нервно раскачивался на руке своей матери рядом с Великим Повелителем Радамантом.

Я оглядываю людей из клана Наг в поисках своей семьи и не нахожу никого из них.

Где же они?

Охватившая меня паника заставила меня придумывать множество объяснений. Их похитили. Их держали взаперти, чтобы в последний момент вытащить в цепях и бросить следом за мной…

Дело шагнул вперед. Его небесная рыба, Джепайра, ждала позади него, и нас окружают остальные драконы триархов и их наездники: Феми, сестра Дело, длинный серебристо-голубой хвост ее небесной рыбы прорезал просеку в толпе дрожащих жителей деревни; Уран и Орион, младшие двоюродные братья Полуаврелианцы, застывшие бок о бок на своих короткошеих драконах-аврелианцах, злобно взирая на нас, и Роксана и Роуд, старшие дети Великого Повелителя, стоявшие рядом с родителями, как почетный караул верхом на драконах.

Роуд подмигнул мне. Он, вероятно, должен был взять на себя ответственность, если Дело струсит. А это, похоже, не за горами. Кожа Дело, обычно теплого смуглого оттенка, теперь приобрела пепельный оттенок. Пот каплями струился по его кудрям. Его глаза метались, он то и дело переводил взгляд с меня в сторону. Если он получил мое сообщение о том, что должен выполнить свой долг, он не в восторге от этого.