У мальчика была рассечена нижняя губа. Струйка крови соединяла ее с подбородком ярко-алой ниткой.

«Ничего этого на самом деле не происходит, – подумал Нейт. – Просто проснись!»

Но сон продолжался. Нейт разжал руку и обратился к сыну:

– Что ты сделал?

Нет, не так. Он не сказал это сыну, а услышал со стороны, как сказал. Почувствовал, как шевелятся губы, ощутил вибрацию звуков в груди. Однако все это произошло помимо его воли.

Он наблюдал со стороны.

– Извини! – в слезах выдавил Оливер.

– Извинения для слабаков! – ответил Нейт. И в его голосе прозвучали ноты другого голоса – отцовского. «Нет, нет, нет!» – Ты все испортил. Разве не так? Сломал к черту.

– Я… я не хотел…

– «Я не хоте-е-ел…» – Нейт снова услышал со стороны собственный голос, писклявый. Он издевался над своим сыном.

Ему захотелось схватить себя за глотку, хорошенько врезать по своему глупому рту. «Заткнись, заткнись, заткнись!» Однако он шагнул к сыну и продолжал говорить:

– Ты только послушай себя! Скулишь, как твоя мать! Ты облажался и должен прямо в этом признаться. Ты – яблоко, упавшее с прекрасного дерева, но валяешься и гниешь в траве. Разве не так? Разве не так?

– Папа, пожалуйста!..

– Заткнись! Это произошло по твоей милости! Ты во всем виноват! – Нейт всосал воздух в щель между зубами – тсск. – Как будто в мире и без этого мало плохого, Оливер, да? А ты добавил, да? Ввязался в драку в школе. Завел дружбу с этими… с этими извращенцами, замкнувшимися в себе! – Он чувствовал, как слова покидают его рот, и старался всеми силами запихнуть их обратно, – но когда это у него получилось, ощутил в своем дыхании перегар виски. Дешевого, дерьмового виски, отдающего уксусом и мочой.

– Я больше не буду…

Нейт замахнулся на своего сына.

Оливер попытался остановить его руку…

И затем – бац!

Нейт ощутил вибрацию, разлившуюся от кулака до самого плеча. От удара голова сына дернулась назад. Тук! Мальчишка отступил назад, смотря на отца разбитым глазом. Левый глаз Оливера лопнул, словно раздавленная виноградина, выделяя глазную слизь. Нейт услышал со стороны собственный крик.

Попятившись назад, мальчишка наткнулся на валун, которого совсем недавно еще не было. Или он был? Нейт не смог вспомнить. Валун оказался длинным и плоским, как стол, однако своим основанием напоминал наковальню.

Тут прогремел выстрел – треск, разорвавший воздух подобно топору, расщепляющему доску: крак! И голова Оливера снова дернулась назад, а на лбу появился словно ожог от сигары, источающий кровь, и воздух наполнился смрадом порохового дыма – запахом яичного салата…

Оливер повалился спиной на камень.

Он упал навзничь, и кровь изо лба, отыскав канавки в плоском камне, побежала по этому руслу к краю, откуда стекла на траву и чертополох, и тут небо потемнело и пролилось густым красным дождем, падающим по одной крупной капле…

Кап, кап, шлеп, кап…

* * *

Вздрогнув, Нейт проснулся.

Прошло много времени. Ночь была в самом разгаре. Нейт покрылся липким потом. Дрема облепила его, подобно отвратительному зловонию. «Это лишь сон, – напомнил себе Нейт. – С Олли все в порядке. Просто сон». Несомненно, навеянный домом.

Нейт попытался опять заснуть. Он перевернулся на правый бок. Затем на левый.

Потом лег на спину.

Вздохнув, открыл глаза и уставился на темный потолок.

Мэдди тихо похрапывала рядом – пила, мягко вгрызающаяся в дерево.

Нейт сосредоточился на ее ровном дыхании. Сначала он полагал, что именно жена не сможет жить за городом. Но, может, это он сам не смог приспособиться. Потому что такими для него были все до одной ночи с тех самых пор, как они переехали сюда. В конце концов где-нибудь под утро он провалится в сон на три-четыре часа. Вторая часть ночи будет приштопана к первой кошмарами. А потом настанет утро.

Лежа без сна, Нейт каким-то образом ощущал, что дом тоже не спит, чем-то встревоженный. Дом давил на Нейта – но в то же время и сам был неспокоен.

Нейт всматривался в темноту, ожидая увидеть там отца, выглядывающего из-за угла. Или, еще хуже, стоящего в изножье кровати. «Пистолет не в той руке», – подумал он. Какое странное видение… Надо полагать, галлюцинация, обусловленная стрессом.

Но в темноте никого не было.

Застонав, Нейт уселся в кровати и скинул босые ноги на неровный деревянный пол. Та самая комната, где он спал в детстве, – включилась мышечная память, и ему даже не нужно было вспоминать внутреннее расположение дома. Нейт вышел из комнаты и побрел по коридору, наступая на жалобно скрипящие половицы.

Он решил проведать Олли. Осторожно поднявшись на чердак, приоткрыл дверь и…

«Олли здесь нет! Его нет в постели! Он исчез!»

Однако когда его глаза освоились в темноте, он разглядел под одеялом долговязое тело сына. Голова засунута под подушку, руки раскиданы в стороны.

Облегченно выдохнув, Нейт спустился на кухню и налил себе стакан воды из-под крана. Вкус у воды оказался странный – с сильной минеральной горечью. Нейт мысленно отметил, что нужно будет отдать ее на химический анализ.

И тут в ночной тишине, в темноте дома, до его ушей дошел звук. Отдаленный и негромкий, но настойчивый.

Тик.

Тик.

Так.

Это еще что за чертовщина? Звук не был похож на усадку дома, но задевал что-то знакомое в дебрях памяти Нейта. Что именно, он пока что не мог определить.

Нейт вслушался. Ничего. Пожав плечами, поставил стакан и…

Так.

Тик.

У Нейта пересохло во рту. Ладони вспотели. Абсурдная реакция на тихий безобидный звук – беспокоиться не о чем, это не грабитель, лезущий в дом. В голове снова возник образ отца, мертвого, но внезапно встающего с постели и с изумлением взирающего на другую свою версию, стоящую в углу с пистолетом в руке… «тик-тик-так» рычажка предохранителя, отец щелкал им большим пальцем туда и сюда, туда и сюда…

Но нет, это было что-то другое. «Того, – решил Нейт, – на самом деле вообще не было». Обман зрения, потрясение, обусловленное неожиданным… как там это называется?

В общем, посмертным дыханием.

Нейт снова услышал этот звук, тик-так-тик, где-то у входа, и, даже не стараясь соблюдать тишину, вышел из кухни, прошел мимо двери в кладовку, мимо обеденного зала слева, мимо гостиной справа и…

Ну вот.

Вот и ответ.

Горстка светлячков собралась за квадратным стеклом входной двери. На глазах у Нейта один оторвался, отлетел и, снова устремившись к стеклу, ударился о него.

Тик, так, тик.

Насекомое негромко постучалось в окно, прежде чем успокоиться.

Вслед за первым светлячком то же самое движение повторили другие, сияющие призрачным зеленоватым светом. Огоньки-привидения, копошащиеся на черном фоне.

Нейт был удивлен. Он не помнил, чтобы светлячки встречались так поздно осенью. Впрочем, несмотря на то что лето закончилось, на улице было еще тепло. Быть может, времена года сдвинулись – изменение климата затронуло все, так ведь? И теперь времена года были уже совсем не те.

Нейт подошел к двери. Вблизи в свете, испускаемом светлячками, удалось рассмотреть самих насекомых – их маленькие вытянутые тельца, ползающие во все стороны.

Нейт прижал палец к стеклу со своей стороны. Он не смог бы объяснить, почему сделал так, но почему-то испытал такую потребность. Прижав палец к окну, Нейт увидел, как светлячки начали выстраиваться…

Нет!

Вокруг пальца быстро образовалась карусель светящихся насекомых. Светлячки снова и снова двигались по кругу. Некоторые на мгновение взлетали, отрываясь от стекла, словно в тщетной попытке бежать из круговорота, образованного собратьями, но тотчас же снова опускались назад, кружась вокруг кончика пальца Нейта, прижатого к стеклу с другой стороны.

Муравьи, олень и черви.

И вот теперь светлячки.

Тут что-то явно не так.

Нейт резко отдернул палец от стекла, и рисунок сразу же нарушился. Круг развалился, насекомые устремились в разные стороны. Нейт проводил их взглядом, исчезающих в темноте, зелеными звездочками опускающихся в траву. Луна просовывала сквозь кроны деревьев длинные руки света, а деревья, в свою очередь, выпустили длинные ноги теней. Нейт скользнул взглядом по лесу…

И остановился на одном дереве. Странном дереве, которого он не помнил. Небольшом. У самого дома, прямо во дворе, ближе, чем должно быть.

Дерево двигалось.

Нейт заморгал, убеждаясь в том, что это ему не мерещится…

Это было вовсе не дерево.

В конце двора стояла фигура, у самого леса.

Нейт мало что мог различить, и все-таки ему показалось, что фигура, выхваченная лунным светом, слишком высока. Он заморгал, понимая, что у него снова видения. Просто рассудок сбоит вследствие недосыпа. А может, очередной сон. Нейт пристально смотрел на фигуру, уверенный в том, что она постепенно рассосется и окажется обыкновенным деревом, но затем…

Фигура пошевелила головой.

Склонила ее набок, словно животное, которое чего-то не понимает.

Животное. «Просто олень», – подумал Нейт, однако в груди у него сжался тугой комок, и несмотря на то, что снова и снова мысленно повторял себе: «Просто олень, просто олень», – он поймал себя на том, что устремился назад вверх по лестнице как можно бесшумнее. «Олень, другого быть не может», – подумал Нейт, возвращаясь в спальню, и вытащил из-под кровати маленький железный ящик. Нажав пальцем на запор, услышал характерный щелчок.

«Просто олень. Но на всякий случай…»

Нейт схватил лежавший внутри пистолет, старый 9-миллиметровый «браунинг», и, вставив в рукоятку магазин, снова поспешно спустился на цыпочках вниз.

Сжимая пистолет в руке, он открыл входную дверь.

Вышел на потрескавшиеся каменные ступеньки.

Фигура стояла там же.

Словно ждала его.

«Просто олень. Просто олень».

Нейт обвел взглядом двор, ища какие-либо свидетельства рогов или остальных частей животного – четыре ноги, а не две, быть может, мелькнувший хвост, – но ничего не увидел. Сглотнув подступивший к горлу клубок, он окликнул:

– Эй!

Прошло какое-то мгновение.

Потом фигура развернулась, собираясь бежать.

Бешено колотящееся сердце призывало Нейта двигаться, двигаться, двигаться, – поэтому он пересек усеянную листвой лужайку, на ходу передергивая затвор. Нейт увидел, как тень продирается сквозь заросли, углубляясь в лес, и босиком последовал за ней. Оттолкнувшись он земли, ворвался в заросли сухого терновника. Постепенно глаза освоились в темноте. Нейт бежал в полосах лунного света, преследуя нечто, двигавшееся длинными прыжками. Ветки хлестали по щекам и лбу. Он едва не упал, провалившись ногой в засыпанную листьями канаву между деревьями, – здесь когда-то лежал поваленный ствол, сгнивший и превратившийся в труху. Боль разлилась от лодыжки до бедра, но Нейт продолжал бежать.

«Направляемся к парку», – вдруг дошло до него.

К Рэмбл-Рокс.

К месту из кошмарного сна.

Внезапно Нейт вырвался из густых зарослей и оказался на мягкой траве.

Впереди в полосе лунного света стоял человек. Словно попавший в ловушку, пригвожденный острым лучом света.

Фигура была высока, словно огородное пугало, и тоща, как заключенный. Длинная спутанная борода спускалась на голую грудь. Солидное брюшко свисало через пояс потрепанных джинсов. Нейт разглядел на коже неизвестного свежие ранки – похожие на следы от укусов, на лопнувшие волдыри.

Резко остановившись, он вскинул пистолет, направив его на незнакомца.

– Эй ты! Кто ты такой? Что ты делал во дворе моего…

И тут Нейт увидел его лицо.

Оно шевелилось.

По нему что-то ползало – какие-то дрыгающиеся черные точки. Точки светились и корчились. Извивались.

Нейт услышал жужжание мушиных крыльев.

Он сообразил, что это мухи. А может быть, оводы. Тут мухи вспыхнули зеленоватым призрачным сиянием: светлячки.