Как могло случиться, что наша армия, о которой еще недавно пели в песнях: «…от тайги до британских морей Красная армия всех сильней», терпела одно поражение за другим и спустя всего четыре месяца после начала войны оказалась у стен Москвы, потеряв при этом миллионы командиров и красноармейцев убитыми и пленными?!

Причины неудач Красной армии сложны и многообразны. Они кроются в ряде политических, экономических и военных факторов как международного, так и внутреннего характера. Многие недостатки Красной армии были видны еще накануне войны, однако внутриполитическая обстановка, сложившаяся к тому времени в стране, не позволяла не только говорить об этом, но и думать. В противном случае можно было кануть в вечность с клеймом «врага народа».

Трагедия 1941 года была расплатой за уничтожение командного состава Красной армии в предвоенные годы, за недальновидность нашего государственного и военного руководства в организации обороны страны, за непродуманную и неэффективную организацию боевой подготовки войск. Основная доля вины за это лежит на И. В. Сталине, который единолично принимал все важные решения, редко прислушиваясь к иному мнению, и его ближайшем окружении, боявшемся перечить своему вождю.

Руководство гитлеровской Германии внимательно следило за состоянием Красной армии и хорошо знало ее сильные и слабые стороны. Особенно наглядно проявились недостатки в состоянии войск Красной армии в ходе советско-финляндской войны, где она понесла ощутимые потери в личном составе и технике. Из секретного доклада о состоянии Красной армии, подготовленного разведывательным отделом Генерального штаба сухопутных войск Германии 15 января 1941 года:

«…Преобладающее большинство нынешнего высшего командного состава не обладает способностями и опытом руководства войсковыми объединениями. Они не смогут отойти от шаблона и будут мешать осуществлению смелых решений. Старшему и младшему командному составу (от командира корпуса до лейтенанта включительно), также, по имеющимся данным, свойственны очень крупные недостатки».

Вероломное нападение на нашу Родину позволило фашистской Германии захватить стратегическую инициативу и лишить СССР возможности планово провести всеобщее отмобилизование. К началу войны немецкая армия была оснащена наиболее передовыми для того времени вооружением и военной техникой, имела значительный опыт ведения боевых действий. Красная армия такого опыта не имела. Ее командный состав, значительно обновившийся накануне войны, в результате обрушившихся на армию репрессий не имел необходимых практических навыков в руководстве крупными соединениями и объединениями в сложных условиях современной войны.

Не последнюю роль в неудачах первых месяцев войны сыграло и то обстоятельство, что части и соединения Красной армии имели невысокий уровень полевой выучки. Боевая подготовка войск была организована с серьезными недостатками. Об этом со всей очевидностью свидетельствует акт о приеме должности народного комиссара обороны СССР Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко от Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова в мае 1940 года^[9].

Содержание этого документа было доведено до сведения И. В. Сталина, но он и так прекрасно знал о подобном состоянии Красной армии, в душе надеясь на то, что удастся оттянуть начало войны с гитлеровской Германией и повысить степень боеспособности войск.

За год, который оставался до начала войны, была проделана огромная работа, но устранить всех недостатков не удалось, и Красная армия вступила в смертельную сватку с врагом, находясь далеко не в лучшем состоянии. Отсюда и крайне плачевные результаты первых месяцев войны. В этом, в определенной степени, и ответ на вопрос: «Как могло произойти такое, что враг, спустя всего четыре месяца после начала войны, оказался у стен нашей столицы?»

После трагедии, постигшей войска Западного и Резервного фронтов под Вязьмой, соединения и части, избежавшие окружения, были вынуждены отойти назад на 250–300 км, а линия фронта оказалась на удалении всего 80–115 км от Москвы. Ценой неимоверных усилий войск действующей армии, мобилизации людских и материальных резервов, советскому командованию удалось к середине октября воссоздать на подступах к Москве, по существу, новый Западный фронт.

Это был, пожалуй, самый драматичный момент Великой Отечественной войны. Положение нашей Родины было очень сложным, но надо отдать должное всему советскому народу, воинам Красной армии и руководству страны: они не пали духом, принимая самые решительные меры для того, чтобы остановить врага. Командиры и красноармейцы с невиданным самопожертвованием сражались за каждую пядь родной земли. Эвакуированные в глубь страны заводы уже через считаные дни, благодаря небывалому трудовому героизму рабочих и служащих, начинали выпускать продукцию для фронта.

7 октября 1941 года в должность командующего Западным фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков, срочно отозванный Ставкой ВГК с Ленинградского фронта.

Немецкие войска, не дожидаясь полной ликвидации вяземского «котла», устремились к Можайской линии обороны, которая к тому времени еще не была в полной мере подготовлена к отражению наступления противника, несмотря на то, что Ставка Верховного главнокомандования перебросила сюда с других фронтов и из своего резерва 14 стрелковых дивизий, 16 вновь сформированных танковых бригад, более 40 артиллерийских полков, 10 огнеметных рот и другие части. Совместно с отходившими войсками эти соединения и части образовали новый фронт обороны.

Приказом Ставки ВГК от 11 октября 1941 года все войска, находившиеся на Можайской линии обороны, были объединены в 5-ю армию под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко.

В связи с приближением фронта к Москве по решению ГКО от 12 октября 1941 года создавалась еще одна линия обороны на непосредственных подступах к столице. В ее строительстве самое активное участие принимали трудящиеся города и области^[10].

К 13 октября, когда был отдан приказ об упорной обороне занимаемых рубежей, войска Западного фронта имели следующую группировку войск: на Волоколамском направлении оборонялась вновь созданная 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского; на Можайском – 5-я армия генерал-майора Д. Д. Лелюшенко^[11], на Малоярославецком – 43-я армия под командованием генерал-майора К. Д. Голубева; на Калужском – 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина.

Управление 33-й армии во главе с командующим армией комбригом Д. П. Онуприенко было отведено в резерв фронта в район города Наро-Фоминск.

Однако гитлеровское командование явно переоценило свои успехи под Вязьмой и Брянском, ошибочно посчитав, что советские войска, находившиеся перед фронтом группы армий «Центр», разгромлены, а резервы уже исчерпаны. В своем приказе № 1960/41 от 14 октября 1941 года Верховное командование вермахта поставило перед войсками группы армий «Центр» задачу: без всякой паузы нанести удар в направлении Москвы и окружить ее, одновременно завершив разгром советских дивизий, сражавшихся в окружении под Вязьмой. Но продолжить наступление на Москву смогли только два армейских и один моторизованный корпус 4-й армии. Значительные силы противника до двадцатых чисел октября были вынуждены вести ожесточенные бои с частями и соединениями 16-й, 19-й и 20-й армий Западного фронта, а также 24-й и 32-й армий Резервного фронта, оказавшихся в окружении западнее Вязьмы. Немалая часть сил неприятеля была связана тяжелыми боями с войсками Брянского фронта.

Соединения 4-й армии генерал-фельдмаршала Г. Клюге, устремившиеся к Москве, главный удар наносили, действуя вдоль Минского, Киевского и Варшавского шоссе. 10 октября передовые части противника завязали ожесточенные бои на Малоярославецком направлении, 11-го – на Калужском, 13-го – на Можайском. Сплошного фронта обороны не было. Немецкие войска, встречая очаги сопротивления наших войск, стремились обойти их и, не ввязываясь в затяжные бои, продолжали движение по направлению к Москве.

В ходе оборонительного сражения на Можайской линии обороны части и соединения 5-й армии оказали противнику упорное сопротивление, но сдержать его натиск не смогли, и были вынуждены отойти. Немецкие войска оказались на Можайском, Наро-Фоминском и Подольском направлениях всего в 80 км от Москвы. Однако выполнить главную задачу по уничтожению войск Красной армии, оборонявшихся на дальних подступах к Москве, противнику не удалось. Ценой больших потерь враг смог только вытеснить наши войска с занимаемых ими рубежей обороны.

С выходом 57-го моторизованного корпуса противника в район Малоярославецкого боевого участка на Подольском и Наро-Фоминском направлениях сложилась крайне опасная обстановка. 16 октября 1941 года передовые части врага подошли к Малоярославцу и завязали бой на подступах к нему. Несколько ранее части 258-й пд и 3-й мпд при поддержке танков 20-й тд, обойдя Малоярославецкий боевой участок, нанесли удар на Боровск.

Оборону на подступах к городу занимали части 110-й и 113-й стрелковых дивизий, а также танкисты 127-го отдельного танкового батальона. Обороной Боровска руководил командир 110-й сд полковник Степан Трофимович Гладышев. Бой за город носил ожесточенный характер, но, несмотря на упорное сопротивление наших воинов, удержать Боровск не удалось.

В течение 16–18 октября 1941 года наши войска предприняли несколько попыток отбить Боровск, но все они закончились неудачей. Особенно кровопролитным был бой за с. Комлево.

Много лет спустя после войны ветераны 3-й мд противника вспоминали:

«…Советы изо всех сил пытались вернуть себе Боровск. 16-го числа они хотели прорваться на стыке между нашей и 258-й пехотной дивизией.

После этих отдельных вылазок, 43-я советская армия 17-го числа попыталась вновь овладеть Боровском…»^[12]

В книге «По призыву Родины», посвященной боевому пути 110-й стрелковой дивизии (бывшей 4-й дивизии народного ополчения города Москвы), отмечается:

«В ходе кровопролитного боя ценой огромных потерь немецко-фашистские войска оттеснили части 110-й и оборонявшейся юго-восточнее 113-й стрелковых дивизий и к 16 часам 15 октября 1941 г. заняли г. Боровск. Бой продолжался с нарастающим ожесточением до самого позднего вечера, не прекращался он и ночью.

На следующий день, 16 октября, по приказу штаба 43-й армии 110-я и 113-я стрелковые дивизии, усиленные 152-м танковым батальоном, трижды атаковали г. Боровск с востока, но успеха не добились. Потеряв 900 человек убитыми и ранеными, наши части отошли на исходные рубежи»^[13].

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях пишет:

«У старинного русского города Боровска прославили свои боевые знамена солдаты и командиры 110-й стрелковой дивизии и 151-й мотострелковой бригады. Плечом к плечу с ними стойко отражали натиск врага танкисты 127-го танкового батальона. Ценой больших потерь противник оттеснил наши части к реке Протве, а затем к реке Наре, но прорваться дальше не смог»^[14].

Если со 110-й стрелковой дивизией все понятно, то упоминание Георгием Константиновичем Жуковым о 151-й мотострелковой бригаде вызывает недоумение. Бригада никогда не вела боевых действий у Боровска, т. к. в это время находилась в 20 км северо-западнее его, в районе города Верея. По всей видимости, Г. К. Жуков позаимствовал эти строчки из шеститомной истории Великой Отечественной войны, в которой написано:

«…немецкие танковые части обошли Малоярославецкий боевой участок с севера и нанесли удар на Боровск. На подступах к городу их встретили передовые части 110-й дивизии и 151-й мотострелковой бригады. Упорно обороняясь, 110-я дивизия и 151-я мотострелковая бригада до 16 октября удерживали район Боровска, после чего отошли к Наро-Фоминску»^[15].