В Тарусе Григорий Емельянович встретил Александру Лукиничну Ганьшину, такую же батрачку, как и сам. Ее отец рано умер, а мать, овдовев, жила в Тарусе в Калужском переулке. Через некоторое время они поженились. Сначала жили в д. Юрятино, а затем переехали в Тарусу. Александра Лукинична также трудилась от зари до зари: стирала, работала в поле, в лесу, служила кухаркой у местного чиновника Голубицкого. Жили бедно, главным богатством были дети, которых с каждым годом становилось все больше. Сохранилась фотография дома, в котором жила семья Ефремовых в Тарусе.

В 1905 году Михаил пошел в школу, которая располагалась в небольшом одноэтажном здании в сотне шагов от Оки. Все три класса размещались в одной комнате. Миша был выше всех своих сверстников ростом, сильный и закаленный, неутомимым на выдумки, и скоро стал верховодить всеми ребятами в школе.

В 1908 году Михаила, только что закончившего три класса, родители отдали в учение на Рябовскую мануфактуру в Москве: уж очень понравился фабриканту Рябову не по годам смышленый мальчишка, которого он однажды случайно встретил на рыбалке. Так закончилось Мишино детство, которое было очень коротким. Вскоре Михаил оказался в Москве, и жизнь в ней ему сначала очень не понравилась. Ежедневно рано утром надо было идти на фабрику, выполнять разные поручения, выслушивать ругань, покорно сносить щелчки и подзатыльники. Михаил всерьез начал задумываться о побеге домой, но до этого дело не дошло. Исполнительного и смышленого мальчишку приметил гравер дядя Гоша, который и взял его к себе в ученики. Он терпеливо обучал мальчика тонкому и непростому делу гравера. Молодой ученик радовал мастера своим упорством и трудолюбием. Позднее Михаил Григорьевич с особой теплотой вспоминал своего учителя, у которого получил первые уроки жизни.

Годы работы Михаила на фабрике в Москве совпали с подъемом революционного движения в России. На заводах участились случаи забастовок рабочих. Бастовали и на фабрике Рябова. Михаил вместе с другими бросал работу и выходил за ворота фабрики, но понять, за что рабочие ругают хозяина, поначалу не мог. Фабрикант Рябов, которого он много раз сопровождал на рыбалку в Юрятино, казался ему спокойным, добродушным человеком, любившим посидеть с удочкой, тем не менее рабочие называли его «кровопийцей».

Многого не понимал тогда еще Михаил, многого не знал, но жизнь его постепенно становилась иной. Добрые люди подсказали ему, что на Остоженке организованы Пречистенские рабочие курсы. В них могли продолжить свое образование рабочие, окончившие начальную школу. Михаил поступил на эти курсы. Днем работал, вечером учился, и так продолжалось в течение почти шести лет. В период учебы он повстречался со многими интересными людьми из числа рабочих других московских фабрик и заводов. Беседы и споры, свидетелем и участником которых он стал, многому его научили.

Годы учебы у дяди Гоши тоже не прошли даром: Михаил стал хорошим гравером-инструментальщиком. Со временем он покинул фабричную ночлежку и поселился у своего друга Николая Ильича Прокофьева, который жил вдвоем с сестрой рядом с фабрикой. Их маленькая квартирка из двух небольших комнатушек стала для него родным домом.

В начале августа 1914 года началась Первая мировая война. Положение рабочих заметно ухудшилось. Рабочий день был увеличен, товаров в магазинах становилось все меньше, цены росли. С фронта начали приходить похоронки, и чем дальше, тем больше. Скоро война круто изменила и жизнь Михаила. Шел второй год войны. Военная мясорубка работала быстрее, чем поступало пополнение. Стали проводиться досрочные призывы. В сентябре 1915 года Михаила Ефремова призвали в армию и определили в 55-й запасный пехотный полк, располагавшийся в Александровских казармах, неподалеку от Рябовской мануфактуры. С утра до вечера новобранцев учили строевой подготовке, умению обращаться с винтовкой. Они овладевали искусством бить врага штыком и прикладом, совершать перебежки, ползать по-пластунски. Из карантинной роты Михаила определили в учебную команду полка, а вскоре, когда проходил набор на курсы младших офицеров, его направили в школу прапорщиков, находившуюся в небольшом городке Телави в Грузии.

Учебная программа была предельно уплотнена. За четыре месяца предстояло пройти такой курс обучения, на который в мирное время отводилось два года. Классные и полевые занятия продолжались по 10–12 часов в день. В апреле 1916 года девятнадцатилетний юнкер закончил школу, и ему было присвоено первое офицерское звание – прапорщик. Всех выпускников сразу же направили в действующую армию. Михаил Ефремов попал в тяжелый артиллерийский дивизион Юго-Западного фронта^[31]. В конце мая 1916 года молодой прапорщик принял боевое крещение в знаменитом Брусиловском прорыве.

Наступил 1917 год. Революционные настроения рабочих передались в армию. Сообщение о свержении царского самодержавия было встречено солдатами и частью офицерского состава с нескрываемой радостью. На фронте ожидали, что Временное правительство откажется от участия в этой войне. Однако лозунг «Война до победного конца!» подорвал веру к нему. Армия разваливалась, и вскоре Михаил оставил военную службу и уехал в Москву, где снова устроился работать гравером на Рябовскую фабрику, но долго работать не пришлось. Ввиду отсутствия сырья Рябовская мануфактура прекратила свою работу. Вскоре в стране началась Гражданская война.

28 января 1918 года В. И. Ленин подписал декрет об организации Красной армии. Михаил Ефремов добровольно вступил в 1-ю Московскую советскую пехотную дивизию и был зачислен на должность инструктора. В конце июля 1918 года он был назначен командиром роты в 1-ю Московскую Особую пехотную бригаду, которая готовилась к отправке на фронт.

18 августа бригада прибыла в Борисоглебск, небольшой городок на реке Хопер, и двинулась вдоль реки к Новохоперску, где орудовали казаки генералов Краснова и Мамонтова. 20 августа рота М. Г. Ефремова вступила в бой. Боевое крещение прошло удачно для бригады. Однако уже вскоре М. Г. Ефремов получил тяжелое ранение и вскоре оказался в госпитале в Воронеже.

После излечения М. Г. Ефремов был направлен на Южный участок фронта, в Астрахань, получив мандат, уполномочивавший его представлять на Астраханском участке фронта Высшую военную инспекцию Красной армии. Здесь М. Г. Ефремов повстречался с Сергеем Мироновичем Кировым, видным деятелем партии большевиков, занимавшим тогда должность председателя Временного военно-революционного комитета Астраханского края.

Михаил Ефремов сразу же включился в боевую работу. Однако функции инспектора не могли удовлетворить его, и он попросил у Кирова «живого дела», как вспоминал об этом впоследствии сам. И это дело вскоре нашлось. Для охраны железной дороги, связывавшей полуокруженный город со страной, был выделен 13-й Астраханский пехотный полк, командиром которого и был назначен М. Г. Ефремов^[32].

Михаил Григорьевич с чувством высокой ответственности приступил к выполнению задачи по охране железной дороги Астрахань – Саратов. Ежедневные внезапные налеты казачьих отрядов на дорогу требовали создания подвижных сил для ее охраны, и тогда по инициативе Ефремова был изготовлен импровизированный бронепоезд, состоявший из нескольких платформ с установленными на них пулеметами и орудиями.

После успешного боя самодельного бронепоезда у населенных пунктов Чапчачи и Харабалинский С. М. Киров лично поздравил М. Г. Ефремова и весь экипаж бронепоезда с первой победой и дал указание в короткий срок построить еще четыре подобных бронепоездов. Через некоторое время Ефремова назначили начальником обороны всех железных дорог в полосе боевых действий 11-й армии.

Осенью 1919 года в жизни Михаила Григорьевича произошло очень важное событие. Партийная организация политотдела 11-й армии приняла его в ряды партии большевиков. Он особенно гордился тем, что рекомендовал его в партию С. М. Киров. Впоследствии М. Г. Ефремов писал:

«С чувством благодарности вспоминаю я, что моим партийным поручителем был незабвенный Сергей Миронович…»^[33]

Автор не удивится, если кто-то из читателей, особенно из числа молодого поколения, не поймет, о чем идет речь. Чему мог так радоваться Михаил Григорьевич? Оказывается, тому, что его приняли в партию! Тогда, да и многие годы спустя, в партию большевиков принимали действительно самых достойных. Конечно, для отдельных карьеристов это был «трамплин в будущее», однако для большинства советских людей это была настоящая школа жизни и возможность активного участия в общественной жизни в стране. И не их вина, что партийные болтуны привели страну и партию в тупик: подавляющая часть партийцев добросовестно исполняли свои обязанности, стараясь быть застрельщиком всего передового и прогрессивного. Особенно наглядно это проявилось в годы Великой Отечественной войны. Коммунисты были там, где было опаснее всего. И когда боевая обстановка становилась особенно напряженной, раздавался призыв: «Коммунисты, вперед!»

Вскоре угроза Астрахани была снята, а 3 января 1920 года был освобожден стратегически важный в этом районе населенный пункт – город Царицын, который впоследствии был переименован в Сталинград, а современное поколение знает его как Волгоград.

В апреле 1920 года Красная армия подошла к границам Азербайджана и Грузии. 25 апреля 1920 года М. Г. Ефремов получил приказ командующего 11-й армией М. К. Левандовского: привести в состояние полной боевой готовности подчиненные ему бронепоезда: «III Интернационал», «Красная Астрахань», «Красный дагестанец» и «Гибель контрреволюции» и 27 апреля с десантом пехоты 28-й стрелковой дивизии выступить на помощь азербайджанскому пролетариату.

Реввоенсовет 11-й армии приказал М. Г. Ефремову и И. Г. Дудину, который исполнял обязанности комиссара отряда, до подхода главных сил 11-й армии смелым броском овладеть железнодорожной станцией города Баку. Личный состав отряда бронепоездов с честью выполнил поставленную задачу – Баку был взят. Получив известие о вступлении бронепоездов в азербайджанскую столицу, Г. К. Орджоникидзе послал В. И. Ленину телеграмму, в которой отмечалось:

«В два часа ночи с 27 на 28 апреля власть в Баку перешла к Азербайджанскому ревкому, который провозгласил Советскую республику. В 4 часа в Баку вошли наши бронепоезда»^[34].

За успешное проведение Бакинской операции М. Г. Ефремов был награжден Реввоенсоветом РСФСР орденом Красного Знамени и именной саблей командующего 11-й армии, а 13 ноября 1920 года – орденом Красного Знамени Азербайджана под номером один, на обратной стороне которого были выгравированы слова:

«Тов. М. Г. Ефремову за Баку. 1920 г.».

Бакинский период стал временем перемен и в личной жизни Михаила Григорьевича. Здесь в Баку он встретил и полюбил юную и красивую Елизвету Воеводенко. Скромно, но весело отпраздновали свадьбу, а в 1921 году у них родился сын, которого назвали по отцу – Михаилом.

В начале 1921 года Ефремов получил назначение на должность командира и комиссара 33-й стрелковой дивизии и стал одним из первых командиров Красной армии, которые одновременно совмещали должность командира и комиссара, т. е. были, как говорили тогда, единоначальниками.

После освобождения Грузии для 33-й стрелковой дивизии и ее комдива наступили полумирные-полубоевые будни. Обстановка была напряженной и неспокойной. Тактические учения полков сменялись настоящими жаркими схватками с бандитами всех мастей. Затем опять наступало затишье.

Летом 1921 года М. Г. Ефремов участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии, во главе которого стоял А. С. Антонов^[35].

После подавления восстания М. Г. Ефремов принял командование Московской отдельной курсантской бригадой, во главе которой вскоре убыл на Карельский фронт.

В октябре 1921 года отряды белофиннов, подталкиваемые англо-американскими и французскими правящими кругами, вторглись в пределы Советской Карелии. Для организации отпора врагу был создан Карельский фронт, разделенный на два участка: Южный и Северный. Командование Карельским фронтом было возложено на А. И. Седякина, а М. Г. Ефремов руководил Южным его участком. К весне 1922 года финские войска были изгнаны с советской территории.