12 апреля 2020 года, воскресенье, Москва, режим карантина, Ореховый бульвар, квартира Шориных, МКАД и Хованское кладбище

– Извините, сигаретой не угостите? – обратилась дама к мужчине.

Тот остановился и достал из кармана плаща пачку «Мальборо» вместе с зажигалкой. Женщина двумя пальцами извлекла из пачки сигарету, сунула её в рот и склонилась над зажигалкой. При свете огня стало видно лицо мужчины. Ему было около пятидесяти лет, волосы на лбу были зачёсаны назад, но одна прядь свалилась на сторону, которую мужчина лёгким движением убрал на прежнее место. Закурив и сделав глубокую затяжку, женщина кивком головы поблагодарила мужчину и в это время элегантная сумочка, соскользнув с её плеча, упала на мокрый асфальт. Мужчина тут же проявил деликатность – нагнулся и поднял упавший предмет дамского туалета с земли. И в ту же минуту невольно чертыхнулся, больно уколовшись обо что-то, берясь за ручку.

– Колючая у вас сумочка, – передавая предмет его хозяйке, заметил мужчина.

– Спасибо, уважаемый, – поблагодарила галантного кавалера женщина, сопроводив слова улыбкой, от которой её собеседнику стало не по себе.

Проводив удаляющуюся даму долгим взглядом, Кузнецов потёр ладонью повреждённое место на руке и направился к метро. Однако войдя в вестибюль, он сделал всего лишь несколько шагов, после чего внезапно упал, не доходя нескольких метров до турникета. Над ним тут же наклонилась старушка, шедшая следом.

– Что с вами, мужчина? – спросила женщина.

И тут же отпрянула назад, встретившись с остекленевшим взглядом лежащего. Прядь волос с его лба снова упала на сторону, рот приоткрылся. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – человек скончался.

* * *

Открыв глаза, Иван Шорин какое-то время лежал неподвижно в постели, уставившись в потолок. Приснившийся ему только что кошмар заставил сердце учащённо биться, а на лбу выступила холодная испарина.

– Чертовщина какая-то! – выругался Шорин и сел на постели, свесив босые ноги на пол. Его рука автоматически потянулась к журнальному столику, на котором лежали пачка сигарет и зажигалка. Сунув сигарету в рот, Шорин щёлкнул зажигалкой, но так и не донёс огонь по назначению. В его памяти мгновенно всплыл эпизод из только что увиденного сна. В следующую секунду Иван погасил зажигалку и вернул её на стол вместе с незажженной сигаретой. Утро начиналось хреново. Впрочем, могло ли оно начаться хорошо, если почти весь мир, включая Москву, стоял на ушах от эпидемии коронавируса, а тут ещё Шорину сегодня предстояло ехать на похороны своего друга, скончавшегося два дня назад от банального инфаркта.

– Видимо, этот сон напоминание мне о сегодняшнем печальном мероприятии, – озвучил вслух мелькнувшую в его голове догадку Шорин, после чего поднялся с постели и отправился умываться.

Когда он был в ванной, из комнаты донеслась мелодия из смартфона, оставленного на журнальном столике. Взяв аппарат в руки, Шорин прочитал адресат – «Супруга». Это была его жена Белла, которая вчера уехала в Ногинск, чтобы проведать свою бабушку. А звонила жена мужу неспроста – она знала, что он любит долго поспать и с таким настроем может опоздать на траурное мероприятие.

– Дорогая, спасибо за звонок, но я уже десять минут, как проснулся, – оповестил жену Шорин.

– Наверное, в Африке умер слон, – не скрывая своего сарказма, пошутила Белла.

– И вовсе не в Африке, и вовсе это был не слон, – включился в игру Шорин, при этом сохраняя серьёзный тон. – Мне приснился ужастик, в котором некая дамочка убила человека. Представляешь, он помог ей поднять сумочку с земли, а на ручке была отравленная игла.

– Меньше надо смотреть дешёвые триллеры в Ютубе, тогда и ужастики сниться не будут, – живо отреагировала на слова мужа его благоверная. – Короче, я свою миссию выполнила, дальше ты сам. Да, баба Маня передаёт тебе привет. И ещё она напоминает, чтобы ты не забыл надеть перед выездом маску.

– Ей тоже большой и пламенный, а маска всё равно не помогает, – ответил Шорин и нажал на кнопку отбоя.

Спустя полчаса, наскоро перекусив, Иван вышел из дома на Ореховом бульваре и, сев в свой тёмно-синий «Ситроен» отправился на Хованское кладбище, где должны были пройти похороны. Движение в городе было не таким интенсивным как раньше, и это радовало.

– Хоть какая-то польза от этой грёбаной эпидемии, – выруливая на кольцевую автодорогу, произнёс вслух Шорин.

Спустя двадцать минут он миновал Северное Бутово и вырулил на 36-й километр МКАД, откуда до Хованского было рукой подать. По радио в это время передавали последние известия, где упомянули о том, что сегодня отмечается День космонавтики. «Полёт Юрия Гагарина изменил мир», – бодро сообщил ведущий.

«Прости нас, Юрий Алексеевич – ты изменил мир к лучшему, а мы довели его фактически до ручки!», – тут же мысленно отреагировал на эти слова Шорин и выключил радио, чтобы оно ему не мешало. И в этот самый миг он стал свидетелем необычной ситуации. Ехавшая метрах в тридцати от него белая «Шкода» внезапно остановилась, и из её открытой дверцы на обочину вылетел какой-то холщовый мешок. После этого дверца закрылась и «Шкода» резко рванула с места. Единственное, что успел сделать Шорин, так это запомнить её номер – 666.

– Вот ведь, скоты, уже мусор выбрасывают на дороге! – выругался Иван, глядя вслед удаляющейся «Шкоде».

Затем он взглянул на приборную доску, электронные часы на которой показывали, что ему надо поторопиться – до похорон оставалось меньше получаса. Шорин прибавил газу, но тут его взгляд скользнул по мешку, выброшенному на обочину, в котором что-то… шевелилось.

– Что за фигня такая! – вновь не сдержался Шорин и, свернув к обочине, нажал на тормоза.

Когда он вышел из машины и открыл мешок, перевязанный в основании толстой бечёвкой, он увидел внутри щенка с белой шерстью и темными пятнами на мордочке. У щенка были приоткрыты глаза, но дыхание было тяжёлым, что ясно указывало на то, что собака либо тяжело больна, либо уже умирает. Взяв животное на руки, Шорин отнёс его в автомобиль и бережно уложил на переднее сиденье рядом с водительским. Затем снова взглянул на часы – время начала похорон неумолимо сокращалось. Затем Шорин перевёл взгляд на собаку, бока которой продолжали вздыматься от тяжёлого дыхания. И тут же в голове у него созрело решение. Он через свой смартфон вошел в Интернет и стал набирать ветеринарные клиники, расположенные поблизости. Таких он нашёл четыре и принялся обзванивать одну за другой. Однако на другом конце провода ему никто не отвечал.

– Вот ведь грёбаный коронавирус! – выругался Шорин, набирая номер последней ветлечебницы, которая находилась рядом с метро «Тёплый Стан».

На его счастье, уже спустя несколько секунд на другом конце провода ему ответил приятный женский голос.

– Девушка, добрый день, вы сегодня принимаете? – первым делом спросил Шорин.

– Принимаем, но только до обеда, – ответила девушка. – А что у вас?

– У меня собака, то есть щенок, он заболел.

– Что у него?

– Не знаю, но, кажется, он умирает.

– Тогда везите его к нам – мы осмотрим его.

– Хорошо, минут через десять буду.

И бросив смартфон на приборную доску, Шорин рванул автомобиль с места.

Когда через десять минут он вошёл в ветлечебницу, из посетителей там никого не было. Здесь уже Шорину пришлось воздать хвалу коронавирусу, который он совсем недавно так яростно проклинал – страшась его, люди не решались лишний раз выйти из дома. Навстречу посетителю вышла миловидная девушка в голубом врачебном одеянии, которая, взглянув на полуживого щенка, сообщила:

– Бедный хаски. Несите его за мной в процедурную.

И она первой прошла в помещение, где был металлический стол, на который Шорин осторожно уложил щенка.

– Расскажите, что с ним произошло, – попросила девушка, надевая на руки резиновые перчатки.

– Я не знаю, поскольку это не моя собака, – развёл руками Шорин. – Её выбросили из машины на обочину, а я подобрал.

– Вот ведь нелюди, – покачала головой девушка, приподнимая собаке веки.

Спустя несколько секунд она вынесла свой вердикт:

– Судя по всему, щенка отравили.

– Но шансы есть? – с надеждой в голосе спросил Шорин.

– Шансы есть всегда, – кивнула головой девушка.

В это время у Шорина зазвонил его смартфон. Извинившись, он вышел из процедурной и ответил на звонок.

Это был его приятель Олег Митраков, с которым они договорились встретиться у входа на Хованское кладбище, у его Западной части.

– Ты где, Иван? – первым делом спросил Митраков.

– Олег, ты не поверишь, но я опять влип в историю, – сообщил Шорин. – Я уже проехал Северное Бутово, когда прямо передо мной какой-то пидор выбросил из машины на обочину щенка. Он умирает, я привёз его в ветлечебницу.

– И тебе это надо, если пёс уже умирает? – искренне удивился приятель. – Какая разница, где это случится – на обочине или в лечебнице?

– Я так не могу, ты же меня знаешь. Поэтому я приеду, как только со всем разберусь.

– А где ты… вернее, вы, находитесь?

– Неподалёку – возле метро «Тёплый Стан».

– Хорошо, я подожду минут десять-пятнадцать у входа, а потом поеду вместе со всеми к могиле. Если опоздаешь, подходи прямо к месту погребения – участок ты знаешь.

И Митраков первым «повесил трубку».

Когда Шорин вернулся в процедурную, он увидел, что девушка ставит щенку капельницу.

– Извините, но вы так громко говорили, что я всё слышала, – сообщила девушка. – Так что вы можете оставить собаку у нас, а сами поезжайте, куда собирались.

– Но вы же сказали, что работаете до обеда, – напомнил девушке её же слова Шорин.

– Ради вашего хаски я останусь и дождусь вашего возвращения.

– Спасибо, я постараюсь обернуться как можно быстрее.

Вернувшись к своей машине, Шорин отъехал от ветлечебницы и только тут вспомнил, что забыл спросить у девушки её имя. «Вот ведь неотесанный мужлан – даже именем не поинтересовался!» – выругался про себя Шорин, но возвращаться не стал – отложил это дело на потом. Да и время поджимало.

Спустя двадцать минут он подъехал к центральным воротам Хованского кладбища и, промчавшись по асфальтированной дороге вниз, остановился у ворот, ведущих в Западную часть. Его приятеля нигде видно не было, что означало – он вместе с роднёй покойного уже отправился к месту погребения. Туда же направил свои стопы и Шорин, предварительно купив у цветочницы восемь красных гвоздик.

Он шёл мимо кладбищенских оград, а с гранитных памятников на него смотрели лица умерших людей разных возрастов. Здесь были как пожилые, так и совсем молодые люди, земной путь которых окончился в расцвете лет. «Интересно, на каком кладбище упокоится моё бренное тело – может, на этом же?» – подумал Шорин, сворачивая на очередную аллею. Но едва он свернул с дороги, как его внезапно окликнули:

– Мужчина, можно вас на минутку.

Шорин обернулся, и увидел пожилую седовласую женщину, которая стояла у могильной оградки с лопатой в руках.

– Скамейка покосилась, а вскопать некому – сама не могу из-за радикулита, – объяснила женщина причину своего обращения к незнакомому мужчине. – Если вам, конечно, не трудно.

Шорин колебался лишь секунду, после чего направился к просительнице.

Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить ситуацию – небольшая двухместная скамья, вкопанная в землю, слегка перекосилась на одну сторону из-за проседания грунта. Взяв у женщины лопату, Шорин минут пять повозился со скамьёй, после чего она обрела прежний вид.

Всё время, пока он работал, женщина стояла рядом, заслонив собой памятник, и молча взирала на происходящее. А когда работа была закончена, она присела на скамью – отдохнуть, а заодно и убедиться в качестве работы.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила женщина Шорина, когда тот прислонил лопату к ограде. – От меня и моего брата.

– Какого брата? – удивился Иван.

– Того самого, что покоится под этой могильной плитой.