Радость от вразумительного и почти прозрачного предсказания мгновенно испарилась. Эмоции от принятия решения изгнать жену с сыном, алкоголь, похоть и злость на ожидающую от него ошибки провидицы сделали своё грязное дело. Король схватил Гафику за волосы, резко развернул к себе спиной и, разорвав ночнушку, толкнул в спину, опрокинув её на кровать.

– Сейчас я очищу тебя от скверны! – прорычал он, спустил штаны и, схватив за задницу, грубо вошёл в провидицу, стоящей в позе пьющей лани.

Король думал, что она начнёт сопротивляться, кричать, ну, или хотя бы покорно терпеть, но невольница, у которой много лет не было мужчины, не собиралась упускать шанс удовлетворить свои физические потребности.

– Жезлом боги тебя не обделили! – выгибаясь, задорно констатировала Гафика и, подставляя зад под толчки насильника, начала его провоцировать: – Давай, грубиян, докажи, что ты способен не только протирать штаны на троне!

– Деревенская потаскуха! – ещё сильнее возбудился Авриан и, одной рукой сжав её белоснежную ягодицу, другой схватил за волосы, наращивая темп.

– Похотливое дикое животное! – наслаждаясь процессом насилия, ответила нефилима и продолжила его подначивать: – Я хочу вкусить королевское семя! Давай, скотина, старайся! Проткни меня!

В дверь постучались и раздался требовательный голос Дурита: – Ваша милость! Прибыли инквизиторы!

– Провались в вечность вместе со своими инквизиторами! – воплем указал дорогу своему помощнику король.

В своей жизни Авриан поимел очень женщин, но он очень долго ждал именно эту, которая, годами по ночам натирая себя между ног, так же грезила соблазнить короля, поэтому обоим сегодня сорвало крышу. И от буйства похоти до самого утра чуть не заискрился воздух.

Авриан Белобородый – король Ижмурина ещё не подозревал, что, переступив порог этой комнаты ради предсказания, невольно уже потревожил свой камушек судьбы, и последующая за этим лавина последствий не заставила себя долго ждать.

Глава 4. А Король–То Лживый

ВААЛ ПО ПРОЗВИЩУ УРАГАН.

Мы пересекли границу восточного королевства три дня назад и, по утверждению местных, должны увидеть родовой замок Авриана Белобородового через пару дней. Сама линия границы востока представляла из себя стену в пять человеческих ростов из каменной кладки, которая тянулась в обе стороны до самого горизонта. Можно сказать, что этот местный аналог китайской стены, которую я видел лишь по телевизору, будет существенной преградой для супостата, если таковой найдётся. Пока штурмующие будут её осаждать и пару-тройку дней терять живую силу, защитники успеют разослать гонцов с предупреждением о нападении и хотя бы смогут надеяться, что помощь из ближайшего гарнизона успеет до прорыва врага.

Кстати, саму стену охраняли очень серьёзные ребята с мордами бывалых рубак, но вот их экипировка оставляла желать лучшего: всё обмундирование было изделиями из кожи. В этом мире снаряжение для воина из металла стоили больших денег, и, чтобы нарядить регулярную армию в красивые блестящие железки, королю бы пришлось продать собственные последние шаровары и даже ночной горшок.

Нас пропустили без проблем, глянув лишь мельком писульку, свёрнутую в трубочку, которую мне вручил Одди Шестой. Инквизиторов боялся лишь обычный люд, а воины уважали нашего брата. Наши кольчуги и мечи внушали трепет, а у троих членов моего отряда, включая Змея, на сёдлах висели арбалеты. Прошлый Ваал не любил эту тяжёлую, но убийственную игрушку, предпочитая ковыряться в своих жертвах мечом, поэтому и я отказался от этой затеи.

Всю дорогу мне пришлось мысленно обучать Крапиву местному наречию. По началу этот процесс мне даже доставлял удовольствие, так как в пути, кроме баек Змея, которые я выслушал уже не по одному разу, других развлечений не было. Даже ни одного честного разбойника не встретили. Может, они, конечно, и были, но связываться с пятёркой инквизиторов с рожами братков, готовых ограбить самих налётчиков, связываться не решились. Даже Крапива, пытаясь меня задеть, когда я витал в своих мечтах и не обращал на неё внимания, правильно высказалась – «Задумчивое и интеллигентное лицо – ещё не признак ума и здравомыслия». Хотя мою морду очень трудно назвать интеллигентной.

Девчонка в совершенстве знала английский язык, и здешний диалект давался ей очень легко. Но вот её рассуждения на тему произношений, склонений, окончаний и прочей ерунды, сопровождаемые язвительными высказываниями в мой адрес, будто это я придумал это наречие, довели меня до желания снять с неё пушистую шкурку для использования в качестве контрацептива в ближайшем борделе, а тушку зажарить на костре. При этом надо отдать ей должное: каждый вечер Крапива не ленилась и крутилась возле моих подчинённых или других посетителей гостиниц, в которых мы ночевали, чтобы оттачивать понимание языка. И как бы я не старался быть хорошим учителем, всё равно на время обучения заработал от неё прозвище – Хреновый Объяснятор. При этом мысленно мы так же общались на русском. Для нас это была маленькая, но объединяющая обоих ниточка воспоминаний о родине, чтобы не забыть – кем мы являемся на самом деле.

Сегодня мы должны были достигнуть второго города на землях Ижмурина, но я решил обогнуть его и двигаться до замка короля без остановок в населённых пунктах. Проблема была а том, что жрец, который послал нас в рейд, оказался поистине жадным козлиной и выдал мне серебра, которого даже не хватит на обратную дорогу. Ночёвки с харчами в постоялых дворах на пятерых взрослых мужиков оказалось делом затратным, а ещё надо учитывать корм и уход за лошадьми. И это мы ещё сэкономили в доме терпимости, в котором я так и не смог порадовать своего Челентано. Я принял решение, что если вдруг вернусь в обитель, то из этой пестрожопой жабы вытряхну горку монет вместе со всей его подритузной перхотью. И плевать, что он является местным святейшинством.

– Ваальчик, а как ты собираешься нас домой вернуть? – сидя у меня на плече, задала вопрос Алиса ласковым тоном, чтобы меня не раздражать.

Я всеми правдами и неправдами избегал этой темы, и сейчас, как обычно, решил отшутиться: – Ты в курсе, что восемьдесят процентов погибших – это бытовые преступления, в которых убийца и жертва знали друг друга очень близко. А мы с тобой знакомы всего две недели, и мне прямо очень хочется тебя убить. Так что задумайся!

– Женщину можно убить, только завалив цветами! – парировала Крапива, задумалась и начала рассуждать: – Планете Земля четыре с половиной миллиарда лет, а население составляет восемь миллиардов человек, живущих в тысячах городах. Вот как меня угораздило оказаться в одно и тоже время в одной стране, в одном городе и в одном лифте именно с тобой?!

– Хватит мне опять ментальный бдсм устраивать! – мысленно рассердился я.

– О-о-о-о… Какие пенсионер термины знает, а я думала, что ты – полный нуб! – опять начала она применять незнакомые мне словечки и продолжила настаивать на своём: – Ты меня домой возвращать собираешься? Я как представлю, что моё тело лежит в лифте, аж в дрожь бросает.

Я вздохнул, понимая, что придётся выдернуть девочку из иллюзий, и выложил ей правду: – Нам некуда возвращаться! Со мной всё понятно – в том мире я и так был одной ногой в могиле. А у тебя есть два варианта. Или в твоё тело переместилось сознание ласки, и сейчас она в психушке слюни пускает. Но наиболее вероятная варсия: в том мире ты померла, и наши тела уже червей кормят в земле.

– Ты… ты… ты… – не удавалось ей выбрать самое гадкое слово из своего лексикона.

– А ты – не ласка, ты – чайка! – опередил я и, передразнивая, попытался мысленно изобразить издаваемый крик этой противной птицы, но получилось, как будто на толчке тужусь.

– Ты до этого своим микромозгом додумался? Моё тело не могут жрать черви! – заверезжала Крапива, закачалась и упала ко мне в капюшон.

Только намного позже я понял, что она грохнулась в обморок, но решил её не тревожить и отсрочить очередную истерику. Кстати, за инцидент после моего возвращения из заведения с девочками низкой социальной ответственности Крапива извинилась на следующий день, аргументировав свой приступ ревности тем, что она – девочка, а быть девочкой трудно, потому что они сами не знают, когда накроет очередной припадок.

В третей четверти дня, опять что‐то жуя на ходу, Змей сообщил, что город близко, и указал на деревья впереди, на которых болтались висельники разной степени свежести. Это была не просто показательная казнь местных жуликов и грабителей, это было предупреждением для мигрантов и гостей города, мол, правосудие настигнет всех, и не важно за что. И надо сказать, что я впечатлился видом полусгнивших трупов, на которых восседали небольшие птицы-падальщики, отдалённо напоминающие грифонов, и, издавая трескающее чирикание, клевали мёртвую плоть. В предыдущем городе, в котором мы останавливались на ночлег, на главной площади нам "посчастливилось" увидеть, как клеймили мелких воришек. После таких зрелищ законопослушным гражданином я, конечно, не стал, но решил, что в руки в местных полицаев лучше не попадаться. По крайней мере, пока можно было не беспокоиться о преследовании властей – должность инквизитора предоставляла статус неприкасаемого.

В этот неподходящий момент очнулась Крапива, снова взобралась на плечо, заметила развешенные украшения на деревьях и удивилась: – Вот это трабл! Они тут хэллоуин, что ли праздновали?!

– Они не празднуют хэллоуин, а живут в нём. Это жмурики! – ответил я.

Алиса то ли на самом деле повторно словила обморок, то ли, как опоссум, прикинулась дохлой, чтобы вызвать во мне чувство вины, и повторно грохнулась в капюшон и затихла.

Помимо обычных путников мой взгляд привлекли обогнавшие нас две девушки верхом на необычных ездовых животных, похожих на лам из моего мира. Они промчались в сопровождении нескольких конных головорезов, которые даже нас – инквизиторов удостоили подозрительными взглядами. Это были представительницы высшего общества, для которых езда на обычной лошади приравнивалась к поездке на убогих жигулях, а эти милые ламы назвались Аракумы и здесь играли роль роскошных и недоступных обычным смертным Феррари. Их доставляли с другого материка с более благоприятным климатом, на котором Ваал никогда не был. И одна такая животинка стоила, как целая деревня со всеми жителями, с их пожитками и скотиной в придачу.

Как человек из низшего класса в прошлой жизни, я ухмыльнулся им в след и пообещал сам себе при первом же удобном случае затащить в койку вот такую аристократку-белоручку и трахнуть так, чтобы ей потом даже в собственное отражение было смотреть стыдно.

Инквизиторам я сообщил, что посещение города отменяется, и сегодня мы переночуем под четырьмя лунами, за что получил недовольные взгляды, но возражать никто не посмел, даже Змей. Крапива дала о себе знать перед самым привалом, и надо отдать ей должное – она не стала устраивать истерик и топать лапками на тему возвращения домой и развешанных мертвецов на деревьях. Возможно, что Алиса смирилась со своей участью, но, уже немного зная её характер, я подозревал, что она копит силы, чтобы довести меня до нервного срыва с последующим неизбежным суицидом, а потом спляшет на моём трупике победный канкан бешенной ласки. У девчонки не было никакого постоянства: либо в истерике, либо в облаках. Воздушноприпадочная!

Не задерживаясь на привалах, так как все, и я в том числе, уже грезили вкусной едой, бочкой с горячей водой и сочными сиськами служанок в мягкой койке, замок короля мы увидели уже в темноте в первой четверти ночи. Подъехав ближе, под впечатлением я присвистнул и тихонько выматерился на русском. Строение, действительно, меня поразило своим внушительным размером и фундаментальностью. Одно дело по телику видеть крепости, и совсем другое – стоять внизу и, задрав голову, чувствовать себя никчёмной букашкой.

Восхитило всё: высокая стена из монолитных огромных блоков, любой из который можно поднять лишь усилием не меньше десятка человек; то ли металлические, то ли обитые железом огромные ворота, в которые могут проехать сразу два конника; три башни, из которых центральная терялась где-то высоко в ночном небе; а общий антураж создавал впечатление символа непоколебимости власти короля.