– Это не имеет значения, – сказала кукла своим мягким счастливым голосом. – Это свело нас с тобой вместе. Давай потренируемся в магии. Я помогу тебе.

Кассия фыркнула.

– Боюсь, мне уже ничем не помочь.

– Каждый может научиться, – предсказуемо сказала кукла.

– Да, я не сомневаюсь. И как ты можешь мне помочь?

– Ты можешь практиковать свои заклинания на мне.

Кассия повернула куклу так, чтобы ее мертвые стеклянные глаза смотрели на россыпь стекла и грязи в центре пола.

– Ты хочешь закончить так же?

– Ты хочешь продолжать терпеть неудачу?

Кассия удивленно рассмеялась. Она ожидала чего-то вроде «ты все сможешь» или «просто продолжай пытаться». И показалось ли ей, или в дружелюбном тоне куклы действительно прозвучала нотка вызова?

– Ох.

– Не волнуйся. Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Хорошо. Тогда делай все, что в твоих силах.

– Ты можешь сделать мои волосы светлыми?

Кассия вздохнула. Играть с куклой было очень весело – пока ей не напомнили, что она не может воплотить даже те заклинания, что предназначены для восьмилетних детей.

– Вряд ли, – признала она.

– Попробуй.

Со вздохом Кассия выскользнула из-за полок. В конце одной из них стояла стремянка, и она поставила ее в центр пола и усадила на нее куклу.

– Это была твоя идея, – сказала она ей. – Я не несу никакой ответственности за результат.

Она сделала несколько шагов назад и призвала свою магию.

– Подумай о своей магии, и ты почувствуешь ее между грудью и животом, – услужливо подсказала кукла.

– Земля и звезды, – пробормотала Кассия, уже поднимая руки, чтобы наложить чары. – Я знаю, как накладывать чары.

– Могла бы и подыграть, – тихо ответила кукла.

Кассия снова рассмеялась – сначала от удивления, а потом от восторга, потому что произошло нечто чудесное. Она забыла подумать обо всех возможных неудачах, которые могут ее постигнуть, и, прежде чем смогла в них погрузиться, ее магия поднялась к горлу в ожидании слов.

– Блондинка, – поспешно пробормотала Кассия, представляя, как темные локоны куклы становятся светлее. – Блондинка, блондинка, блондинка.

Заклинание плавно слетело с ее языка и замерцало над куклой, и чары начали действовать. Начиная с кончиков, волосы куклы меняли цвет, пока ее локоны и замысловатый пучок на затылке не стали золотисто-желтыми.

У Кассии перехватило дыхание.

Затем чары исчезли, как изменчивая игра света.

– Нет.

С последним проблеском магии иллюзия развалилась. Свет, отражающийся от светлых локонов, еще мгновение сиял золотом, а затем исчез.

Кассия вздохнула.

– Боюсь, это все, – сказала она, подходя, чтобы забрать куклу и убрать ее.

– Но мы только начали!

Кассия остановилась. Ей показалось, что она видела, как глаза куклы следили за ней. Они с куклой смотрели прямо друг на друга. Она попробовала отступить в сторону, и иллюзия была разрушена; стеклянные глаза безжизненно смотрели мимо.

– Еще одно заклинание, и тогда мы сможем поиграть, – сказала кукла. – Ты можешь наложить заклинание, чтобы вылечить мое лицо?

Исправление поломок было самой простой магией, настолько часто используемой, что метаморф в Камдене смог объяснить ей это, когда она была ребенком. Как бы глупо это ни заставляло ее чувствовать себя, Кассия не хотела, чтобы кукла видела, как у нее ничего не получается.

– Твое лицо прекрасно таким, какое оно есть, – сказала она, отворачиваясь.

И снова кукла некоторое время молчала.

– Но я хочу быть красивой, как ты.

Кассия осторожно оглянулась через плечо и вздохнула с облегчением, увидев, что кукла смотрит не на нее. Это была пустая, приятная болтовня, вот и все. Да, необычная, но бояться нечего.

– Хорошо. В таком случае…

Кассия присела на корточки перед стремянкой, чтобы они с куклой были на одном уровне.

– У тебя есть какие-нибудь последние слова? – спросила она, проводя пальцем по трещине в фарфоре и снова думая о взорвавшейся банке. – На всякий случай.

– Мои последние слова таковы… Мне нравится твоя прическа.

– О.

Кассия определенно что-то себе нафантазировала; игрушка не могла бы таким задумчивым тоном высказаться о прическе Кассии, ведь она не могла ее видеть.

– Что ж, если мы обе пройдем через это, я обещаю, что сделаю тебе такую же.

Она отступила назад и призвала свою магию, представляя, как трещина в фарфоре исчезает. Соедини, велела она, и трещина на лице куклы начала затягиваться от подбородка вверх, как будто швея туго затягивала стежки. Кассия ждала. Зеленые глаза куклы вспыхнули золотом; отголосок магии? Что бы это ни было, заклинание сработало. Кассия вздохнула.

– Чудесно сделано, – сказала кукла.

Кассия не могла согласиться. Она снова вздохнула.

– Что-то случилось?

– Иногда мне везет, – сказала Кассия, пожимая плечами. – Но это бесполезно, если я не могу воспроизвести результаты или понять, в чем проблема.

– Не волнуйся. Практика ведет к совершенству!

Кассия нашла брошенную метлу и начала сметать стекло и землю в кучу в углу. Непохоже, чтобы Джаспер мог пожаловаться на беспорядок.

– Я полагаю, что я исключение, которое подтверждает это правило.

– Ты чувствуешь свою магию, когда взываешь к ней? Между твоей грудью и животом?

– Я уже сказала тебе, что это так, – ответила Кассия, слишком сильно нажимая на метлу, отчего осколки стекла разлетелись по половицам.

– И ты четко держишь свое намерение в уме, когда…

– Пожалуйста, не надо. Все так хорошо начиналось.

Кукла сделала, как она просила, и замолчала. Кассия закончила свою попытку прибраться и почти забыла о кукле, как вдруг та снова заговорила.

– У некоторых людей меньше магии, чем у других. Это…

– Дай угадаю. «Тебе нечего стыдиться»?

Она знала, что говорится о силе в детских книгах заклинаний. Каждый рождается с определенным количеством магии. Тренировки могут отчасти компенсировать разницу, но исходное количество увеличить невозможно. Тогда детей заверяли, что у них есть и другие таланты.

Никто никогда не предупреждал вас, что другие таланты далеко не так важны.

– На самом деле я собиралась сказать, что это несправедливо.

Кассия взглянула на куклу. На этот раз она определенно услышала резкость, пробившуюся сквозь сладость ее голоса.

– Я хочу помочь тебе.

– Хорошо.

Кассия собрала свою сумку и приготовилась улизнуть из Странствующего Места.

– Я ценю это.

– Ты же не собираешься оставить меня здесь, правда? – раздался голос, когда Кассия выудила из сумки ключ.

Это она и собиралась сделать. Она слишком взрослая, чтобы играть с заколдованной куклой; Джаспер сказал, что эта комната совершенно секретна, но если бы кто-нибудь застукал ее за обещанием поправить кукле прическу, она бы тут же умерла от унижения. Кроме того, кукле на самом деле было все равно, бросит ли Кассия ее или нарушит обещание. Она всего лишь неодушевленный предмет, просто заколдованный так, чтобы придать смутную видимость жизни.

И все же, кто бы ни околдовал ее, он сделал это невероятно умело. У маленьких двоюродных сестер Кассии были похожие куклы, но они не обладали ни чувством юмора, ни намеком на сарказм. Как вообще можно было придумать, чтобы объект, не имеющий настоящих глаз, сделал комплимент прическе? Это казалось довольно остроумно.

По этой и только по этой причине – и абсолютно не потому, что у нее в целом мире не было ни одного друга и даже того, с кем можно было поговорить, – Кассия сняла куклу со стремянки.

– У тебя есть имя? – спросила она.

– Меня зовут так, как ты захочешь.

– Я боялась, что ты это скажешь, – пробормотала она, укладывая куклу в сумку. Та оказалась слишком большой, чтобы поместиться полностью, и ее маленькая фарфоровая головка торчала сверху.

– Хорошо. Думаю, я буду звать тебя… Вайолет.

Глава 5

Когда Олливан прибыл в библиотеку на Бромптон-роуд в своем лучшем костюме, стояло еще раннее утро. Но в то же время в том, другом мире, уже наступил поздний вечер.

Когда он вошел, библиотекарь поднял глаза и удивленно заморгал. Олливан сделал не более трех шагов в глубь здания, как тот обогнул стол и поспешил к нему.

– Что ты здесь делаешь?

– Не волнуйся, Фредерик. Я всего лишь жду сообщения.

Скрестив руки на груди, Фредерик оглядел его с ног до головы. Он не даст себя запугать. Это был стройный мужчина с волосами мышиного цвета и усами. На его носу красовались очки в проволочной оправе. Библиотекарь до мозга костей. И не больше.

– Я доставлю его тебе, – сказал он.

– Ой.

Олливан улыбнулся.

– Только не это сообщение.

Фредерик покачал головой.

– Я не допущу, чтобы ты снова доставил мне неприятности, Олливан…

– И я не буду, клянусь честью.

Он положил руку на сердце.

– Ну же, Фредерик. Мы оба знаем, что ты не собираешься силой вытаскивать меня отсюда, по крайней мере, это не возымело бы успеха.

Фредерик поднял руку, и Олливан почувствовал магию.

– И у тебя выдалось слишком напряженное утро, чтобы пробовать что-то подобное, – добавил он, многозначительно оглядывая библиотеку. В главном зале было с дюжину человек, некоторые находились едва ли вне пределов их слышимости.

Фредерик покраснел, но опустил руку. Он был гордым человеком, который ценил свое положение и не хотел показаться некомпетентным. А Олливан специализировался на том, чтобы выставлять людей некомпетентными.

Бросив последний взгляд через плечо, Фредерик вернулся к своему столу. Идя в дальний конец помещения, Олливан чувствовал на себе настороженный взгляд библиотекаря. В промежутке между двумя полками, в часто игнорируемом разделе «политика» – часто игнорируемом, потому что он был плохо укомплектован; а плохо укомплектован он был именно по этой причине – висело большое и необычайно экстравагантное зеркало. Оно заполняло пространство от пола до потолка, выгибаясь вверху под медальоном с золотым тиснением в центре рамы, и было достаточно широким, чтобы четыре человека могли стоять бок о бок и видеть самих себя.

Олливан пододвинул к нему стул и сел в предвкушении, по его коже пробежала дрожь. Он восхищался поверхностью стекла, совершенно обычной и в то же время совсем необычной – тем, как оно отбрасывало библиотечный свет под неожиданными углами, слабым голубым оттенком его поверхности. Кто-то прочистил горло. Олливан обернулся. Через ряд просветов между полками Фредерик наблюдал за ним из-за своего стола. Это конкретное зеркало всегда находилось в поле зрения Фредерика. Управление библиотекой было второстепенной обязанностью. Наблюдение за этим зеркалом – вот что было самым главным. Олливан поднял два пальца в знак приветствия, затем проверил время.

Уже скоро. Он поправил галстук и устроился поудобнее. Напряженный взгляд Фредерика продолжал сверлить его. Мысли Олливана снова вернулись к жареной утке. К нарциссам.

Прошли минуты, одна длиннее другой, прежде чем его внимание привлекло движение в зеркале. Кто-то приближался. Олливан встал.

Молодой человек, казалось, плыл между полками позади Олливана, проходя через один ряд за другим, будто сквозь миражи, пока не оказался в рамке посередине стекла. Затем перекинул ногу через раму зеркала и вышел в библиотеку.

Полсекунды спустя Фредерик выскочил в проход.

– А ты кто такой? – рявкнул он человеку из зеркала, глотая воздух после быстрого бега. Вероятно, для того чтобы быть библиотекарем и смотреть на зеркало, требовалось не так уж много физической активности.

– Вирджил Пайк, – бесстрастно произнес молодой человек, затем протянул письмо, зажатое между длинными пальцами. – Вы можете показать это дружинникам, когда они станут допрашивать вас.

Фредерик побледнел. Выхватил письмо и разорвал.

– Почему они будут меня допрашивать? – сказал он, повысив тон голоса.