Чем выше, тем неустойчивей становилась лестница. Замирая на мгновение после каждого движения, Эрик пытался унять дрожь в коленях. Наконец добрался до верха. Узкое и темное пространство переулка сменилось бесконечным оранжевым полем черепичных крыш, в центре которого возвышалась одинокая черная Башня. Мальчик глянул вниз. Сердце екнуло, показалось, что лестница начала заваливаться в бок. Он судорожно ухватился рукой за крышу. Голова слегка кружилась, но Эрик заставил себя перевалиться через край и подтянуть ноги наверх. Под ним больше ничего не шаталось, но наклонная черепичная поверхность не давала расслабиться. Казалось, если он сдвинется хоть чуть-чуть, то скатится вниз. Эрик замер на четвереньках, боясь пошевелиться.

Из-за края крыши появилась голова Мии. Она прыснула, взглянув на брата, и быстро заскочила на черепицу. Было видно, что делала это не раз.

– Ты словно жук-навозник, вцепившийся в свой шар, – прокомментировала Мия. – Да не бойся так, никто еще отсюда не упал.

Ему вовсе не хотелось становиться первым, но мальчик постарался придать себе более презентабельный вид: осторожно оторвал одну руку от черепицы и сел на бок. Взгляд скользнул в сторону, к пустоте между домами. Мия беззаботно прошлась мимо и уселась около трубы, опершись на нее спиной. Происходящее явно ее забавляло.

– Зачем мы здесь? – спросил Эрик, переведя дух.

– Почему нет? Мне здесь нравится. Видно весь город от края до края, светло и просторно. Можно вот так сидеть часами и чувствовать себя частью чего-то большего. Мне показал это место Ва́рди. Я бы сама мимо прошла, а он такие вещи подмечает.

Варди, сын Айварса, был другом Мии. Они часто проводили время вместе, хотя отец, недолюбливавший Айварса, смотрел на это с неодобрением. Иногда Мия злилась, но большую часть времени ей, казалось, было все равно.

– Хотя ты прав, – она пристально посмотрела на Эрика. – Мы здесь, чтобы поговорить.

– И о чем?

– О чем? Конечно, о том, что произошло. Меня отослали наверх, но кое-что я слышала. Хочу знать подробности. Здесь тихо и спокойно, отличное место, чтобы поболтать.

Эрик, который все еще чувствовал себя напряженно, не был в этом так уверен.

– Почему они поссорились? Сегодня все словно воды в рот набрали, не припомню, когда такое было последний раз.

– Может быть, никогда? – предположил Эрик.

– Вот тут ты не прав, – возразила Мия. – Пока ты был маленький, они часто ругались, иногда не разговаривали по несколько дней.

– Из-за чего?

– Да не знаю… – Она развела руками. – Из-за всего. Потом как-то успокоились. Я радовалась, и тут на тебе. Так что? Что произошло?

Эрику совсем не улыбалось рассказывать сестре все как есть. Он хотел сохранить тайну о Башне и странной девочке хотя бы от нее.

– Ну-у-у… – протянул он, соображая, как бы половчее выкрутиться. – Сначала обсуждали мою рубашку. Потом начали ругаться. Отец был очень расстроен, рассердился и ушел из дома. После этого мама говорила что-то странное, вспомнила про Сола и Вену, про чувства, что они могут быть счастьем, но могут причинять боль. Как ты думаешь, это она про них с папой?

Последняя фраза вырвалась у мальчика сама собой. Он очень не хотел делать подобный вывод и надеялся, что сейчас сестра все ему объяснит, успокоит, и окажется, что он просто что-то понял не так.

– Похоже на то, – опустила голову Мия. – Так. Нам нельзя раскисать, мы должны что-то придумать. Как-то помирить, пока не зашло слишком далеко.

– Слишком далеко? – не понял Эрик.

– Да, слишком далеко. Ты знаешь, что мать и отец Варди уже несколько лет почти не разговаривают?

– Н-нет…

– Он рассказывал мне, только это тайна. Ты ведь умеешь хранить секреты? – Мия строго глянула на брата.

Эрик не знал, умеет ли он хранить секреты, но на всякий случай кивнул.

– Теперь, когда разобрались, в чем дело, надо придумать, как мы можем на это повлиять, – похоже, Мия была настроена решительно.

– Как, например?

– Думаю, думаю… – Мия перевела взгляд на крыши домов, будто пытаясь найти ответ у города.

Неподалеку, в рабочем квартале, из труб поднимался густой дым. Где-то там сейчас был отец. Со стороны торговой площади раздавались приглушенные крики. Здесь, на крыше, их было едва слышно. Над домами возвышались стройные целлы, в которых служители Культа несли свою круглосуточную стражу на благо жителей Патеры.

– Может быть, обратимся к целлиту Корнелиусу? – неуверенно предложил Эрик. – Он всегда говорит, что семья очень важна…

– Ой, ой, повзрослей уже немного. Корнелиусу и дела нет до нас и нашей семьи. Ему важно, чтобы мы приходили на нудные сакрифиции и возносили хвалу Чаше.

– Но…

– Нет, даже не вздумай. Нам нужно быть хитрее, – внезапно лицо Мии просияло. – Кажется, я придумала!

* * *

Эрик лежал на мостовой лицом вниз. Плечо нещадно горело. Удар пришелся чуть ниже сустава и оставил ощутимый синяк. В голове гудело. Где-то вдалеке раздались сначала голоса, а затем быстрые, встревоженные шаги нескольких пар ног. Мальчик пошевелился, но почувствовав боль в лодыжке, замер.

– Эрик, – раздался взволнованный голос отца. – Эрик, ты меня слышишь?

Сильная рука уверенно, но осторожно повернула мальчика лицом вверх. На улице начинало темнеть. Он разглядел над собой три фигуры, но в сумерках не смог разобрать выражения лиц.

– В сознании, уже хорошо, – удовлетворенно сказал отец. – Можешь подняться?

Эрик попробовал, но покачнулся. Опять напомнила о себе лодыжка.

– Не знаю, – сказал мальчик неуверенно. – Ногу потянул… Кажется.

– Я донесу тебя до дома, там осмотрим. Хватайся за шею.

Отец наклонился и взял его на руки. Рядом, с напряженным выражением лица, стояла мать. Из-за нее выглядывала Мия и смотрела на Эрика слегка виновато.

– Он меня защищал, – сказала сестра. – Бросился на них. Его ударили, а я вырвалась, за вами побежала. Надо было остаться, вступиться, но я испугалась.

– Ты все правильно сделала, – сказала мать, положив руку ей на плечо.

Отец кивнул, соглашаясь.

– Нет, надо было! – всхлипнула Мия.

– Мать права, ты сделала лучшее, что могла, – остановил ее отец. – Тем более мы рядом.

Двинулись домой. Сильные руки отца словно не замечали вес Эрика. Мать шла молча. Только Мия всю дорогу продолжала говорить, сообщая все новые и новые детали произошедшего:

– Один из них с подбитым глазом был, в рваной рубашке, мне показалось, пьян. Другой маленький такой, противный, но наглый, все лез за руку взять. А третий ни звука не издал. Не знаю, может, дурачок. Но он-то меня и схватил, когда мелкий этот злиться начал. Не знаю, что уж они хотели. Сначала вроде как познакомиться: вот мы, мол, красавцы какие, не хочешь с нами дружить? А нужны они мне? У меня Варди есть.

Руки отца ощутимо сжались, Эрик ойкнул. Мать встревоженно взяла его ладонь в свою. При этом придвинулась к отцу, их плечи соприкоснулись. Он посмотрел на мать, она ответила продолжительным взглядом. В глазах обоих больше не было ни злобы, ни обиды, лишь тревога за сына.

Мия, идущая чуть поодаль, хитро улыбнулась и подмигнула Эрику.

* * *

Дома его внимательно осмотрели. Никаких серьезных травм не оказалось, плечо продолжало ныть, но лодыжка вскоре утихла и перестала о себе напоминать. Мать заварила чай с травами, отец помог накрыть стол. После ужина семья долго сидела, болтая о том о сем. Мия ушла первой, вслед за ней собралась мать. Эрик остался наедине с отцом.

– Как она? – ни с того ни с сего спросил тот, когда звуки шагов стихли, и в доме наступила тишина.

– Кто?

– Бьёрг… То есть не Бьёрг, – отец смутился. – Девочка, которую ты встретил у Башни.

– Она странная. Очень.

Отец улыбнулся. Его взгляд блуждал по комнате.

– Ты уже дал ей имя?

– Имя?

– Да, она ведь его не помнит. Попросит тебя дать ей имя.

– Откуда ты знаешь?

Отец не ответил, только неопределенно покрутил в воздухе рукой.

– Стань ей другом, – сказал он наконец. – Стань опорой и поддержкой. Цени ее. Будь защитой. Будь лучше, чем ты есть. Со временем она многое вспомнит и многое тебе расскажет. Тогда ты поймешь. Поймешь меня. Поймешь все, что происходит. Пока просто поверь. Это не моя тайна, вернее, не только моя или… уже не моя.

Отец замолчал. Его взгляд остановился на точке на стене где-то за спиной Эрика.

– Такова наша судьба уже много поколений подряд. И от судьбы не уйдешь. Кое-что происходит, происходит прямо сейчас и никак не произойдет без тебя, в этом можешь быть уверен.

Отец смерил его взглядом и, увидев непонимание, удовлетворенно усмехнулся:

– Значит, Анника все-таки удержалась от того, чтобы рассказать вам эту часть истории… Я удивлен, но рад, что она вняла моей просьбе. У тебя хорошая мать, прости меня за то, что я наговорил вчера. Хотя мне следует в первую очередь извиниться перед ней, – отец потрепал Эрика по плечу. – Сегодня ты молодец, горжусь тобой. Повел себя как мужчина. Никогда не давай в обиду тех, кого любишь. Пусть потом от синяков и ушибов болит тело, но главное, что не будет болеть душа.

Эрик смутился. Ему была приятна похвала отца, но он понимал, что она не так уж заслуженна.

– Пойду согрею твою мать, да и ты иди спать. Сегодня был длинный день. Все течет, и все меняется. Такова жизнь. Приспособимся, прорвемся.

Эрику показалось, что последние слова отец адресовал уже самому себе.

* * *

Когда Эрик дошел до кровати, Мия еще не спала. Он лег, она поднялась и подошла к нему, склонилась над одеялом и поцеловала в лоб, чего обычно никогда не делала. Мальчик злился, она его обманула, но в конечном итоге, возможно, дело того стоило.

– Прости меня, братец, за синяки, – шепнула она на ухо. – Если бы сказала сразу, у нас бы не получилось так ловко обыграть нападение. А если бы не получилось, то и родители продолжали бы дуться друг на друга. Победителей не судят? Так ведь?

Она нежно обняла его за плечи, и от этого простого и естественного движения обида отступила.

Глава 3. Ягодный пирог

Городской рынок, по обыкновению, гудел сотнями голосов. Прилавки ломились от товаров, окрест разносились запахи, сновали между рядов торговцы и покупатели. Едва выглянувшая из-за Вена желтоликая Сола подмигивала бликами на стеклянной посуде, оружии и доспехах, полированной мебели, влажных камнях мостовой. Ночью прошел дождь, и теперь неровные лужи собрались под ногами грязными пятнами.

В кармане опять были камушки. Особенные камушки. Чтобы найти их, пришлось потрудиться. Накануне он обежал все окрестные дворы, внимательно прошелся по рыночной площади и уже было вовсе отчаялся, когда, возвращаясь, обнаружил то, что искал, около целлы. Они лежали у самого основания стены, грязные и пыльные, совершенно непримечательные и никому не нужные. Никому, кроме него. Эрик подобрал их и судорожно спрятал в кармане, словно бы опасаясь, что кто-то подойдет и отберет находку. Когда мальчик пришел домой, то был совершенно спокоен и впервые за много дней спал крепко и без сновидений.

На сегодня была назначена встреча с Луцием, но либер все не появлялся. Какое-то время Эрик расхаживал по площади, делая вид, что занят чем-то важным, но вскоре присел у ступенек целлы и придался бессмысленному созерцанию. Прямо напротив разрезала небо Башня. Неизменная и постоянная, притягивающая и манящая. Для многих она стала всего лишь фоном, чем-то вечным и непреходящим, но не для Эрика. Он наблюдал за ней, потеряв ощущение времени, не в силах отвести взгляд и не понимая, что нового ожидает увидеть.

Он вспоминал о странной девочке. Отчего-то очень хотелось увидеть ее снова, задать новые вопросы, услышать новые ответы. Камушки приятно оттягивали карман, а мысли витали где-то далеко.

– Эрик! – услышал он знакомый голос.

Это был Луций. Мальчик двигался в его сторону, перепрыгивая через лужи и размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Эрик встал с места и пошел навстречу.

– Я уже заждался, – сказал он, когда они поравнялись.

– Извини, выбрался из дома, как только смог. Какие новости?

– Даже не знаю, – Эрик пожал плечами. – Сижу вот, смотрю на Башню, думаю.

– Что надумал?

– Сходить бы туда еще раз.

– Это можно, я, правда, сегодня уже набегался. Давай немного передохнем? А хотя, знаешь, пойдем-ка где-нибудь перекусим.

– Где? – засомневался Эрик. Он ел только дома или когда бывал в гостях, а звать Луция домой или в гости было бы не очень осмотрительно.