Жальник занимает обширный холм, обросший кустарником. Внешняя форма могил разнообразная (круги, овалы, местами на В[осток] и З[апад] два валуна или плоские плиты до 11/2 ар[шина] вышины). Погребения идут в несколько слоев, часто заходя одно на другое. Под верхними камнями иногда черепки горшков обожжен[ных] и без следов огня. Иногда каменная обкладка продолжается ниже уровня материка в два, даже в три слоя. Могильный грунт усеян зольными точками и прослойками. Костяки на различной глубине (3/4–11/2 ар[шина]) плохой сохранности, в лежачем положении, преимущественно направлением с З[апада] на В[осток].

В исследованных 5 погребениях предметов не найдено.

По словам кн[язя] Багратиона, близ ст[анции] Валдайка находятся два жальника приблизительно такой же вечности^[75].

Могу предупредить, что в Археологическом Обществе и Комиссии находятся готовые клише типичных для Новгород[ской] губ[ернии] погребений, которыми можно бы воспользоваться, если издание будет иллюстрированное. Если в бытность в С[анкт]-П[етер]б[урге] Вы найдете возможным ближе ознакомить меня с изданием, предпринятым Вами, за которое не могу от души Вам не аплодировать, быть может мне удастся сообщить вам еще кой-какие сведения^[76].

Буду надеяться, что настоящее письмо дойдет к Вам.

К услугам Вашим всегда готовый,

8
Н.К.Рерих – В.П.Шнейдер^[77]

23 декабря 1900 г. / 5 января 1901 г. Париж

Многоуважаемая и хорошая Варвара Петровна.

Хотя Ваше письмецо было и микроскопическое, но я обрадовался ему гигантски, ибо когда начинаю соображать спи[соч]ек Петербургских знакомых – [тех], о которых бы мне было приятно вспомнить, то список этот выходит такой маленький, что с особенным удовольствием получаю даже крохи от немногих сих. Я закрыток не собираю и потому был очень огорчен, что целая страница отошла под рисунок, который с таким же успехом мог фигурировать только на конверте. Злая путаница среди русских художников дала мне повод недели 3 назад написать статью в «Нов[ое] Время»^[78] и упрекнуть моих собратьев во взаимном неуважении. Имею сведения, что статья набрана и сильно урезана, так что появится изуродованная – странно, все, что наиболее сердечно, все подвергается нарочитому урезыванию.

Право, даже гадко вспомнить о Петербурге – там гниль какая-то и слизь. В связи с этим сознанием является у меня такой план, – о нем непременно сообщите свое мнение. Если у меня выяснятся некоторые вопросы свойства денежного и личного, то думаю остаться за границей года 4–5 и писать большую серию картин (18) – симфонию «Русь»^[79]. По мере окончания выставлять их порознь в Салоне^[80] и Мюнхене^[81], но не продавать. Затем, когда соберутся все, то двинуть их по Америке и Англии и уже на закуску в Россию. Уж махнуть, так вовсю! – поставить на карту и средства, и личное благополучие, и общественное мнение – только бы не войти рядовым бойцом в мелкие дружины петербургских художественных скопищ. Что скажете?

Я знаю, что мне грозит полное одиночество, но уж лучше переносить его, нежели пускать пузыри, по уши сидя в мелкой пошлости, мелкость которой начинаешь сознавать лишь на расстоянии. Мне кажется, что все мои странствования рано или поздно окончатся уходом в природу.

Картины мои, о которых не говорите никому, но сами выслушайте, ибо «женский ум лучше всяких дум», располагаются так:

1. «Небесный огонь» (Доисторич[еский] человек видит огонь, упавший с неба и зажегший дерево. В коричнево-зеленом тоне).

2. «Облачные девы»^[82] (Облака. Сравн[ительные] поэтические воззрения славян на природу).

3. «Ярило»^[83] (Восход солнца. В желтом).

4. «Святыня»^[84] (Полный рас[ц]вет языческого культа. Яркая, солнечная).

5. «Очаг»^[85] (Переход от культа в жизнь. Славяне у очага. Темная).

6. «В заповедном лугу»^[86] (Раннее утро (зеленое), хороводы, игры).

7. «Игра» (Слав[янская] деревня. Игра в чехарду. Серый день).

8. «Охота»^[87] (Зима. На медведя).

9. «Сборы»^[88] (Готовят ладьи. В красном).

10. «Гонец» старые знакомые пересочиненные^[89]

11. «Старцы» старые знакомые пересочиненные^[89]

12. «Варяги»^[90] (Яркая).

13. «Немцы» (Серая. Словно окаменение в замках).

14. «Византия»^[91] (Беспорядочная, пестрая).

15. «Русский полон» (Хазары, Итиль).

16. «Вороны»^[92] (Вещие вороны кругом города) (Синий вечер. Давящее впечатление).

17. «Победители» (Татары на телах русских князей подняли кубки).

18. «Поход»^[93] (Самая большая. Поход русской рати).

19. «Курганы»^[94] (Апофеоз всему).

Ближайших объяснений не даю, ибо деление на части понятно. Это не есть историческое исследование, это симфония (иного определения придумать не могу). Если покажется неосновательным – ради Господа, черкните.

Нервы у меня всё неважные, надо с ними бороться. Не пришлете ли мне статью Влад[имира] Вас[ильевича]^[95] из «Новостей»^[96] о Декадентах (была недели 2 назад)? Читали ли мое письмо в «России»^[97] и ответ Дягилева^[98]? У нас скоро до того дойдет, что будут запрещать даже кланяться с некоторыми лицами.

На днях мне придется быть в кружке – «крайний левый» (как мне сказали) – любопытно; о впечатлении напишу.

Отвожу душу на симфонич[еских] концертах Шевильяра и Колонна. Здесь поговаривают о третьем Салоне^[99] – Салоне молодых, но вряд ли эта идея получит осуществление.

Не поскупитесь на письмо.

Rue du F[au]b[urg] St. Honore, 235.

Александре Петровне поклон^[100].

9
Н.К.Рерих – В.П.Шнейдер^[101]

9/22 февраля 1901 г. Париж

Многоуважаемая Варвара Петровна.

Есть у меня к Вам следующая просьба: у Вас много знакомых в Москве; нельзя ли узнать через них о таком деле. С моими бедными «Старцами»^[102] я попал в руки очень недоброкачественного агента, который думает теперь их продать задешево в какие-то несимпатичные руки. Чем их отдавать за границей, я с несравненно большим удовольствием подарил бы их в России, напр[имер] в Исторический Музей. Нет ли возможности узнать о таком предприятии, возможно ли оно? Если москвичам нужен отзыв о картине, то, конечно, В.М.Васнецов, видавший ее еще в моей мастерской, не откажет дать таковой.

Если Вы мне (в недалеком будущем) не откажете сообщить что-либо, то ужасно обяжете меня.

Из новостей у меня лишь визит Кормона. Из его замечаний приведу такие: «Наконец-то я вижу, что в Париже написано что-то славянское, а не интернациональное!». Очень хвалил vision artistique^[103] и рисунки (что для меня особенно важно). Про рисунки сказал: «У вас широкая и хорошая манера, так и продолжайте». Советовал работать не в общей мастерской, а дома и вызывался приходить на дом ко мне. Также советовал представить одну написанную вещицу в Салоне^[104] – да страшно! Уходя, он спросил, как относятся ко мне русские профессора, и на мой ответ «скверно» сказал: «Кажется, ваши самые большие живописцы – самые большие буржуа».

Спросите, пожалуйста, Майкова, искренний ли человек Кормон, что-то он уж очень шибко одобряет.

Был я у Менара, познакомился с Бенаром, который своими blague^[105] производит впечатление рантье.

Если Историч[еский] Музей меня не отринет, то, может быть, туда же подарю и «Поход».

Пока что еще не узнали меня в Майковской мастерской (я туда переезжаю). Можно писать мне по адресу знакомых, rue des Mathurins, 57.

Кланяюсь Александре Петровне.

Всего Вам хорошего. Предан Вам искренно,

Что творится у Беклемишевых^[106]? Ничего о них не слышу.

10
Н.К.Рерих – Н.В.Мятлеву^[107]

26 июля 1901 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемый Николай Владимирович.

Высылаю Вам статью о сопках (где мои рисунки)^[108] – по миновании в ней надобности, пожалуйста, брошюрку эту верните. При перечисленных селах древностей не встречено (хотя сопки две, три могучие есть) – с данными Статистического Комитета^[109] надо быть очень осторожным – много неточностей. Посылаю рисунки.

Павел Арс[ентьевич] Путятин – теперь живет в Бологое. Адрес Спицына Александра Андр[еевича] – СПб., Археологическая Комиссия – но теперь он где-то далеко в командировке.

О раскопках слушателей Института – в «Вестнике Археологии» (изд[аваемом] при Институте)^[110].

Об осмотре камня лучше запросите у Шляпкина (Илья Александр[ович]. В[асильевский] о[стров]. 12-[я] линия, № 27), он мне передавал о камне на словах^[111]. Интересуюсь Вашими раскопками, о которых, если хотите, сообщу в Археолог[ическом] Обществе.

Искренно Вам предан.

11
Н.К.Рерих – А.В.Половцову^[112]

30 июля 1901 г.[Санкт-Петербург]

Глубокоуважаемый Анатолий Викторович.

Спасибо за Ваши добрые слова у Тенишева. Дай Бог, чтобы все вышло, как хочется. При чем тут церковный Музей – не могу понять.

Искренно Вам предан.

Доброго пути и скорого возвращения!

12
Н.К.Рерих – Н.П.Кондакову^[113]

22 декабря 1901 г.[Санкт-Петербург]

Глубокоуважаемый Никодим Павлович.

Сегодня надеялся быть у Вас, но, очевидно, не удастся. Дело в следующем. Все шло хорошо, пока не выдвинулось препятствие со стороны передвижников^[114]. Они желают получать с посетителей лекций по 40 коп., т. е. как бы плату за вход на выставку. Не думаю, чтобы из 300 руб. валового сбора мы могли бы уплачивать им 120 руб. Остается следующее: 1) воспользоваться другим нашим залом, вмещающим 250 чел[овек]; 2) или же отложить чтения на сезон ноябрь – декабрь – январь будущего года, а теперь к ним готовиться и как следует их прорекламировать. Которое из 3-х предположений Вам улыбается?

Штудирую кое-что о Новгороде. Хотел бы Вас повидать в моей мастерской^[115] и показать Вам некоторые из моих картин, что готовлю к ближайшей выставке^[116].

Свидетельствую мое почтение супруге Вашей.

Искренно Вам предан,

13
Н.К.Рерих – В.П.Шнейдер^[117]

29 сентября 1904 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемая Варвара Петровна.

Вы хотели эскиз к моей «Древней жизни»^[118]. Нашел один и посылаю его Вам. Имейте в виду – пастель не фиксирована. Если понравится и напомнит картину, буду рад.

Поклон мой Александре Петровне.

Искренно Вам предан,

Американские слухи^[119] оказались верными.

14
Н.К.Рерих – В.Г.Дружинину

17 января 1905 г.[Санкт-Петербург]

Многоуважаемый Василий Григорьевич.