Дождь скоро прошел. На небе снова появилось палящее солнце. Охотники выехали на равнину, поросшую густой травой. На горизонте темнела полоса леса. Путешественники пришпорили лошадей, и те поскакали галопом. Во время трехчасовой езды Смуга заметил в степи стройные силуэты жирафов, но Хантер, чем-то обеспокоенный, торопил всадников, не обращая внимания на животных.

– Мы уже въехали в район пастбищ масаи. Но удивительно, что мы до сих пор не встретили ни одного стада, – с тревогой сказал Хантер.

– Может быть, дружественное вам племя перебралось в другое место? – спросил Вильмовский. – Ведь вы говорили, что они ведут кочевую жизнь.

– Два месяца назад масаи находились еще здесь, – пояснил Хантер. – Зачем же им отсюда уходить, если степь покрыта великолепной травой? Вот это-то и странно.

Вдруг боцман, ехавший рядом с Томеком, воскликнул:

– Я вижу столб дыма над лесом! Не печальтесь, Хантер, скоро ваши черные приятели встретят нас ударами черпака по котлу.

– Смотрите, боцман, чтобы они по ошибке не усадили вас в этот котел, – ответил следопыт. – Сразу видно, что у вас хорошее зрение! Я тоже заметил столб дыма над лесом.

Боцман насупил брови.

– Я списал бы с корабля такого юнгу, который бы не заметил дыма на горизонте, – гневно сказал он.

Хантер, однако, не обиделся и весело ответил:

– Что же делать, видно, я старею!

Лошади почувствовали близость воды и сами ускорили ход. Через полчаса охотники увидели туземную деревню. Она состояла из нескольких круглых шалашей, издали похожих на большие ульи. Как позже установил Томек, шалаши эти были построены из хвороста, переплетенного с травой, и стояли на фундаментах из сушеного навоза.

Топот лошадей вызвал оживление в деревне. На площади, вокруг которой стояли шалаши, появились мужчины, женщины и целая толпа детей. Мужчины отличались правильными чертами лица и были закутаны в большие куски хлопчатобумажной ткани, живописно переброшенные через плечо. Искусно сплетенные и обильно смазанные жиром волосы гармонично сочетались с цветом лиц и тел, слегка подкрашенных красной глиной. На шее у некоторых мужчин висели маленькие коробочки. В руках они держали длинные копья или палки. Большинство женщин совсем не носили одежды; увидев белых гостей, они попрятались в шалаши, чтобы надеть платки, закрывающие обнаженное тело. Уши у мужчин и женщин были деформированы различного рода украшениями, иногда крупных размеров. Причесок у женщин не было, они брили головы наголо. На шее они носили бусы и металлические обручи. Некоторые из них не снимали этих украшений, даже ложась спать. Некрасивые в общем женщины показались Томеку ходячими складами проволоки и железа, потому что у большинства из них икры и руки от плеч до запястий были закованы в металлические трубы и свободными оставались только локти. Эти поковки состояли из браслетов или медных и железных труб. Совершенно нагие дети путались под ногами взрослых. Шумные малыши пальцами показывали друг другу на пришельцев.

Из толпы туземцев вышел хорошо сложенный мужчина, вооруженный длинным острым копьем.

– Ямбо кирангози!^[38] Давно мы тебя не видели у нас! – воскликнул он гортанным голосом.

– Приветствую тебя, Месхерия, я рад, что застал тебя в деревне. Сможем ли мы увидеть и приветствовать вашего вождя Кисумо? – спросил Хантер, протягивая руку туземцу.

– Ты увидишь Кисумо, как только он закончит совещание с шаманом, – ответил Месхерия на ломаном английском языке.

– Меня встревожило отсутствие на пастбищах скота. Я подумал, что вы уехали отсюда. Опасался, как бы вы не начали войну с каким-либо враждебным племенем, – сказал Хантер.

– В нашу деревню пришло несчастье, белый кирангози, – сообщил туземец печально. – Почти все наши стада пали. Злые духи поразили скот. Те животные, что остались, пасутся вблизи гор. Так посоветовал шаман.

Охотники соскочили с лошадей и привязали их к деревьям. Томек подошел к Хантеру. Увидев юного зверолова, туземцы заволновались. Масаи показывали пальцами на мальчика и его собаку, что-то взволнованно кричали. Хантер посмотрел на Томека и еле удержался, чтобы не расхохотаться.

– В чем дело? Может быть, они боятся моего Динго? – тихонько спросил Томек у Хантера.

– Нет, собаки они не боятся, ведь масаи с копьями нападают на львов, – успокоил его шепотом Хантер. – Ты их удивил оригинальным убранством. Слышишь, что они кричат? Ах да, ведь ты не знаешь их языка! Послушай, пожалуйста, что они говорят теперь: «Смотрите, смотрите! Вот белый шаман и злой дух, превращенный в собаку!»

– Что это вы рассказываете Томеку? – встревожился Вильмовский.

– Хантер точно переводит их слова, – подтвердил Смуга, который довольно хорошо знал наречие масаи. – Ведь они не знают, что Томек украсил себя и Динго хвостами животных для защиты от мухи цеце.

– Черт возьми, я совершенно забыл об этом! – сказал Вильмовский. – Ты всегда должен сыграть с нами какую-нибудь шутку, Томек! Немедленно сними эти хвосты, иначе суеверные негры могут стать нашими недругами!

– Не вынуждайте Томека снимать эти… украшения, – возразил Хантер. – Туземцы любят все необыкновенное. Они выражают восхищение, а не порицание.

– Ха-ха-ха! – захохотал боцман. – Послушай, браток! Они готовы сделать тебя своим шаманом. Покажи им только фокус с монетой, помнишь?

– Вам хорошо смеяться, а я, видимо, снова сделал глупость, – ответил Томек, нахмурив брови. – Однако не могу понять, что им не нравится в моем одеянии? Разве мне мешает то, что они надели на себя одеяла?

Беседа охотников была прервана одним из масаи, прибежавшим с сообщением, что вождь Кисумо и великий шаман готовы приветствовать гостей. Недоразумение рассмешило Смугу, и он взял Томека под руку, говоря:

– Идем и покажем вождю нашего шамана. Только, дорогой боцман, перестаньте квакать, словно жаба в болоте.

Вождь Кисумо стоял у входа в большую хижину. Через плечо он перекинул яркую цветную ткань. В правой руке держал копье с длинным железным острием. На его шее висела довольно большая коробка. Он как раз вынимал из нее лакомство, похожее на конфету, которое сразу же отправил в рот. На пальцах его ног блестели кольца. Волосы на голове Кисумо были искусно заплетены, а лоб украшала цветная лента. Рядом с вождем стоял сгорбленный старик с султаном из хвостов антилоп на голове. Хвосты опадали ему на лицо и плечи. Пушистый мех колебался от ветра. Время от времени старик потрясал деревянными погремушками, которые держал в руках.

– Полюбуйся-ка, браток, на своего старшего коллегу, – шепнул боцман Томеку. – Смотри только, как бы он тебя не проглотил вместе с Динго, потому что глядит на вас, словно кот на сало.

Хантер сурово зыркнул на боцмана и громко сказал:

– Привет тебе, Кисумо, вождь масаи и мой друг. И тебе привет, великий шаман. Мне говорил Месхерия, что вас постигло несчастье.

– Добро пожаловать, белый кирангози и друг, – ответил Кисумо на ломаном английском языке. – Вижу, что ты привел к нам своих друзей. Приветствую вас всех. Прошу войти в мою хижину, где вас ждет холодная простокваша и пиво.

Хижина вождя, которая была по размерам больше остальных, стояла в центре деревни. Кисумо и шаман вошли первыми и пригласили за собой гостей. С правой стороны Кисумо сел важный шаман, продолжая потрясать погремушками, с левой стороны вождь указал места гостям. Напротив вождя расселись старейшины племени во главе с Месхерией. Как только мужчины уселись за стол, несколько женщин внесли сосуды, наполненные простоквашей и пивом.

– В плохую минуту ты прибыл к нам, белый кирангози, – начал беседу Кисумо. – Зависть и злоба проклятых нанди лишили нас многочисленных стад скота. Мы голодаем и бедствуем, а наши сердца жаждут суровой мести.

– Мне уже говорил Месхерия, благородный вождь, что таинственная болезнь поразила ваш скот, – ответил Хантер. – Однако ты считаешь, что в вашем несчастье повинны нанди?

– Я сказал правду. Послушайте, как было дело, и сами все поймете. Такое обсуждают только на совете старейшин, поэтому Месхерия не мог говорить при всех. Однажды у нас появились несколько нанди с самым важным их шаманом. Они уговаривали нас совершить вместе нападение на поезд, идущий по железной дороге. Наши старейшины отказались. Мы теперь не воюем с англичанами, у которых есть ружья и трубы, выбрасывающие большие пули. Ты, конечно, понимаешь, кирангози, напади мы на поезд – и нам пришлось бы бежать отсюда и бросить наши стада. Так мы сказали нанди, но их шаман ответил, что мы и без того потеряем скот, ведь белые возьмут его себе, а нас либо выгонят, либо убьют. Мы говорили, что у нас теперь мир с белыми людьми. А шаман нанди смеялся над нами и сказал, что мы вскоре убедимся в собственной глупости. Ну а когда они от нас уезжали, видимо, бросили злые чары на скот, так как вскоре у нас погибли почти все стада.

– Белые люди в Момбасе и Найроби говорят, что болезнь скота свирепствует вдоль всей южной границы Кении, – вмешался Хантер. – Может быть, ты ошибаешься, обвиняя нанди в злых чарах.

– Не защищай их, кирангози. Они чувствовали свою вину, потому что, когда мы пошли на них походом, их уже не было в деревне.

– Кто вам сказал, что нанди бросили злые чары на скот? – спросил Смуга.

– Наш великий шаман беседовал со злыми духами. Они открыли ему эту тайну. Они сказали также, что только кровавая месть может приостановить падёж скота.

Смуга сурово посмотрел на шамана, явно обеспокоенного словами вождя, и через некоторое время твердо сказал:

– Легче посоветовать кровавую месть и войну, во время которой гибнут храбрые воины, чем самому предотвратить колдовство.

Погремушки резко загремели в руках шамана.

Хантер бросил на Смугу предостерегающий взгляд и обратился к масаи:

– Мы желаем тебе, Кисумо, и твоим людям всего самого лучшего. Мы знаем, что твои воины очень отважны, поэтому и пришли к тебе с просьбой отпустить с нами нескольких воинов для поездки в Уганду. Этот белый бана макуба^[39] будет ловить там зверей, чтобы взять их потом в свою страну.

Говоря это, Хантер показал рукой на Вильмовского. Масаи с интересом посмотрели на вождя охотничьей экспедиции.

– Зачем же вам ходить так далеко, – возразил Кисумо. – В Кении тоже полно диких зверей. В Уганде нехорошо. Там была война с англичанами и другими белыми.

– В Кении мы не найдем обезьян соко^[40], – пояснил Хантер. – Бана макуба желает поймать живых горилл.

– Он хочет поймать живого соко? Это тяжелая и опасная задача.

– Бана макуба уже ловил диких животных, и у него есть на это свой способ.

В этот момент шаман наклонился к вождю. Он долго шептал ему что-то на ухо, одновременно показывая рукой на Томека. Кисумо кивнул и спросил:

– А ваш шаман тоже принимает участие в этой охоте?

– Ты имеешь в виду этого мальчика? Это сын нашего бана макубы, – ответил Хантер. – Он уже участвовал в охоте в далекой стране.

Вильмовский сделал нетерпеливое движение, но Хантер опередил его, сказав:

– Бана макуба и его храбрый сын знают разные способы ловли диких животных, поэтому наша охота не так опасна, как это может казаться. Позволишь ли ты нам взять с собой нескольких воинов, Кисумо? Мы хорошо заплатим и дадим оружие людям, которые пойдут с нами.

– Воины должны остаться здесь. Нанди могут на нас напасть, – прохрипел шаман.

– Нам нужно всего лишь пять воинов, которые, по-видимому, не спасут вас от нападения нанди, – вмешался Смуга.

– Мы не боимся нанди, потому что уже дали им хороший урок, – быстро ответил Кисумо. – Однако нам необходимо спросить нашего шамана, что об этой поездке скажут добрые и злые духи.

– Посоветуйся со своим шаманом, но помни, что мы привезли твоим женам великолепные саме-саме, – сказал Хантер.

Кисумо вопросительно посмотрел на шамана, который, потряхивая погремушками, воскликнул:

– Я чувствую кровь, много крови! Это плохая охота!