– Он скоро станет бывшим,– сиплю в ответ и отворачиваюсь. Не могу выносить его проницательный взгляд. Словно душу чайной ложкой ковыряет.

Слышу тихий смешок.

– Только долги останутся нынешними, да, Анна?

Я сглатываю и киваю, разглядывая стену. Да, совместно нажитые. С приданым развожусь.

Тигран Рустамович докуривает и возвращается в своё кресло. Лениво барабанит пальцами по столешнице, так и не отпуская меня. А я понять не могу, чего он тянет? Это какой-то психологический приём? Желание довести меня до инфаркта вместо увольнения?

Снова поворачиваюсь к нему и встречаюсь с чёрными насквозь прожигающими глазами.

– Ты- красивая женщина,– вдруг медленно говорит он. И смотрит прямо. Нагло.

Я замираю. Что? Сердце пропускает удар. Я вдруг резко осознаю, что он мужчина прежде всего. Только сейчас это понимаю. Осознание бьёт под дых, жаром обдаёт. В огромном кабинете становится слишком тесно, в одежде неудобно. Взгляд помимо воли скользит по мужскому лицу напротив, отмечая ранее игнорируемые детали: черные бездонные глаза, брови вразлет, густые ресницы, родинку на левой щеке, в меру полные губы, волевую линию подбородка, скрытую густой ухоженной щетиной. Перемещается на бычью шею, ощупывает широкие плечи, обтянутые белоснежной рубашкой, впивается в виднеющийся из расстегнутого воротника треугольник смуглой кожи. Даже такой маленький оголенный участок тела кажется неприличным, запретным.

Я сглатываю, шумно вдыхаю, и легкие отравляет терпкий парфюм, смешанный с запахом самого мужчины. Низ живота томительно тяжелеет. Он просто комплимент сказал, соберись, Нюш. Это не то, что ты подумала. Делаю над собой усилие и опять встречаюсь с Керефовым взглядом. И уже не могу избавиться от мысли, что эта странная тягучесть в его черных глазах- похоть. Убеждаю себя, что мне кажется, и никак не могу убедить.

– Спасибо,– бормочу онемевшими губами после слишком долгой паузы.

– Ты уволена,– отвечает на это он.

4.

Я знала, что он это скажет, но всё равно испытываю шок. В горле вновь образуется ком, разбухающий с каждой секундой. Я просто не знаю, как жить дальше, как справиться со всем этим. Развод, сгоревшая квартира, безработица, долги, коллекторы. Я несусь в бетонную стену с горы, а тормоза отказали.

– Идите в кадры, пишите по собственному. Две недели отработаете и свободны,– добавляет Керефов, щурясь и снова переходя на "вы". Словно черту подводит. Или меня вычеркивает.

– Спасибо,– почему-то опять говорю я. Благодарить мне его не за что, но и проклинать тоже.

Я бы наверно тоже так поступила. Наверно. Всё-таки я не горничная, а финансовый аналитик. И у меня очень постыдные проблемы для аналитика. Чуть не сказав " спасибо" в третий раз, медленно поднимаюсь со стула и на нетвердых ногах покидаю кабинет. Тело ватное, меня охватывает апатия.

– Я недавно купил отель на Тенерифе, – неожиданно летит мне в спину.

Искренне не понимаю, зачем Керефов мне это говорит сейчас, но вежливо оборачиваюсь.

– Поздравляю,– сухо произношу, выдавливая из себя вежливую улыбку.

– Завтра вылетаю для встречи с командой архитекторов. Предварительный проект по переделке уже одобрен, но нужно проконтролировать всё на месте,– продолжает Тигран Рустамович как ни в чём не бывало.

Неожиданно его взгляд становится острым, режет как бритва.

– Планирую две недели там пробыть, – вкрадчиво добавляет он.

Я растерянно жду, что дальше. Это он к чему? Что, не желает видеть, как я дорабатываю? Так мы вроде бы и так не особо пересекаемся.

– Приятной поездки,– добавляю глухо, переминаясь на каблуках. Он меня отпустит когда-нибудь? Сил уже нет стоять и не плакать.

Тигран Рустамович криво улыбается. Его расслабленная поза, ленивый взгляд. Такой контраст по сравнению со мной: напряженной и подавленной.

– Ну насколько она будет приятной, зависит от вас. Я предлагаю вам поехать со мной, Анна,– его голос становится глубже на пару тонов, обретая едва заметную вибрацию, щекочущую мои натянутые нервы.

Я тупо смотрю на Керефова. Мозг уже отказывается что-либо понимать. Зачем?

– В качестве кого? – уточняю,– Вам нужен экономист?

– Мне нужна женщина, – черные глаза впиваются в моё лицо, впитывая мой шок.

– Женщина неглупая, красивая, не боящаяся близости с мужчиной. Женщина, с которой можно прийти на деловой ужин, и у неё на лбу не будет светится надпись "валютная шлюха" . А ещё женщина, ничего не ждущая от меня. И ни на что не рассчитывающая.

Керефов щурится, скользя наглым взглядом по моей блузке, отчего грудь сдавливает и становится трудно дышать. Поднимает черные глаза к моему пылающему лицу и продолжает низким голосом.

– А вам нужны деньги. Деньги я вам дам.

Тут до меня окончательно доходит. Кабинет начинает плыть перед глазами. Горло сковывает спазм, сердце гонит кровь под таким давлением, что венка на шее грозит разорваться. Почему-то в голове эхом долбит только одно его слово.

Близости. Близости. Близости.

Керефов сказал "не боится близости". Значит, на эту близость рассчитывает, так? За деньги…

Тигран Рустамович откидывается в своём кресле, четко очерченные губы трогает чувственная полуулыбка.

– Две недели, Анна,– тягучий взгляд обволакивает фигуру и застывает на шее, словно удавку накидывает.

– Четырнадцать дней на берегу океана, и мы расстанемся с вами. А на зарплатной карточке в новую жизнь вы унесёте двадцать окладов. Как вам такая отработка при увольнении?

Я сглатываю собравшуюся слюну и часто моргаю, стараясь не отводить глаз. Тело лихорадит от напряжения. Двадцать окладов? Двадцать? Да ведь это больше миллиона, будь оно неладно. Хватит и кредит идиота-мужа закрыть, и на какой-никакой ремонт в погоревшей квартире. Больше миллиона…

Но он ведь недопустимое предлагает. За гранью. Я не продаюсь!

– Ну или можете просто забыть об этом разговоре, отработать две недели, перебирая свои бумажки, и как-то по-другому решить навалившиеся проблемы. Я не собираюсь вас принуждать.

Улыбка становится и вовсе плотоядной, масляный взгляд словно блузку на груди рвёт, обволакивает бёдра. Он уверен, что соглашусь. Уверен. Ни секунды не сомневается.

– Анна?– Керефов вопросительно вскидывает бровь, потому что я до сих пор молчу. Незаметно впиваюсь ногтями себе в ладонь, пытаясь вернуться в реальность. Это кошмар. Сон. Бетонная стена. На скорости. Вот она. Прямо сейчас передо мной. Яркая вспышка фар. Она выглядит как красивый мужчина в дорогом костюме с циничным пресыщенным взглядом. Мой немой вскрик. Не увернуться. Я уже почти чувствую, как трещат кости. Вдыхаю, и тело пропитывается запахом Керефова.

– Анна, я жду,– он перестаёт улыбаться. Взгляд вновь становится тяжелым. Боится, что откажусь?

– Хорошо, – выдыхаю. И улавливаю мелькнувший победный блеск в его глазах.

Бам. Простреливающая боль и темнота. Я не свернула. Я не настолько гордая. Пусть это аморально, непозволительно и меня осудят. Но я уже не знаю, что хуже: провести две недели с мужчиной без любви и решить свои проблемы, или два года с мужчиной по любви и нажить их. Наверно, моя внутренняя борьба читается на лице, так пристально смотрит на меня Тигран Рустамович. Или теперь просто Тигран? От собственной смелости, пусть и лишь в мыслях, даже ладони потеют. Просто Тигран. Нет, не могу даже в мыслях. Пока.

– Хорошо, тогда на сегодня вы свободны, Анна,– деловым тоном произносит Керефов. Вот и для него я "вы". Ненужная вежливая дистанция. Призрачная безопасность.

– Можете идти. Залим чуть позже свяжется с вами. Объяснит порядок действий.

И мужчина холодно кивает мне на дверь, а затем и вовсе устремляет взгляд в монитор перед собой.

Я мнусь пару секунд, медля. И всё? Может мне вообще привиделся этот разговор, или я что-то не так поняла. Чувствую себя героиней бразильского сериала.

– До свидания,– хриплю наконец, делая нетвердый шаг в сторону выхода.

– До свидания, Анна. До завтра.

Нет. Не привиделось.

5.

Утром за мной заезжает водитель, чтобы отвезти в аэропорт. Смотрю на свой небольшой чемодан. Оказалось, я совсем не готова к отпуску. Летних вещей у меня практически не было: два купальника, приобретённых на распродаже в позапрошлом году, парочка лёгких сарафанов, слишком простых, из массмаркета, не новые шлёпки. Думала сегодня пробежаться по магазинам и хоть чуть- чуть обновить гардероб. Но Залим сказал, что машина заедет за мной в десять утра. Что билет на самолёт уже куплен – у него была копия моего паспорта. А больше мне ни о чём волноваться не надо. На моё растерянное замечание по поводу отсутствия нормального гардероба, помощник Керефова отрезал, что я могу купить одежду и на острове. А сейчас от меня требуется просто быть готовой к десяти.

Быть готовой…Хотелось уточнить "к чему именно», а ещё выдать что-то типа " и как вообще к такому можно подготовиться", но я конечно не стала. Сказала, что всё поняла, и повесила трубку.

Вечером сидели с Олей на кухне допоздна, распивая бутылку белого вина. Подруга была возбуждена и тараторила без умолку, нашла фотки Керефова в интернете. Тянула "вот это мужииик" и закатывала глаза. Считала, что мне повезло. Не понимала, что я такая кислая сижу, вот она бы на моём месте…

Только это не правда всё. Будь она на моём месте, тоже бы внутри дрожало всё, скручивало в тугой узел, и не знала бы куда себя деть. Я же знаю.

Позвонила Виталику под Олино хихиканье и сказала, что улетаю на две недели, чтобы не искал. Тот сразу взвился, и я чётко расслышала звук противно скрипнувшего дивана. Валялся, как обычно. Оплакивал гениальность свою. Ещё пиво наверно рядом стоит на обшарпанном журнальном столике. И "Битва складов" идёт по Дискавери. Противно стало, до тошноты. Ненавижу. Как я раньше этого всего не замечала, мирилась…В голове промелькнула мысль, что у Керефова вряд ли есть хоть один продавленный диван.

–Мы банкроты! У нас квартира сгорела, алё! А ты на море собралась? Анька, ты в своём уме? – визжит Виталик в трубку так, что мне приходится её от уха отодвинуть.

Я слушаю пару секунд, кусая губы. Изнутри накатывает что-то. Тёплое, тёмное, мстительное. Опоясывает кольцом горло, обжигает кончики ушей, щиплет язык. Глаза упираются в холодильник напротив, цепляются за магнитик из Турции.

– Я с мужчиной еду, Виталь. Всё, пока. Мне собираться надо.

Успеваю нажать отбой до того, как оглохну от его возмущенного злобного вопля.

Перевожу взгляд на Олю. Подруга пару раз ошалело хлопает наращёнными ресницами, а потом расплывается в широченной улыбке.

– Пааах,– приставляет указательный палец к виску и выстреливает,– Огонь, Нюш. Наповал его.

Открываю рот, чтобы сказать, что не хотела вот так. Не знаю, что нашло на меня. Но решаю не врать, тем более самой себе. Хотела. Губы невольно расползаются в ответной улыбке.

– За новую жизнь,– хитро улыбается Оля и поднимает бокал.

– Ага..

Мы звонко чокаемся.

Да, что бы не произошло, жизнь меня точно ждёт новая. И этой жизни придётся сильно постараться, чтобы стать хуже предыдущей. Это практически невозможно.

6.

К припарковавшемуся во дворе мерседесу я подхожу на слабеющих с каждым шагом ногах. Я всё утро настраивалась на встречу с Керефовым. Придумывала, как буду держаться, что говорить, как себя вести. Но, смотря на тонированные стекла машины, за которыми вполне возможно скрывается ОН, понимаю, что ни черта не готова. Даже просто посмотреть в глаза. Мелькает идиотская мысль, что бы на это всё сказала мама? Преподаватель литературы, доцент кафедры. Щеки опаляет стыд, красными пятнами расползается по шее и груди. Встряхиваю головой, отгоняя запоздавшее горькое сожаление. Пути назад нет.