– Твои односельчане верят, что ночью, когда человек спит, из мрака выползают червячки и начинают грызть их зубы.

– Они не мои односельчане, – перебил Ахти.

Лекарь не обратил внимания на его реплику и продолжил:

– Некоторые даже подвязывают на ночь подбородок, чтобы рот не открывался. Я пообещал им доказать, что это не больше, чем сказка. Взял двух свидетелей, сели мы у старосты и всю ночь напролёт караулили, не вползёт ли кто ему в рот.

– Ну и что?

– Да ничего. Лучше бы я в ту ночь выспался. Но наука требует жертв. – Он взял с подноса зуб, повертел его в руках. – Они мне всё равно не поверили. Сказали, что черви побоялись света свечи. Тёмные люди! Хотят, чтобы я драл им зубы, как тот волхв, что жил здесь до меня. Да, легче верить в чёрных червей, чем перестать есть пищу, имеющую сладость! А когда я удалил чернь из зуба скотовода и заделал отверстие пчелиным воском, он заорал, что я шарлатан.

– Зачем вы проделали ему дырку? – напрягся Ахти, косясь на инструменты, лежащие на подносе.

– Затем, чтобы изъять гниль и залепить её цветочной глиной. Всё, что рождают на свет пчёлы, священно, целебно и продлевает жизнь. Маленький комочек воска закрывает проход духам болезни и гонит их прочь.

Он передал мальчику зуб. Ахти взял его в руки и увидел аккуратно залепленную дырку.

– Разве воск не отваливается? Он же мягкий.

– Увы. Это временное лекарство, но при должном старании больной на долгое время может сберечь вылеченный зуб. Я думал, что найду в северных землях замену этому чудесному, но недолговечному материалу, но кроме смолы этих колючих вечнозелёных деревьев…

Ахти поднялся.

– Послушайте, меня послали к вам по срочному делу.

Фархад выгнул бровь.

– Я вижу, тебя не особенно интересует медицина. Ну что ж, говори. Всякое дело, по которому обращаются к врачевателю, срочное.

– Прежде всего, мазь, которую вы обещали Тойво.

– Ах да… – Фархад поднялся, подошёл к шкафу с глиняными горшочками. – Мне пришлось долго искать барсучий жир. Местные охотники сказали, что со зверями в лесу в последнее время творится неладное, они прячутся и…

Ахти в какой-то момент перестал его слушать. Монотонный голос лекаря что-то напоминал ему, что-то, связанное с Зелёной Пирамидой, в которой он жил. Но что?

– …в мазь я добавляю щепотку огненного перца, который растёт только у меня на родине. Секрет в том, что этот порошок, попадая на кожу…

– И ещё, – перебил Ахти, рассеянно глядя по сторонам, – наш скот заболел. Старуха Ку-Ку говорит, что это черничница или мыльный сап.

Ловкие пальцы лекаря, что-то искавшие на полках, остановились. Фархад замер, воздев кверху руки, словно его должна была вот-вот поразить молния.

– Что ты сказал, мальчик?

Он развернулся, бледный и серьёзный.

Ахти мгновенно пришёл в себя:

– Я сказал, черничница…

Фархад резко приложил палец к губам. Подошёл к столу и раскрыл толстую книгу. Зашелестели жёлтые страницы. Мальчик тоже заглянул в книгу и увидел столбцы слов на двух разных языках. Лекарь постучал пальцем по нужной строчке.

– Заболевание, которое ты назвал, на нашем языке зовётся «камель шаб», что значит «поцелуй ночи». Оно способно уничтожить целый город.

– Что же нам делать?

– Ты должен был сообщить мне об этом в первую очередь! – Фархад раздражённо схватил торбу и принялся бросать туда вещи. – Одно твоё появление здесь может представлять угрозу для всей деревни. Седлай коня, я должен убедиться, что это именно оно.

* * *

Рысак Бомбей уже нетерпеливо перебирал копытами, когда хозяин вышел из хижины.

Ахти вскочил в седло, постарался, чтобы Верзила держался в глубокой тени кустарника.

Удивительно, что этого огромного коня ему всё время приходилось ото всех прятать.

– Поедем вдоль реки, – сказал Фархад. – Лишние свидетели ни к чему.

Парень кивнул. Он был совсем не против.

Лекарь тронул коня, и тот потрусил мелкой рысцой по тропе. Верзила последовал за ним.

Они не успели проехать и сотни шагов, как конь Гаспара замотал головой и захрипел. Ахти растерялся, а жеребец встал на дыбы и рванул в ближайшую рощу. Еловые ветки хлестнули по лицу. Мальчик пригнулся и попробовал натянуть поводья, но на Верзилу это не подействовало. Конь тараном прошёл сквозь колючие заросли и, выскочив на поляну, резко остановился.

– Ты сдурел?! – заорал на него Ахти, стирая кровь с расцарапанной щеки.

Верзила раздувал ноздри, опускал и поднимал голову, тревожно косился по сторонам.

Мальчик хотел с силой развернуть коня, но взгляд его скользнул по прогалине, залитой лунным светом. Иней посеребрил бурый ковёр из хвои, пожелтевшие папоротники. Но на поляне виднелись и следы, оставленные человеком. Невысокие пригорки из рыхлой сырой земли, вытянутые, как… как…

– Могилы… – прошептал Ахти. – Что здесь делают могилы?

Ржание рысака за спиной заставило мальчика вздрогнуть. Ещё секунда – и из зарослей выехал тёмный силуэт всадника.

– Ты заблудился? – прозвучал строгий голос лекаря. – Я думал, ты умеешь ездить верхом…

Фархад хотел сказать ещё что-то, но удивлённо замолчал. Наверное, тоже заметил могилы! Но взгляд лекаря остановился на огромном коне, которого теперь хорошо было видно в лунном свете.

– Голиаффэ, – произнёс лекарь незнакомое слово, точнее имя. – Откуда у тебя этот конь?

Ахти замешкался с ответом, разволновался, и Фархад это заметил.

– Этот жеребец принадлежит Гаспару Таурусскому, – продолжил лекарь за него. – Но разве его хозяин не отправился на юг? Разве они с Цубасой не разминулись?

Мальчик опустил глаза. Ну почему, спрашивается, он должен прикрывать этого незнакомца, которого они прождали в «Мамочкином приюте» несколько месяцев? В конце концов, он даже не его друг – так, какой-то старый приятель Тойво и Лемпи.

– Откуда вы знаете?

– В деревне рассказали.

– Этот Гаспар… Он мёртв. Сгинул где-то по пути к Чёрной Язве.

Фархада его ответ не удовлетворил:

– Ты видел его труп?

– Нет, но…

– Тогда не говори того, чего не знаешь!

– Это вы не знаете! Мимо нашего трактира много кто ходил в ту сторону. Целый караван погиб! А эти двое не вернулись в сроки.

– Какие ещё сроки?

– Гаспар и Цубаса назвали день, когда вернутся. И что? Их давно уже нет.

– Глупец! Время по ту сторону реки идёт совсем не так, как здесь. Существа, которые там обитают, не описаны ещё ни в одном трактате. Люди, которые возвращаются оттуда, меняются не только снаружи, но и внутри. Они могли задержаться по тысяче причин. Именно поэтому я здесь, мальчик: изучаю, выспрашиваю, узнаю. Только ум учёного способен разобраться в том, что случилось в ту страшную ночь, когда разверзлась земля и свет небесный озарил и погубил великий Таурус, точнее его сердце – Исполину. Гаспар и Цубаса отважились первыми ступить на эту проклятую землю. Они первопроходцы, герои или безумцы. Но ответы, которые они найдут, нужны нам всем!

– Что же вы сами не поехали туда?

– Не твоё дело, пострел, – легко перешёл с высокого слога на низкий Фархад. – Удел одних – рисковать собой. Удел других – прикрывать тылы и залечивать раны. И не тебе рассуждать о том, кто больше, а кто меньше приносит пользы.

– Я и не рассуждаю, – буркнул Ахти.

– Моя миссия проста, – задумчиво проговорил лекарь. – Дождаться друзей и встретить их на границе, а также разузнать о Чёрной Язве и разломах, что тянутся вдоль границ бывшей Исполины. Не думай, что я откровенничаю с тобой, мальчик. Вы помогли двум беглецам, укрыли их коней – сделали то, что должен был сделать я. И то, что я рассказал, должно остаться тайной.

Ахти пожал плечами:

– Буду нем, как эти могилы. Кстати, чьи они?

Фархад сощурился, посмотрел в дерзкие глаза мальчика, медленно покачал головой, но ничего не ответил.

4

Тропа, которую они выбрали, вела вдоль песчаного обрыва. Кони ступали бесшумно и неторопливо. С неба всё так же таращилась полная луна.

Внизу зеркальной змейкой сверкала Пестрянка. Её воды ещё не замёрзли, но кое-где на поверхности был виден первый ледок.

Ахти подышал на замёрзшие руки.

– Не обгоняй меня, – велел Фархад. – Пусть твой конь держится позади. И правь подальше от края.

– Я хорошо езжу верхом, – оправдался мальчик. – С ним впервые такое. Наверное, почуял какого-то зверя в лесу.

– Конь болен, – сказал лекарь. – У него сбивается дыхание и не видит левый глаз.

– Что?

Ахти прислушался и действительно заметил, что дыхание у Верзилы неровное, тяжёлое.

– Как вы догадались?

– Когда мы шли вровень, он никак не реагировал на Бомбея. Не пытался его обогнать.

– Значит… Значит, он тоже… – В горле мальчика что-то булькнуло, глаза защипало.

Фархад резко остановился, приложил палец к губам:

– Тс-с. Слышишь? Там.

Он указал рукой вниз, туда, где светлел берег, и парень заметил трёх всадников, неторопливо движущихся в обратном от них направлении. Один из них держал горящий фонарь, другой – короткое, блестевшее в темноте копьё.

– Отсюда они нас не увидят, – прошептал лекарь. – Но могут услышать. Поэтому держи рот на замке.

Они взяли чуть вправо, чтобы обойти нежданных путников. Когда снова свернули в лес, Ахти спросил:

– Кто они такие?

– Возможно, наёмники, оставшиеся от отряда Гончих. Или какие-то другие охотники за головами. Как они мне надоели! Всё время патрулируют вдоль границы. Выспрашивают, разнюхивают. И холода им не помеха.

– Что им нужно?

– Нелюдей нынче отлавливают и продают за хорошие деньги. А наших с тобой общих знакомых ждут с распростёртыми объятиями. Потому что они признаны государственными преступниками.

– Государственными? Но какой страны?

– Любой, граничащей с бывшим Таурусом, – мрачно усмехнулся Фархад.

* * *

Тойво встретил их на дворе с зажжённым фонарём.

– Одна из свиней околела, – объявил он. – Я вижу, господин бедуин решил пожаловать лично. С чего такая честь?

– С того, что следующим после свиньи можешь быть ты, – ответил лекарь, спешиваясь. – Как давно животное умерло?

– На закате она ещё хрюкала.

Фархад кивнул, поманил пальцем мальчика.

– У меня в торбе лежит специальный костюм – достань его. А я пока займусь инструментами. И мне нужен свет, – добавил он, обращаясь к хозяину трактира, – много света.

* * *

Сначала Фархад осмотрел Ахти, Лемпи и Ку-Ку. Мальчик оказался полностью здоров, у остальных, кроме старых болячек, никаких признаков болезни не выявилось.

После осмотра лекарь облачился в странные одежды и вышел на улицу. На голове у него был колпак, скрывавший лицо, шею и грудь. Тонкая сеточка на уровне глаз позволяла ему видеть предметы вокруг. На руках были надеты перчатки до локтя из тонкой кожи.

Тойво присвистнул:

– Говорят, так в ваших краях одеваются бабы.

– Ты легковерен, друг мой. Меньше слушай сплетни.

Трактирщик почесал шею, придумывая новую колкость:

– Разве бедуинам можно трогать свиней? Да ещё и мёртвых?

– Человеку многое можно, если это идёт во благо другим, – легко парировал Фархад. – К тому же я не бедуин.

Он велел Тойво посветить и подошёл к дверям сарая:

– Остальные пусть ждут снаружи.

Они вошли внутрь и не появлялись так долго, что зрителям пришлось вернуться в трактир.

* * *

– Ты боишься этой заразы? – спросил мальчик, наливая Лемпи её традиционную вечернюю порцию персиковой настойки.

– Я? – Лемпи нервно хохотнула, покрутила в руках стеклянный стаканчик, один из немногих уцелевших в «Мамочкином приюте». – Я переболела ветреницей и «дамской удачей», пятнушкой и слюнявкой. Про «феечкины слёзки», думаю, и упоминать не стоит. Её нет только у дев и евнухов. Все эти вишенки я съела ещё в молодости, а косточки выплюнула. Боюсь?! Да в моём теле просто не осталось места для этой дряни!

Она отставила в сторону стакан: