– Прошу внимания, – произносит Карли, и голоса мгновенно стихают. – Сегодня на наш круглый стол из Нью-Йорка прилетел Рамон, поприветствуем его! – Собравшиеся здороваются и аплодируют, мужчина слегка наклоняет голову. – Как всегда, мы услышим несколько новых, по-моему, очень многообещающих идей. – С этими словами Карли обводит глазами стол и останавливает взгляд на мне. – Думаю, все уже знают Бринн. Она проходит у нас стажировку и сегодня предложит нашему вниманию историю, к которой имеет самое непосредственное отношение. В данном случае жертва – ее бывший учитель. Бринн, ты готова познакомить нас с делом Уильяма Ларкина?

Серьезно? С места в карьер?

– Конечно, – говорю.

Открываю ноутбук и чувствую на себе взгляд Рамона поверх очков.

– Теперь и стажеры предлагают сюжеты? – спрашивает он низким, хорошо поставленным голосом.

Нервно сглатываю, а Карли произносит:

– У нас не иерархическая организация, Рамон. Идеи могут поступать от кого угодно, и лично я приветствую инициативу. Прошу, Бринн.

– Хорошо, – говорю. Десять секунд назад голос так не дрожал. «Расслабься, – приказываю себе. – Ты же тренировалась накануне». – Думаю, никто не представит Уильяма Ларкина лучше него самого.

Нажимаю клавишу, на экране оживает видео. Мой бывший учитель, в белой рубашке и неизменном лимонном галстуке, улыбается в камеру.

«Мне нравилось работать в школе Элиота, – говорит он, откидывая со лба прядь вьющихся темных волос. – Но Сент-Амброуз – это нечто особенное. Школа серьезно нацелена дать детям из всех слоев общества образование высочайшего класса».

Я останавливаю видео и говорю:

– Уильям Ларкин записал это интервью для кабельного телевидения Стерджиса в марте две тысячи восемнадцатого года. Месяцем позже, двенадцатого апреля, его нашли мертвым в лесу позади Сент-Амброуза.

Жму на кнопку, и на экране появляется коллаж из фотографий. Официальное фото мистера Ларкина из школьного архива, групповой снимок нашего восьмого класса и несколько других, где учитель помогает мистеру Соломону тащить тяжелый пакет с удобрениями, раскладывает чили по тарелкам во время благотворительного ужина в школе, обслуживает стенд на городской книжной ярмарке.

– Уильям Ларкин пользовался огромной популярностью, его любили все ученики без исключения. Он был…

– Неизвестно кем, – вставляет Рамон д’Артуро.

В зале наступает гробовая тишина. Я моментально краснею.

– Простите? – переспрашиваю. Пальцы инстинктивно тянутся к браслету, нащупывают знакомые подвески.

– Рамон, – сдержанно вступается Карли, – сейчас очередь Бринн.

– Извини, что перебил, – невозмутимо продолжает Рамон, – только мы теряем время. Давайте по существу.

Он встает, берет маркер и пишет на доске большими буквами прямо по застывшему лицу мистера Ларкина: «КОМУ ДО НЕГО ДЕЛО?»

У меня отвисает челюсть, а Карли говорит:

– Бринн как раз об этом и говорила.

– Она говорила о том, каким он был хорошим учителем, – уточняет Рамон. – И это замечательно. Только обычно в подобных случаях мы имеем дело с безутешной семьей, которая жаждет докопаться до правды. С родителями, которые могут рассказать о детских годах жертвы, с женой или подругой, которая лишилась любви всей жизни. Еще бывают братья или сестры, подозревающие никогда не нравящихся им приятелей, и прочее. А как обстоят дела с Ларкином? – Он пожимает плечами. – Труп опознал сосед по комнате. Местная газета поговорила с коллегами из школы. Такое впечатление, что у него и семьи-то нет.

– Минутку, – протестую я, – что значит нет?

Рамон хмурит бровь:

– Можете кого-то назвать?

– Я… – Не нахожу слов.

– Ваш учитель рассказывал что-нибудь о своей семье? – продолжает Рамон. – Или друзьях? О подружке, наконец?

Я судорожно роюсь в памяти под устремленными на меня взглядами. Наверняка он кого-то упоминал, только, как назло, ничего не приходит на ум. Мистер Ларкин всегда говорил о нас, и все воспринимали это как должное. Ведь заботиться об учениках было его прямой обязанностью. Даже готовясь к презентации, я ни на секунду не задумалась о его семье или друзьях, что теперь выглядело совершенно дилетантским упущением.

Черт, надо было послушаться Линдзи и отказаться, пока была возможность.

– Я не помню, – сдаюсь я.

– Неудивительно, – кивает Рамон. – Полиция Стерджиса не смогла найти ни одного родственника, и никто его не хватился. Похороны организовал персонал Сент-Амброуза. Как я уже сказал, Уильям Ларкин был неизвестно кем.

Не знаю, что больнее: то, что Рамон за пять минут показал мою несостоятельность как криминального журналиста или что он упорно называет мистера Ларкина неизвестно кем. Так и тянет оправдаться, заступиться то ли за него, то ли за себя.

Меня опережает Карли.

– Чем вам не детективный сюжет? – вворачивает она. – Почему у красивого, умного, молодого учителя, которого так любили ученики, на поверку не оказалось никаких связей?

– Какое нам дело? – отрезает Рамон. – «Мотив» привлекает зрителей историями, которые задевают за живое. Подумайте, сколько ресурсов мы угробим лишь на то, чтобы откопать хоть какую-нибудь информацию. Рекомендую бросить эту затею.

Я молчу, не в силах пошевелиться. Его слова как будто по новой заколачивают в гроб улыбающегося с экрана мистера Ларкина.

– Ты слишком категоричен, Рамон, – не сдается Карли. – И забываешь о детях, которые его нашли. Их практически не допрашивали. Уверена: тут не обошлось без влияния и денег некоторых родителей…

– И вот еще что, – прерывает ее Рамон. Он разглаживает галстук, сверкая запонками, и я, никогда не игравшая в покер, безошибочно угадываю, что сейчас нам предъявят выигрышную руку. – Мои источники в Вегасе сообщили, что этой же историей занялся Гуннар Фокс.

Реакция присутствующих такая, словно Рамон вывалил на стол помои. Лица перекошены, ноздри раздуваются, у многих вырвалось непроизвольное «фу». Под общее неодобрение быстро гуглю имя в телефоне. Результат мгновенный: бывший спортивный комментатор из Лас-Вегаса, уволен за сексуальные домогательства. Недавно запустил собственное шоу о реальных преступлениях «Не уверен – не убивай», которое выкладывает на «Ютьюбе» и «Фейсбуке»^[2]. Короче, тот же «Мотив», только не вызывающий доверия и с омерзительным типом в качестве ведущего.

– Гуннар Фокс? Он-то здесь каким боком? – недоумевает Карли.

– Утверждает, что якобы раздобыл инсайдерскую информацию. – Рамон вновь садится. – Впрочем, неважно. Если вы возьметесь за это дело, вам придется конкурировать с Фоксом за каждое интервью. Только репутацию себе испортите, ему на радость. Лучше потратьте время и талант на более достойные сюжеты.

Рамон стреляет глазами в мою сторону. Если расчет на то, что я почувствую себя размером с Дюймовочку, цель достигнута.

Карли сверлит Рамона взглядом, однако больше не спорит.

– Учтем, – говорит она. – А сейчас перейдем к следующему пункту. Такер, представьте, пожалуйста, дело в Эхо-Ридже.

Я оседаю в кресло. Линдзи строчит что-то на планшете и двигает его мне под нос. «НЕ ПЕРЕЖИВАЙ! ОН ТАК СО ВСЕМИ». Вяло улыбаюсь и отодвигаю планшет, пытаясь сосредоточиться на обсуждении. Она права: остальные сюжеты тоже раскритикованы, хотя и не разбиты в пух и прах, как мой.

Круглый стол закончен, я торопливо собираю вещи, мечтая об относительно тихой гавани Ямы. Плевать на гедеоновское «я же говорил».

– Бринн!

Я поднимаю голову. Карли, с вибрирующим телефоном в руке, успевает сказать:

– У меня важный звонок. Подождите с Линдзи в Мастарде – на два слова.

– Ох уж этот Мастард, – бормочет Линдзи.

Плетусь за ней по коридору, а у самой внутри все переворачивается. Я не только не произвела на Карли впечатление, я ее опозорила. И, скорее всего, поставила крест на своей журналистской карьере.

– Меня выгоняют, да? – выпаливаю я, как только Линдзи закрывает за нами дверь.

– Что? – Она непонимающе хмурится, кладет ноутбук на соседний стул и предостерегающе выставляет руку, видя, как я заношу свой компьютер над столом: – Не клади! Прилипнет.

– Неужели его нельзя отмыть? – спрашиваю я, мгновенно сосредотачиваясь на том, как уместить ноутбук и блокнот на коленях.

Линдзи тяжело вздыхает:

– Думаешь, мы не пробовали?

Дверь распахивается, при виде лица Карли пульс подскакивает до небес. Она в ярости, и я втягиваю голову в плечи, ожидая услышать: «Ты уволена!» Вместо этого начальница плотно закрывает дверь, прислоняется к ней со скрещенными на груди руками и заявляет:

– Этому выскочке пора дать понять, кто здесь хозяин.

Глава 10. Бринн

В недоумении смотрю на Линдзи – та вот-вот рассмеется.

– Что за манеры – прерывать моих сотрудников на полуслове? – возмущается Карли, меряя комнату на своих немереных каблуках. – Прерывать меня?! Сбрасывать со счетов мое мнение, будто я какой-то несмышленыш и нуждаюсь в руководстве. Да я с нуля создала собственное телешоу! Без чьей-либо помощи.

– Знай наших, – хмыкает себе под нос Линдзи.

Облегчение наступает сразу, как только я понимаю, что гнев Карли направлен не на меня.

– Вы не согласны с мнением Рамона о деле мистера Ларкина? – осторожно спрашиваю я.

– В жизни не действовала по указке какого-то корпоративного журналюги! – гневно отвечает Карли. Она плюхается в кресло и шумно выдыхает, делая над собой усилие, чтобы успокоиться. – Так, давайте наметим первые шаги. Линдзи, свяжись с полицией Стерджиса и узнай, какими сведениями они готовы поделиться.

Я едва не выскакиваю из кресла, а Линдзи спокойно открывает ноутбук – «Есть, капитан!» – и начинает стучать по клавишам.

– И размести, пожалуйста, информацию об Уильяме Ларкине на нашем веб-сайте, – продолжает Карли. – Имя, фото, возраст на момент смерти, дату убийства и имейл для обратной связи.

Линдзи замирает, приподнимая бровь:

– Если информация о Ларкине появится на веб-сайте, Рамон сразу поймет, что… – Она осекается под жестким взглядом Карли.

– Что мы расследуем преступление? – холодно уточняет начальница. – То есть занимаемся своим делом, которое обеспечивает всех сотрудников нашей компании, включая его самого, работой? На здоровье.

– Ясно, – кивает Линдзи, возвращаясь к экрану.

Перевожу взгляд с одной на другую и глазам своим не верю. Две умные, востребованные, профессиональные журналистки всерьез разбирают случай мистера Ларкина, который предложила я! Ну, немножко помогло, что босс, которого Карли ненавидит, безжалостно меня раскритиковал, но не будем о грустном.

– А что делать мне? – спрашиваю.

Карли чуть хмурит бровь.

– Неплохо бы навести справки о тех, кто его нашел, – говорит она. – Узнай побольше о них и их семьях, чем они сейчас занимаются, и все в таком роде.

Припоминаю утреннюю встречу комитета по устройству мемориального сада в Сент-Амброузе. Никак не ожидала увидеть там Триппа Тэлбота, который к тому же первые десять минут меня в упор не замечал. Зато я по полной насладилась выражением его лица, когда мисс Келсо определила нас вместе. А теперь получается, что работа в команде с заклятым врагом сулит и другие преимущества.

– Уже в процессе, – говорю я.

* * *

На дворе ночь, а я все еще не могу прийти в себя; нервозность и адреналин не дают уснуть. Легла где-то около одиннадцати, но, провалявшись без сна, плюнула и взяла телефон. «Гугл» – просто кладезь информации о Дельгадо и Холбруках. Насколько я могу судить, родители Шейна и Шарлотты заняты тем, чтобы еще больше разбогатеть.

Мистер Холбрук руководит венчурной компанией, наиболее известной своими инвестициями в популярное приложение для знакомств. Семья Дельгадо – совладельцы компании по недвижимости; они выпускают пресс-релизы чуть ли не каждую неделю. Пролистав заголовки двухгодичной давности, я дошла до новостей в год смерти мистера Ларкина.

«Недвижимость Дельгадо» завершила сделку по нью-гэмпширскому портфолио на восемь единиц имущества».

«Недвижимость Дельгадо» начинает многоплановый новаторский проект».

«Недвижимость Дельгадо» анонсировала рекордный год по благотворительным взносам».