Стягивает легкую курточку, улыбаясь шире от вида расширяющихся глаз Лани. За курткой тянет вверх футболку. Поигрывает мышцами, обнажая татуировку-рукав, тянущуюся от кисти до самой шеи. Годов в шестнадцать еще набил. Я ему денег помог тогда на нее найти.

У Лани глазки уже на лоб лезут, пытается отвернуться и упереть взгляд в пол, но я перехватываю ее, аккуратно фиксирую подбородок и заставляю отличницу внимательно смотреть на эротическое шоу.

– Хочешь потрогать, Лера? – подходит ближе Феллини. – Это даже бесплатно. Должна не будешь.

– Да, Лера, – вторю я ему, – за счет заведения. Девочки кипятком ссут, чтобы им такое показали и дали потрогать, облизать, насадиться…

– Не… не надо, – мотает головой, вырываясь из моих пальцев. – Не хочу трогать!

– Я ранен в самое сердце, – хитро смотрит на нее Ромка. – Прямо вот сюда.

Он берет ее руку и кладет ладонью прямо себе на грудь.

– Или здесь стучит? – передвигает руку, держа крепко, не давая ей отдернуть ладонь. – Послушай, Лер. Где там стучит?

Когда его несет, я повышаю градус, пока мне весело и не пришло время гасить пламя. Прижимаюсь к ней, впитывая телом дрожь Лани, провожу кончиком языка по ее щеке, по всему виску, слизывая соленый пот и заставив ее громко всхлипнуть.

– Нигде не стучит, – дрожащим голосом мямлит она, все пытаясь вырвать у него свою руку.

– Бессердечный я, выходит, – пожимает плечами Феллини. – Значит, послушай в другом месте. Там стучать уж точно будет.

Рома медленно расстегивает молнию на джинсах, наблюдая за Леркиными метаниями в моих руках, приспускает боксеры и достает свой стояк.

– Давай, малышка, смелее, – подначиваю ее. – Он не кусается.

Глава 4 (Лера)

Во рту сухо до горечи, ноги как вареные макаронины, но Лекс, или как там его, крепко держит меня, и еще крепче прижимает к себе.

Я хочу зажмуриться или хотя бы отвести взгляд, но он сам липнет к его члену, который слишком большой. В жизни такое бывает?

Феллини прищуривается почти по звериному, усмехается криво и делает шаг ко мне.

– Смотри, маленькая, – он проходится рукой вверх-вниз по стояку, обнажая блестящую головку. – Заждался он тебя.

– Еще как, – интимный шепот в самое ухо, и Лекс скользит пальцем по моим губам. – И не только он, но я подожду своей очереди.

Я хочу отбиваться, хочу чувствовать отвращение, но собственное тело предает меня. По низу живота словно прокатывается волна крутого кипятка, мышцы сжимаются пружиной, и я просто хрипло дышу в его руках, как под гипнозом гляжу на движения Феллини.

Он приближается, как в замедленной съемке, смотрит завораживающе, и я в какой-то момент запутываюсь в его взгляде, пропускаю очередное движение ко мне и вздрагиваю, как от удара током, когда моей ладони касается что-то горячее и гладкое.

Выныриваю на секунду из этого жаркого, влажного безумия, которое колотится под моей коже, и тут же падаю в него снова, ухожу с головой, когда его ладонь накрывает мои пальцы и обжимает их вокруг пульсирующей плоти, которую я даже не могу обхватить целиком.

– Давай, малышка, – шепчет второй порочный голос, и кончик языка оставляет влажную дорожку на моей шее и останавливается за ухом.

– Проведи рукой, Лера, не бойся, – немного хватая воздух на каждом слове, говорит Феллини.

– Если сделаю, – выталкиваю слова по одному, не узнаю собственного голоса, – вы оба отстанете от меня?

– Сегодня – да. А для совсем отстать нужно что-то покруче и для обоих, – Феллини прикрывает на мгновение глаза, когда я случайно дергаю рукой.

– А потом, – Лекс зубами сдергивает с моего плеча рукав и присасывается к коже, зажимая ее губами, – потом ты уже не захочешь, чтобы мы от тебя отставали, малышка. Будешь бегать за нами, просить еще… Вы же все не такие, да?

– Скажи что-нибудь, малышка, – Феллини склоняет ко мне голову, утыкается мне лбом выше виска с другой стороны. – У тебя классный голос.

– Зачем вы так со мной? – пропискиваю я. – Я же вам ничего не сделала. Это все Маринка.

Я плыву от их запаха. От него рот наполняется слюной, низ живота колет иголочками. Он окутывает меня коконом, не позволяет нормально дышать и рождает в пылающей голове неправильные мысли. Хочется просто закрыть глаза и позволить уже им сделать это, чтобы так не мучиться.

– Зачем что? – губы Лекса опять щекочут мою шею, а пальцы скользят по бедру вверх, натыкаются на краешек трусиков. – Тебе разве сейчас плохо? Хочешь кончить, Лерочка? А то нервная какая-то без разрядки.

Феллини сильнее сжимает мою ладонь, заставляя меня крепче обхватить его член. Ведет моей рукой к основанию, и обратно к головке. Его шумный выдох врывается в мое ухо, поднимая рой мурашек.

– Молчание – знак согласия, – усмехается совсем потемневший от желания голос у другого моего виска, и палец прижимает твердую горошинку клитора прямо через тонкую ткань трусиков. – Какая заведенная крошка, а.

Мне вдруг становится безумно стыдно. Что бы я ни говорила, это неважно, потому что мое собственное тело кричит о моих желаниях гораздо громче.

Он мягко массирует чувствительное местечко, куда стянулись все мои нервные окончания, и из моей груди вырывается стон. Он такой громкий, что эти двое просто не могли не услышать.

– Да, малышка, – хрипло дышит Феллини, шевеля волосы у моего лица и все быстрее двигая моей рукой.

Лекс крепче прижимает меня к себе – я чувствую, как в бедро упирается его член, такой же твердый и большой, как и тот, что хлюпает кожей у меня под ладошкой. Он жарко дышит мне в шею и все настойчивее трет и пощипывает мой клитор.

– Лекс, у Леры есть вторая рука, – Феллини сжимает мои пальцы у самой головки, и я действительно слышу, как под ладошкой стучит пульс.

– Как-то не хотелось портить вам романтик, – очередная шуточка, сказанная обычным тоном, – но если никто не против. Ты ведь не против, малышка?

– Я…

– Она не против, – за меня отвечает брюнет.

– Ну раз так, – он особо яростно начинает выделывать восьмерки на моей бусинке. Я вновь издаю пошлый, стон, хватаю его за руку. – Что ж, Лера, сделаем друг другу хорошо.

Я слышу, как разъезжается молния на его джинсах, как шуршит ремень о щербатый кирпич. Хватает меня за запястье, отрывает мою руку от себя и крепко прижимает к такой же тикающей, пульсирующей плоти.

– Давай сама, Лер, – шепчет тихо Феллини. – Никто не узнает.

Отпускает мою ладонь, кончиками своих пальцев ведет по внутренней стороне запястья.

– Да, малышка, простые движения, – подначивает Лекс, сжав мои пальцы на своем члене и тихо застонав. Вновь терзает меня через ткань, сводя с ума. – Меня же не надо просить делать тебе приятно.

Я закусываю губу, молчу, потому что просить меня отпустить уже кажется таким глупым, бесполезным, неправильным. Закрываю глаза, обещая себе, что потом обязательно за это как-нибудь накажу себя, но это потом. А сейчас я, слушая только тарахтение моего сердца, едва ощутимо, всего на сантиметр сдвигаю свои руки по гладкой коже стволов.

Где-то глубоко внутри растет странное чувство. Мне льстит, что те, на кого пускают слюнки все девчонки в универе, кончат от моих действий. Я на сегодняшний вечер уже не я. Я скольжу пальчиками по их стволам, чувствую, как под ладошками задерживается хлюпающей гармошкой кожа, а потом вновь становится гладкой до нежности. Они оба стонут, несинхронно, абсолютно по-разному, и эти звуки уже не в ушах, а внутри моей собственной головы.

Эти движения, мои движения, распаляют и меня. Я шире раздвигаю ноги, чтобы Лексу удобнее было меня ласкать. Жалею почти до слез, что между его пальцами и моей кожей есть ткань, которая мешает мне достичь пика.

Феллини чуть сдавливает мою грудь освободившейся рукой, прихватывает пальцами обозначившийся сосок, трет его, оттягивает.

– Вот уже хорошо, малышка, – Лекс смыкает зубы на мочке моего уха. – Как же мне тяжело удерживаться в рамках приличий. Хочу сначала трахнуть тебя пальцами, а потом и членом, но давай не будем портить волшебство момента.

– Не будем, – шепчу я, на секунду пугаясь всему тому, что он перечислил.

– Лера… – Феллини поднимается к моей шее, слегка сжимает. – Быстрее.

И я слушаюсь его, словно ждала разрешения. Ласкаю их, скольжу по влажной, твердой, пульсирующей плоти так быстро, как только могу координировать действия своих рук.

Лекс сжимает мою талию одной рукой, а другую почти убирает от моего тела. Я готова заплакать – так хочу, чтобы он продолжал, но блондин словно пытает меня.

Они толкаются в мои руки, подстраиваясь под темп моих движений, стонут, и я стону с ними в унисон. Не хочу думать, что будет, если нас с ними кто-то увидит, или что будет завтра, хочу касаться их, и чтобы они касались меня. Подаюсь бедрами за рукой Лекса, тянусь за ней так стыдно и абсолютно в собственном праве.

Он словно чувствует меня, накрывает мой лобок горячей, влажной ладонью и яростно выписывает восьмерки на моем припухшем, жестком до болезненности клиторе.

Я делаю последний вздох, и меня впечатывает в стену, мышцы натягивает канатами, из груди вырывается хриплый крик. Сильная рука придерживает мое лицо, разворачивает к себе, и губы Феллини врезаются в мои, глуша мой стон, делясь своим. Его язык достает мне чуть ли не до гланд, и я хватаю ртом его воздух, почти задыхаюсь, сжимаюсь сладко, когда его стон становится громче и горячая струя бьет мне прямо на ногу.

Чувствую, как мои пальцы сжимает у самой головки. Пульсация такая сильная, что дрожью проносится по всему моему телу, и вновь заставляет низ живота сжаться. Громкий стон, дрожание в моей ладошке, и мое бедро, на котором задралось платье, обливает еще одной горячей струей.

Глава 5 (Феллини)

У нее не такой вкус. И стонет она не так. И воздух не тот выдыхает. Как так получилось, что такая подлая душонка и действительно вся… не такая?

С трудом разлепляю веки, восстанавливаю дыхание и понимаю, как загнал. Понимаю… и снова коротко целую ее в губы.

– Ну уже лучше, – как могу исправляю ситуацию. – Не такая не так уж и безнадежна.

– Лерочке пора в люлю, – выдает Лекс, поглядывая то на меня, то на собственный член, все еще чуть подрагивающий в ее руке. – Обещали же, правда, Феллини? А то завтра новая рабочая смена у нее, – балагурит он, а тон не такой уж и шуточный.

– Проводить надо, – бросаю я, застегивая молнию джинсов и, отчего-то чувствуя себя премерзко. – А то ты видишь, у нее суперспособность. Мужиков находить.

– Не надо меня провожать, – как всегда мямлит она.

– Вижу-вижу, – прищурившись, выдает он пространно, спрятав вялый ствол в джинсы и подхватив Леру под локоть. – Пошли, не такая, сейчас посадим тебя в карету и сопроводим домой до полуночи.

– Я сама доберусь, правда, – глазки прячет, краснеет, бледнеет, как бы в обморок не свалилась.

Отлепляет ее от стенки и ведет к припаркованной неподалеку тачке.

– Не доберешься, – говорю, а сам отстаю чуть от Лекса с Лерой, смотрю, как она забавно смотрится рядом с огромным Лексом.

– Что застопорился? – бросает мой почти брат, на ходу оглянувшись через плечо. – Не такая “Спокойной ночи, малыши” пропустит, пока ты стоишь там разомленный.

– Иду я, – на языке вертится тупое предложение довезти самим, но мы же не сажаем в наши тачки баб. Что ж такое-то.

– Ну что, братан? – Лекс хитро прищуривается и пикает брелоком сигналки. – Сделаем для Лерчика исключение? А то есть опасения, что на нее и таксист накинется в попытке изнасильничать.

– Да меня только вы изнасильничать!.. – неожиданно возмущается Лера.

– С кем поедешь, Лер? – беру себя в руки и натягиваю на морду улыбочку.