– Нет, разумеется, нет. – Адвокат покачал головой. – Он умер, пока его настраивал. Искал станцию классической музыки, если я не ошибаюсь.

– И он оставил завещание? – спросил я.

Юхани был, мягко говоря, человеком порывистым и импульсивным. Он жил одним днем. Чтобы он что-то планировал вперед, думал о завещании? Нет, на него это было совсем не похоже. Он шутил, что я умру от негибкости. Я говорил ему, что вполне себе жив и с гибкостью у меня все нормально, просто я хочу, чтобы все делалось по порядку, разумно и логично. И что свои действия я основываю на рациональном мышлении. По какой-то причине его это веселило. Тем не менее, будучи полной противоположностью друг другу, мы оставались братьями. Я не совсем понимал, как реагировать на новость о его смерти.

Адвокат полез в свой светло-коричневый кожаный портфель, достал из него тонкую черную папку и откинул зажимы в углах. Бумаг внутри было немного. Адвокат долго рассматривал верхний документ, прежде чем заговорить снова.

– Это завещание было составлено шесть месяцев назад, когда ваш брат нанял меня. Его последняя воля отличается простотой и ясностью. Вы получаете все. Единственный, кроме вас, человек, упомянутый в завещании, это бывшая жена вашего брата, которая не получает ничего. Это специально подчеркнуто. Других родственников нет; во всяком случае он больше никого не назвал.

– Других родственников нет.

– Значит, все ваше.

– Все? – спросил я.

Адвокат снова посмотрел в свои бумаги.

– Парк аттракционов, – повторил он.

– Парк приключений, – поправил его я.

– Мне до сих пор трудно видеть разницу.

– Кроме парка приключений, больше ничего? – спросил я.

– В завещании больше ничего не упоминается, – сказал адвокат. – Краткое расследование показало, что другой собственности у вашего брата не было.

Мне пришлось мысленно повторить его последнее утверждение, чтобы в него вникнуть.

– Насколько мне известно, он был состоятельным и успешным предпринимателем, – сказал я.

– Согласно имеющейся у меня информации, квартиру он снимал, а машиной владел на паях с другим человеком. И за то и за другое он задолжал за несколько месяцев. И управлял этим… парком.

Разумеется, моей первой мыслью было, что все это бессмыслица. Потому что это и была бессмыслица. Юхани умер, по сути не оставив ни гроша. Оба этих утверждения казались мне крайне неправдоподобными. К тому же…

– Почему я только сейчас узнаю о его смерти?

– Он так хотел. Он просил, если с ним что-нибудь случится, сообщить мне, а я должен уведомить его родственника, но только после того, как будут закончены все формальности. То же касается и завещания. Связаться с наследниками следовало только после полной оценки всего, чем он владел.

– Он чем-то болел? Юхани знал, что он?..

Адвокат наклонился вперед на пару сантиметров. Он больше не выглядел усталым; казалось, что в нем проснулся почти энтузиазм.

– В смысле, есть ли причины подозревать, что его могли убить?

Адвокат посмотрел на меня с таким видом, будто мы с ним занимались чем-то невероятно интересным: разгадывали тайну или играли в викторину.

– Ну да… Или…

– Нет, – сказал он, качая головой. Его энтузиазм испарился. – Боюсь, ничего такого. Проблемы с сердцем. Что-то неоперабельное. Он мне об этом рассказал. Всегда был риск, что это случится, и однажды это случилось. У него просто остановилось сердце. Как правило, в смерти мужчины средних лет нет ничего загадочного. Боюсь, блокбастер из этого не слепить.

Я повернулся к окну и посмотрел на осеннее утро. Мимо окна пролетела пара ворон.

– Но взгляните на это с другой стороны, – раздался голос адвоката. – Это прекрасная возможность для бизнеса. Принадлежавший вашему брату парк…

– Нет, – сказал я. – Парки приключений – это не для меня. Я актуарий.

– Где вы работаете?

Голубизна глаз адвоката по интенсивности цвета располагалась точно между его рубашкой и курткой, так что в этом прослеживалась почти математическая симметрия. В других обстоятельствах это могло бы показаться интересным, но только не сейчас. Этим утром, в 7:32, после полутора недель неустанных поисков работы, последняя подходящая актуарию дверь захлопнулась у меня перед носом. Сразу после увольнения я разослал свое резюме во все уважаемые страховые компании, специально указав, что серьезно отношусь к традиционной математике и не хочу тратить время на всякую ерунду вроде укрепления корпоративного духа. Не получив ни одного ответа, я сам связался с ними и ошеломленно выслушал кучу банальностей. Один стремился к созданию гибкой командной динамики, другой мечтал о новой форме вычислений, основанной на алгоритме. Каждый объяснил, что в данный момент вакансий у них нет. Тут я мог им возразить. Я знал, что их компании набирают новых сотрудников. В ответ я слышал гулкую тишину, после чего разговор приходил к финальной точке и пожеланиям мне приятной осени.

– Сейчас я ищу новое место работы, – сказал я.

– И как продвигаются поиски?

Хороший вопрос. Как они продвигаются? По состоянию на это утро баланс явно сдвинулся в красную зону. Я не могу найти работу в своей области; мой брат умер; и я, похоже, стал владельцем Парка приключений.

– Я уверен, что ситуация разрешится разумным образом, – сказал я.

Вроде бы этот ответ удовлетворил адвоката. На его лице появилось такое выражение, словно он только что вспомнил что-то важное. Он снова обратился к своей папке. Конверт.

– Ваш брат оставил вам сообщение. Письмо. На всякий случай. Это была моя идея. Я сказал ему, что, как только завещание будет составлено, ему придется не откладывая сделать две вещи. Из-за его диагноза. Оплатить мои услуги и поприветствовать вас.

– Поприветствовать?

– Он выразился именно так. Я не знаю, что там. Как видите, конверт запечатан.

И правда. На конверте формата А5 было написано мое полное имя: «Хенри Пекка Олави Коскинен». Почерк Юхани. Когда мы виделись в последний раз?

Примерно три месяца назад мы обедали с ним в районе Валлила. Я оплатил пиццу с пепперони, потому что Юхани забыл бумажник в машине. Разумеется, теперь я задумался: возможно, у него, помимо забывчивости, было чуть больше проблем с бумажником. О чем мы тогда разговаривали? Юхани рассказал о некоторых новых приобретениях для Парка приключений. Я упомянул об аксиомах теории вероятности Колмогорова и объяснил Юхани, что он должен совершать крупные покупки по одной за раз и лишь после того, как станет понятно, как много новых клиентов привлекает в парк каждое очередное приобретение. Юхани не выглядел больным, тем более – смертельно больным. Тем более – как человек, только что составивший завещание. А как обычно выглядят люди после составления завещания? Уверен, не существует общего для всех выражения лица, хотя эти люди заглядывают за грань невозможного, пытаясь повлиять на жизнь после смерти.

Я вскрыл конверт и достал из него сложенный лист бумаги.

ПРИВЕТ, ХЕНРИ!

На самом деле я не умер! Ха-ха-ха! Я знаю, что ты не смеешься, а мне хочется посмеяться. Ничего другого в голову не приходит. Нет, серьезно, если ты это читаешь, значит, я, скорее всего, действительно умер. Врачи говорят, что с моим пороком сердца все настолько хреново, что времени у меня гораздо меньше, чем я планировал. В любом случае думаю, сейчас ты уже в курсе. Я умер, а Парк приключений принадлежит тебе. У меня есть одно последнее желание. Мне никогда особенно не везло с деньгами, и с финансами Парка все не очень хорошо, не говоря уже о моих личных финансах. Мне никогда не хватало терпения все тщательно просчитать, взвесить и прийти к окончательным выводам. Но ты – гений математики! Как думаешь, сможешь ты вместо меня сохранить Парку жизнь? Это мое последнее желание. Вообще-то, это мое единственное желание. Вряд ли я когда-нибудь об этом говорил, но из всех моих бизнес-проектов – а ты знаешь, что за долгие годы их у меня было достаточно, – Парк самый важный. Я хочу, чтобы он был успешным. Ты, наверное, задаешь себе вопрос: почему. Боюсь, причин для этого не меньше, чем кредиторов. Мне хочется, чтобы мне хоть что-то удалось. Чтобы после меня хоть что-то осталось. Есть и еще одна причина, которую ты узнаешь, когда справишься с задачей. Помнишь, как мы проводили лето у бабушки, подальше от дома, где вечно творилось черт знает что? Сейчас я часто вспоминаю те времена. Ты сидел в доме и считал, а я играл на улице. Но на рыбалку мы всегда ходили вместе. Если я умер, то сядь дома, все посчитай, спаси Парк, а потом иди на рыбалку. Червей я заготовлю. (Извини, обязательная шутка – не смог удержаться.) Но все остальное – смертельно серьезно.

ЮХАНИ

Я почувствовал раздражение, граничащее с яростью. В этом был весь Юхани. С его полным и абсолютным отсутствием ответственности. Письмо было явно написано в спешке. Без предварительного обдумывания. Под влиянием минуты. В нем не содержалось ни одной рациональный мысли, ни одного серьезного аргумента. На месте детального анализа и ясного заключения зияла пустота. В тысячный раз в своей жизни мне захотелось сказать ему, что он порет чушь.

Но Юхани умер.

Меня охватила печаль. Я был зол, сбит с толку, раздосадован и – необъяснимым образом – обессилен. Все эти эмоции жгли мне легкие и скребли когтями грудь. Все указывало на то, что теперь я и в самом деле – владелец Парка приключений.

– Это все? – выдохнул я.

– Не совсем, – ответил адвокат, быстро нырнув в свой портфель, и отработанным жестом извлек из него еще один конверт, размером побольше. – Мой счет.

Он положил второй конверт рядом с первым, с письмом от Юхани. Я заметил, что на обоих написано мое имя. Адвокат в последний раз пролистал бумаги и подтолкнул ко мне папку.

– Мои поздравления, – сказал он. – Мои соболезнования.

4

По осеннему ландшафту ярким, наводящим на мысли о генетической модификации пятном расползался парк «Заходи, здесь весело». Почти двухсотметровая коробка из жести и стали, раскрашенная в ослепительные красно-оранжево-желтые цвета, мозолила глаза вне зависимости от того, через какие линзы ты на нее смотрел. Очевидно, кричащая раскраска была призвана создать атмосферу потного веселья и игр для каждой семьи, входящей в эти ворота. В высоту Парк приключений достигал метров пятнадцати. Внутри поместились бы стадион и авиационный ангар, несколько школ и парковка для грузовых фур. «Заходи, здесь весело» располагался сразу за городской чертой Хельсинки.

После визита адвоката минуло два дня и две почти бессонные ночи.

Я случайно сошел с автобуса на одну остановку раньше. Чем ближе я подходил к Парку, тем труднее было идти. Не потому, что дорога шла чуть в горку, и не потому, что в лицо задувал легкий ветерок, и не потому, что мне хотелось насладиться видом кобальтово-синего неба и почти белого вечернего солнца. Скорее, дело было в том, что мной владели неверие, отвращение и отчаяние, которые пухли во мне тем ощутимее, чем неотвратимей я приближался к Парку. Что-то как будто толкало меня развернуться в обратную сторону и поскорее убраться отсюда, даже ни разу не оглянувшись. Предполагаю, что это был голос разума. В то же самое время я слышал голос Юхани: «Это мое единственное желание».

Я мало что знал о работе Парка приключений. Я знал, что Юхани не принимал участия в каждодневной работе Парка. Двери открывались и закрывались без него. У него был в здании кабинет, но он много времени проводил в так называемых деловых разъездах. О том, кто занимался систематическим управлением Парка, я не имел ни малейшего представления. Парковка – залитое бетоном пространство размером с три футбольных поля – была заполнена наполовину. В основном – семейные седаны, по большей части не новые. Я посмотрел на буквы на крыше здания.

ЗАХОДИ, ЗДЕСЬ ВЕСЕЛО