Мырк, тот самый, что приходил ко мне с Карычем, юркнул в кучу, зачирикал там. Долго чирикал! Но наконец листья зашевелились, и из них высунулся сперва красный, с черной каемкой, нос, потом встопорщенные усы, а потом и вся морда.

Мордочка.

Со слипшейся местами шерстью, испачканная какой-то дрянью, так что и цвета не понять, но ужасно милая.

На меня уставились круглые голубые глазищи. Зверь зарычал опять, но как-то не очень уверенно. Скорее, с предупреждением, чем с угрозой.

– Я помочь хочу, – негромко сказала я. – Ничего плохого тебе не сделаю! Ты такой милый…

Наверное это глупо с такого заходить, но комплименты все любят. Тем более детки. А это очевидно детка, хоть и пушистая.

– Я не милый! – хрипло прошипел зверь. Зверек! Голос совсем прямо детский. Мальчишечий такой. – Я злой и страшный! Я нечисть!

– Так и боюсь очень! – уверила я. – Но тебе же надо помочь. Ты меня не съешь?

– Вот еще… – пробурчала маленькая нечисть. – Я человеков не ем!

– И не укусишь? – уточнила я.

– Не…

– А вылезти можешь? Что у тебя болит? Мне посмотреть надо, чтобы полечить.

И звереныш поверил. Да и куда ему было деваться?

Из кучи листьев медленно и очень неуклюже, даже разок застонав (от боли?!) выползла… рысь! Самая что ни на есть настоящая рысь! Видела я такую в нашем городке, в приезжем зоопарке. Там зверей в клетках держали, и сил нет, как жалко их было! Клетки тесные, грязные, животные несчастные, худые… Вспомнить жутко! А помочь нечем. Но эта рысь – вот она, передо мной, и уж ее-то я спасу! Никому не отдам, не позволю обидеть!

Не рысь, вообще-то.

Рысенок!

Не малыш уже, подросточек, месяцев пять ему, наверное. Но все равно ж котенок…

Прибавив света и стараясь не попадать рысенку в глаза, я села рядом на корточки, едва касаясь, провела ладонью по рыжей шерстке с коричневыми пятнами и палевыми подпалинами. Тронула густые кисточки на ушках. Уже смелее почесала шею. И рысенок вдруг расслабился, жалобно мяукнул и повернулся на спину.

И вот тогда я увидела…

Белое брюшко с длинной шерстью, и чуть не половина его – жуткий ожог! И передняя лапка пострадала…

– Ой, маленький! – ахнула я, едва сама не заплакав. – Какая ж сволочь этот Кельвин!

– Да ладно… – тоненько проскулил рысик. – Я сам виноват… Молчать надо было. А этот человек испугался! – гордо добавил он. – Со страху и промахнулся.

– Ничего себе – промахнулся… – пробормотала я, доставая аптечку. – Сначала промыть все надо. Потерпишь? Как тебя зовут-то?

– Мушерал, – не менее гордо представился котенок. – Мама так назвала.

– А мама где? – спросила я, принимаясь за дело. – В лесу осталась? Не больно так?

– Немножко, – сдавленно сообщил он. – Мря!.. А мамы нету. Погибла она, и сестры тоже… А отец еще раньше… А я вот… тут теперь.

– Прости! – искренне повинилась я, мысленно проклиная свой язык. – Красивое у тебя имя. Длинное такое, чудесное! Мне и не выговорить! Можно я тебя буду звать просто Шерик?

– Ладно, – согласился рысик. – Ты не думай, я сильный и живучий! Ты меня вылечишь, да?

Действительно – сильный. Рана такая, и не ел сколько – а говорит внятно, держится, боли старается не показывать. Молодец! А что нечисть… так и нечисть разная бывает, не зря же ее поделили на темную и светлую. Светлым в городах жить разрешено, вместе с людьми… Вот про рекомбинированных я мало что знаю. Только что все они разумные, а некоторые даже маги. Есть и те, что в людей превращаться могут – вроде как оборотни. Или это как раз не рекомбинированные?..

Но вот как доказать в академии, что этот рысенок – хороший? Хотя уже ведь и так знают, что он толком и не виноват в случившемся, сам-то не нападал…

Когда я закончила обрабатывать ожог, явился Карыч с огромной бутылкой молока. Глядя, как разумный рысик жадно лакает его из Фисиной тарелки (ну котенок котенком!), я нежно гладила его по спинке и размышляла, как быть. Ожог оказался не только большим, но и глубоким. Самой мне его вылечить не удастся – лишь облегчить боль, и то ненадолго. Помощь нужна! Но к кому обратиться?..

Переложив больного на простынку и укрыв второй, я снова закидала его листьями. Шерик уснул, почти сразу, как вылакал молоко, и во сне тихо постанывал. Все равно ж болит… И одеяло принести я не догадалась, а холодно тут!

Выбравшись из-под ивы, я медленно пошла назад, уткнувшись в сумку, которую держала обеими руками. И вдруг услышала хруст веток под чьими-то ногами.

Вскинула голову – и обнаружила Тариса, подходившего к своей иве.

Как там мырк его назвал? Незлой самец с орехами?..

Тарис

Я бродил по парку, вспоминал события последних суток и испытывал самые противоречивые эмоции.

Девочка оказалась умна и изобретательна. Не то чтобы это было новостью, но каждая новая грань Хелли добавляла невольного, злого восхищения. Почему злого? Эти самые грани организовывали все новые и новые препятствия на моем пути.

Кто бы мог подумать, что от девчонки, которая несколько месяцев назад училась в ПТУ магической уборки будет проблем гораздо больше, чем от знатных девиц из столичной академии. Хотя казалось бы весовая категория образования играла не в пользу малышки Хелли, а поди ж ты.

Последние события наглядно это показали. Как и мою слабость…

Когда в мою комнату постучались и, распахнув дверь, я увидел перед собой Хелли…

Она что-то говорила о библиотеке и кураторстве, а я лишь пялился.

Сначала подумал, что все еще сплю. Что сейчас мне опять предложат секс во благо государства – причем с таким выражением лица, будто явилась ко мне не желанная первокурсница, а фанатка из секты «Чистый мир». Да-да, из тех, что ходят в самотканой одежде, зеленых косынках (и женщины, и мужчины) и требуют прекратить потребление мяса, применение удобрений и все магические эксперименты, «загрязняющие атмосферу».

Чтобы взять себя в руки, мне потребовалось секунды три – а это очень большое время, за которое враг успеет тебя дважды заколдовать и трижды убить… Ужасно!

Вот только через эти секунды до меня дошло, что не сплю и что в глазах Хелли хоть и горит решительность, но… совсем иная. Не фанатичная!

Сначала я подумал, что она подумала и пришла к верным выводам. Поняла, что никуда нам друг от друга не деться.? Прикинула все выгоды моего предложения? Смирилась с тем, что её тянет ко мне так же, как и меня к ней?

Без разницы, что именно – главное, что она тут.

Другого повода вот так постучаться в мою дверь у нее попросту нет.

И теперь контролировать я должен только свое желание немедленно схватить ее в охапку и унести в спальню. С Хелли Вэртззла так поступать нельзя. Ее следует приручать, приучать, начинать с нежных прикосновений и легких поцелуев, иначе я опять спугну ее…

А потому я отступил в сторонку, пригласил ее войти и даже руки за спиной спрятал. Но кто бы знал, чего мне это стоило! Мне – восемь лет воспитывавшему в себе спокойствие, хладнокровие и полный контроль в любой ситуации. Хелли-Хелли…

Именно в этот момент я с полной четкостью осознал, что никогда еще ни одну женщину не хотел так: целиком, телом и душой. Она будто бы освещала мой мир… который теперь казался – без нее – тусклым и скучным.

И это вот мое солнце принялось говорить то, с чем я не мог смириться. Но слушал и делал выводы.

Между нами ничего не может быть? Невероятная чушь, но об этом я промолчу. Она по мне страдает?! Отлично, но это я и сам уже понял. Оно ей не нужно? Ошибка, нужно, и еще как. Выйдет замуж… Ну, возможно, только вряд ли ее муж как-то мне помешает. Меня нет в ее будущем? Еще как есть, но и об этом я пока промолчу. Она хочет дистанции и уважения? Что ж, она их получит. Но не только со мной.

А вот обещание самому ни с кем не встречаться вырвалось у меня как-то нечаянно. Но выполнить его будет несложно: все равно никто не вызывает у меня таких чувств, как Хелли. Такого желания. Да никакого не вызывают, даже думать тошно о любой другой женщине. А мысль о прилипчивой Мариане вообще приносит исключительно отвращение.

Главное сейчас – продолжать общаться с Хелли. Она согласна на кураторство, и это мой карт-бланш. Однозначно! Теперь ты точно никуда ты не денешься, малышка моя упрямая. Потихоньку, через изучение интегралов и боевые спайки (скоро практика!), мелкими шажками – но ты непременно дойдешь до моей постели. Это дело принципа, в конце концов! И еще пари… идиотическое, не спорю, но как повод, как возможность утешить собственное самолюбие – оно очень кстати.

Потому что я, герцог Таргский, никогда не бегал ни за одной женщиной!

Но и солнцем мне ни одна не казалась… Значит, она достойна моего внимания, ведь так?

Углубляться в подобные рассуждения я не стал. Как-то выходило не очень логично… Но до ночи тщательно продумал план соблазнения, сформулировал и разложил по полочкам все идеи. Главное – сделать так, чтобы моя девочка была уверена: игра идет по ее правилам. А на самом деле правила будут мои.

Однако уже на следующий день Хелли показала, что игра будет… как минимум сложной. Осадила словесно – полбеды, но этот финт с тройным свиданием в библиотеке! Браво, браво, малышка! Неожиданный, удививший, пусть и не слишком изящный ход.

Проверяя ее задачки, я едва зубами не скрипел, с каждой страничкой убеждаясь: практически все ошибки девочка сделала нарочно.

Понятно, спор о количестве этих самых ошибок мы проиграли все – и я, и волк, и Натан. Но проверку я закончил первым и, забрав за это три серебряных, покинул библиотеку, обдумывая ответный выпад.

За ужином я не обращал внимания ни на Натана, жующего с мечтательной улыбочкой, ни тем более на Эрика, сидевшего в другом конце столовой. Их эмоции и замыслы меня не интересовали от слова «совсем»: эти двое мне не соперники. Даже не потому, что Хелли поклялась ни с кем не встречаться. Хочет она совершенно конкретного мужчину, и мужчина этот – именно я! Остальное – лишь нюансы игры, которая несомненно закончится моей победой…

С неба упали первые холодные капли, словно демонстрируя отношение природы к моим амбициозным планам.

Дождь застал меня в парке, где я прогуливался после ужина, неторопливо, зигзагами даже, направляясь к своему излюбленному месту. К тому самому, куда приводил Хелли… Где впервые коснулся ее нежных пальчиков, обучая медитации… Где показал ей себя чуть больше, чем показывал даже друзьям… Где…

Укрытый от надоедливых капель прозрачной пеленой заклинания, шел я медленно, погрузившись в приятные воспоминания, а потому невысокую девичью фигурку, идущую навстречу, даже не сразу узнал.

Хм-м-м… Если Хелли гуляет около моей ивы – это хороший знак! Тем более – в погоду, вовсе не предполагающую прогулок. Девочке не сидится в четыре стенах, она бродит по парку, конечно же, думая обо мне! Что, кроме сладких мечтаний, могло выгнать ее под дождь? Разумеется, ничего!

Хм-м-м… А ведь и я сам занимаюсь тут ровно тем же…

Быстро отогнав эту мысль, как ненужную и неправильную (мне всегда думалось лучше во время прогулки!), я шагнул к своей девочке, стараясь не улыбаться во весь рот, а изображать вежливое удивление.

– Хелли? Чем обязан такой приятной встрече? Мне казалось, ты собиралась заняться новым параграфом матанализа. И это правильно: в твоей работе я обнаружил немало ошибок.

Вот так: кураторским тоном, с толикой недоумения и заботы, не показывая радости от встречи, не…

Тут я заметил, что на Хелли никакой пелены нет! Мокрая вся, с косичек даже течет! Нос покраснел – замерзла!

– Ты с ума сошла, под дождем шататься без защиты?! – почти гаркнул я, укутывая ее заклинанием. И срочно высушить! Демонова бытовая магия, как же там…

– Ну вот, – внезапно хмыкнула девчонка. – А мырки говорят – незлой, незлой…

– Кто незлой? – растерялся я, подходя к ней почти вплотную. – Хелли, ты можешь простудиться, немедленно…

– Тарис, ты… – Она замолчала и посмотрела на меня каким-то оценивающим взглядом. – Ты можешь мне помочь?

– Разумеется. Но ты сейчас же…