Наконец-то в доме стало тихо. Уехали спецы Хоппера и Лутонина. Да и сам хозяин дома вместе с Михаилом заспешил по делам. И даже новоявленный Маргошкин муж отбыл на работу. Только две подружки-сороки в пультовой делились последними новостями. Татьяна Алексеевна точно знала, что теперь этих двух болтушек друг от друга не оторвать. Да еще маленький Санька, безоговорочно принятый в компанию, дремал на руках у матери.

Татьяна Алексеевна заглянула в комнату, облюбованную девчонками, и поинтересовалась с порога:

– Блинчики сделать? Будете?

– Да! – словно маленькие, в один голос воскликнули Маргошка с Надеждой.

– Хорошо, – кивнула Татьяна и залюбовалась румяным внуком, уткнувшимся носом в материнскую грудь.

Ритина мать вышла на кухню и, взяв старую сковородку, доставшуюся от прежних поколений, принялась солью тереть чугунную поверхность, дабы ни один блинчик не пристал к днищу. В ящике валялись штуки три новомодных с антипригарным покрытием, но Татьяна Алексеевна предпочитала эту. Старую, почти плоскую, с длинной деревянной ручкой и обрамленную ажурными кружевами, вылитыми из чугуна. Может, Татьяне и казалось, но блины, выпеченные именно на этой волшебной сковороде, получались самыми вкусными. Да и готовить на такой красавице доставляло хозяйке огромное удовольствие. Не то что эта современная, легкая, но совершенно бездушная утварь. Замесить тесто – нечего делать. Один и тот же рецепт, используемый в семье множество лет. Фирменное блюдо, можно сказать. Поставив сковороду прогреваться, Татьяна прислушалась. В приоткрытую дверь долетали возгласы Одинцовой:

– Да я понятия не имела!

«Наверное, откровенничает Маргошка о Молоканове, – подумала Татьяна Алексеевна. – Хороший мужик. Был бы толк…» От мыслей о новом зяте ее отвлек Фунтик, спавший на окне. Кот неожиданно подскочил и зашипел, выгнув спину. Татьяна Алексеевна удивленно выглянула в окно и, заметив крадущуюся вдоль дома фигуру, замерла на секунду. Со стороны парадного входа послышался щелчок, и кто-то вступил за порог. В этот момент она увидела, как осторожно начала поворачиваться ручка входной двери, ведущей из кухни в сад и на задний двор. Татьяна инстинктивно потянула сковородку с огня и наперевес с грозным орудием выскочила в коридор. Она увидела, как коренастый, смутно знакомый парень осматривается по сторонам. Можно было б отругать себя за излишнее паникерство, если бы одна рука незваного гостя не оказалась перевязанной грязным бинтом, а из второй зияло дуло пистолета, направленного прямо на хозяйку дома. Ей хватило всего несколько секунд, чтобы подлететь к бандиту и со всей силы стукнуть по здоровой руке раскаленной сковородкой. Человек, не ожидая такого приема, вскрикнул и инстинктивно схватился забинтованной рукой за ушибленную и обожженную. В этот момент из кухни показалась толстуха в короткой куртке и джинсах. Даша. Фроленко потянулась, намереваясь схватить Риткину мать, но та замахнулась своим странным оружием. Дарья попробовала увернуться, но чугунные кружавчики прошлись сначала по плечу, а затем по спине.

И тут случилось то, чего больше всего боялась Таня Танеева. Из пультовой показалась Маргошка с Санькой на руках.

– Мам, что за шум? – начала было она, но увидев с двух сторон нападающих людей, мгновенно вцепилась в воротник халата и втянула мать в комнату. Так же на автомате прислонилась к двери спиной и свободной рукой, нащупав ручку замка, повернула ее до упора.

– Мы в безопасности, – прошептала она, опускаясь вдоль двери вместе с Санькой.

– Господи, ничего не закончилось! Или что-то пошло не так?

В дверь принялись ломиться из коридора. Сначала били кулаками, а потом, видать, найдя топор, начали крушить деревянные филенки.

– Ты еще рогами постучи! – проорала Ритка, придя в себя. Она отдышалась и, набрав в легкие воздуха, крикнула. – Даша, уходите! У нас нет листа!

– А где он? – заверещала Фроленко.

– Его давно Лутонин забрал. Уходите, мы никому не скажем!

– Нет, не выйдет, – разъярился Сандрозд. – Гоните лист, или дом разгромим!

– Как бы ни так! – пробурчала себе под нос Ритка.

Она подошла к пульту на стене и принялась нажимать кнопки. Тут же из внутренних пазов выехали толстые стержни, закрывая дверь наподобие решетки.

– А я еще ругалась, когда Митрич весь этот огород с охраной городил, – всплеснула руками Татьяна Алексеевна. Рита посмотрела на мать, словно что-то вспомнив.

– Ты как валькирия, – усмехнулась она. – Положи сковородку и нажми тревожную кнопку.

– Не могу, – призналась мать, ткнув пальцем в пульт. – Слишком горячая. Расплавит что-нибудь.

– Ты ей врагов отлупила?

– А что прикажешь делать, Марго? С хлебом-солью их встречать? – Мать отвесила поясной поклон. – Не на тех напали!

Рита, улыбнувшись, подошла к Надежде, вжавшейся в диван, и протянула сына.

– Пусть с тобой полежит, мне кое-что сделать надо!

Затем подошла к столу, на котором теснилось несколько мониторов, провела мышью и быстро защелкала по появившейся картинке. Послышался сначала гул, а вслед за ним и лязг металла. Рита увеличила картинку на экране, и сразу стало заметно, что по всему дому опустились металлические рольставни, отсекающие выход на лестницу, ведущую в подвал и на второй этаж, а также закрывающие все остальные помещения первого этажа. Кроме кухни, входных дверей и коридора. Из нескольких камер, подающих изображение на экран, стало видно, как забегали, засуетились захватчики.

– А ну-ка, субчики, – пригрозила Маргарита, когда кто-то опять заколотил в дверь кулаками. – Разминка закончилась. Теперь основное представление. – И она приникла к экрану, отключая газ и электричество во всем доме. Эти действия остались незамеченными грабителями, но, когда Маргарита одним движением мыши опустила ставни на окнах, Дашка попробовала включить свет. Не получилось!

– Давай уйдем, Лерчи, – взмолилась она. – Пожалуйста!

– Не ной, – взвился тот. – Звони Лутонину, пусть лист несет. И говори, что у нас заложники.

– У меня нет его номера, – выдохнула Даша, ожидая новую взбучку.

– Значит, звони в полицию! Все равно я эту бабу, что меня горячей сковородкой огрела, живой не выпущу.

Рита вздрогнула, услышав в колонках скрипучий голос, угрожающий ее маме.

– Ума не хватает просто удрать, – зло пробормотала она и потянулась к телефону, забытому отцом перед уходом.

– Митрич так старательно искал адвокатское удостоверение, что забыл телефон, – хмыкнула мать, опустив наконец сковородку на пол.

– Мам, звони сразу Чижику, а ты, Надя, набери Хоппера и моего Вовку, пусть знают, что мы в безопасности, и не поддаются на угрозы этих выродков.

Михаил Анатольевич Дьяконов приготовился к долгой беседе. Майор Петухов казался хмурым и мрачным, а адвокат Танеев, нацепив на нос очки в золотой оправе, уже по третьему разу перечитывал жалобу.

– Лихо состряпали, – пожаловался он вслух. – Тут тебя после такой цидули закрыть нужно, опасность для мирного населения представляешь.

– Поэтому я и просил приехать, – тяжело вздохнув, бросил Петухов.

– А что шериф наш по этому поводу думает, – с ехидцей осведомился Танеев.

– Олег Федорович в отпуск уехал, я его обязанности исполняю, – безрадостно отрапортовал майор.

– А кто адвокат? Жертва эта… к тебе с адвокатом приходила?

– Ну да, – солидно начал Петухов. – Потерпевший с адвокатом был. Этот… как его? Рессухин!

– Сенька? – радостно усмехнулся Танеев. – Что ж ты мне сразу не сказал? Сейчас я ему позвоню. Спрошу, к чему весь этот балаган.

Митрич сунулся в портфель, но телефона там не оказалось.

– Странно, – потер он затылок. – А ну-ка, Чижик, позвони мне.

Гена Петухов, ничуть не обидевшись за школьное прозвище, потянулся было за телефоном, как трубка вдруг зазвенела и завибрировала.

– Так вы мне сами звоните, Митрич! – изумился Гена.

Три пары глаз удивленно уставились на мобильник майора.

– Ответь! – приказал Танеев.

– Да, Татьяна Алексеевна! – разулыбался Петухов, услышав знакомый голос. – Потом посерьезнел. – Да. Понял. Хорошо. – И, на бегу передавая трубку Танееву, выскочил в коридор.

– У нас заложники на Пушкина, 22!

Миша Дьяконов, прошедший чертовы зубы и сам когда-то принимавший участие в освобождении заложников, струхнул не на шутку. Он почувствовал, как внутри все холодеет, и слышал лишь громкие удары сердца.

«Надька, Надька там! – завопило все внутри, но тут же Хоппер одернул себя: – Тетя Таня спокойно разговаривает, значит, не все потеряно».

– Что там? – прохрипел он в нетерпении, когда Танеев закончил разговор.

– Дашенька к нам пожаловала со своим уродом, – рыкнул Митрич. – Он с пистолетом, она с ножом. Нюша моя их чугунной сковородкой отлупила и с девчонками в пультовой заперлась. У меня, знаешь, как серьезно пультовая оборудована, – продолжал Танеев. – Там дверь только сверху деревянными накладками закрыта, а внутри полая, бронированная, и в пустоты песок засыпан. Никто не откроет. Как бомбоубежище!

– Анютка как почувствовала, когда решила в эту комнату перебраться, – поддакнул Миша. – Хорошо, что они там обосновались, и тетя Таня успела заскочить.

– Говорит, ее Маргошка втянула. Огонь-девка! Ты, Мишаня, позвони Вовчику. Чего человека в неведении держать? Он – мужик с головой, может, придумает что-нибудь.

Звонок Хоппера застал Вову в переговорной, где напротив него, нагло улыбаясь, сидела Луиза Кимовна Сандрозд.

– А чего мне твои менты сделают? – ощерившись, ухмыльнулась она. – Ты меня за руку поймал? А в морозилку мог и сам положить, чтобы потом на меня свалить…

Она громко разорялась, когда зазвонил сотовый. Молоканов молча выслушал и лишь буркнул в трубку:

– Хорошо, сейчас выезжаю!

Владимир Петрович, резко отключив телефон, посмотрел на уборщицу. Та, смерив бывшего начальника высокомерным взглядом, заявила:

– У вас ничего нет против меня. Никакие признания я писать не собираюсь. До свидания!

– Не торопитесь, мадам, – рявкнул Молоканов. – Я с вами еще не закончил.

Начальник службы безопасности удивленно уставился на шефа. Необычная реакция. В такой ситуации Владимир Петрович, прекрасно понимая, что нет никаких доказательств, а деньги нашлись, отпустил бы воровку на все четыре стороны. Но сегодня на календаре явно не день Бэкхэма… то есть не Луизы Сандрозд.

– И что будет? – нагло поинтересовалась уборщица.

– Сейчас узнаешь, – угрожающе рыкнул Молоканов и предупредил: – По своей воле с нами поедешь, или мне применить силу?

– Никуда я с вами не поеду, – испугалась Луиза Кимовна и снова подскочила, намереваясь выйти.

– Ясно, поедем в принудительном порядке, – ухмыльнулся Молоканов и попросил Северинова и охранника Женю выйти с ним в коридор.

– Нужно как-то ее зафиксировать, – вслух подумал Владимир Петрович. – По-хорошему она с места не сдвинется. Наручники бы надеть и в рот кляп засунуть…

– Ты чего, Владимир Петрович? – опешил Северинов. – Нас самих тогда повяжут.

– Да знаю я! – в сердцах воскликнул Молоканов. – Но мне нужно доставить эту суку в Вишневку! Ей ничего пока говорить не хочу, нутром чую, что она там понадобится.

– А у нас в здании на втором этаже секс-шоп открыли, – глубокомысленно выдал охранник Женя. – Там всякие розовые наручники, кляпы…

Молоканов посмотрел на мальчишку внимательно и рассмеялся.

– А что? Идея! Нам эту крысу только до машины довести. Сгоняй-ка туда, Женек! И какой-нибудь парик захвати!

«Эх, зря Женька в безопасники подался», – отметил про себя Молоканов, разглядывая в зеркало заднего вида сидевшую в окружении охранников мадам Сандрозд. Руки она сложила на груди. И Владимир Петрович хорошо видел запястья в розовых пушистых наручниках. На голову тетке Женя напялил малиновый парик, под цвет пластмассового шарика, засунутого в рот и закрепленного ремешком на затылке. Не то чтобы Вова не знал о существовании этих приспособлений. Но, если честно, никогда даже в руках не держал и не пользовался, считая чем-то постыдным. Луиза Кимовна встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида и замычала.