Меня обдает жаром, потом холодом, потом снова жаром. В груди полыхает огонь, готовый испепелить изнутри как птицу Феникс.

– Да-да, идем, – стискиваю холодные пальцы, стараясь прийти в себя.

– Прошу к столу, Василий Петрович, – приглашаю учтиво. Только само приглашение больше напоминает козье блеяние.

– Благодарю, – четко по-военному отвечает Генерал. Спокойный и уверенный, будто и не было ничего.

«А может и не было? – думаю, бредя на кухню. – Может, мне, идиотке, показалось».

Как показалось больше года назад, что я встретила своего человека. Одно неверное суждение, один неправильный шаг и жизнь покатилась с горы, разбиваясь об острые камни. Всего один промах. Один-единственный.

Отвлекаюсь от грустных мыслей, гоню их прочь вместе с воспоминаниями. И снова пялюсь на Генерала. На него невозможно не смотреть. Кажется, этот человек сразу занимает все пространство и притягивает внимание.

– А где Юра? – крутит головой Генерал и смотрит добродушно-строго. Как отец-командир.

– У него голова разболелась. Он прилег, – лепечет Лара, всплескивая худенькими ручками.

«Юра времени зря не теряет, – усмехаюсь мысленно. – Пока Генерал здесь, можно и подушку примять. Логично».

У меня пока один телохранитель. У второго охранника, Миши, умер брат и он уехал на похороны. Через пару дней должен вернуться.

– Тогда пьем за именинницу! – провозглашает Генерал, разливая по бокалам хорошее чилийское вино, купленное в прошлый приезд отчимом.

Завороженно смотрю, как темно-красная жидкость льется в пузатый стеклянный бокал. И молчу. Обычно я не пью. Противопоказаний уже нет, но что-то не хочется. А тут…

– Катюша, – шепчет Лара предупреждающе.

– За вас, Ларочка, – тянусь к бокалу. И зажав в пальцах тонкую ножку, чокаюсь сначала с помощницей, а затем и с Генералом.

И снова попадаю в плен карих глаз. Просто наваждение какое-то!

– Кушайте, кушайте, – отвлекает нас друг от друга Лара.

Тащу к себе в тарелку несколько маслин, лист салата и ломтик рулета. А вот над генеральской тарелкой колдует Лара. Злюсь на нее. Нужно было самой…

И усмехаюсь мысленно. Смешно ревновать постороннего человека, взрослого мужчину. Особенно в первый день знакомства. Особенно Генерала. Да и каким бы он не был прекрасным человеком, но через двадцать дней, а то и раньше уедет. И никогда больше не вспомнит о бедной девочке Кате.

Да и куда мне до него!

Человек в тридцать восемь дослужился до генерала. А я в свои двадцать один только доставляю родителям проблемы. Ни образования, ни профессии. Как грудничок с няньками. Ясное дело, услуги Лары и охраны стоят недешево, но папа до сих пор боится меня оставить одну.

Помню его лицо там, в Батуми. Сведенные челюсти, желваки на скулах. Дикая ярость в глазах. И боль.

– О чем задумались, Катя? – с улыбкой интересуется Генерал.

И ест. Божечки-кошечки, как же он ест! Быстро, аккуратно отправляет в рот все подряд, словно хлеборезка какая-то. Но на него приятно смотреть. Даже взгляд оторвать нельзя.

– Да так, ни о чем, – роняю улыбаясь в ответ.

Мне нравится этот мужчина.

«Если он и любовью занимается так же, как ест, то я пропала», – мелькает в башке шальная мысль. Гоню ее прочь.

Рассказываю смешные местные байки. И эта тема приходится Генералу по душе. Он радостно откликается анекдотами из жизни знакомых. Он ест, я смотрю. И не сразу понимаю, когда из кухни выходит Лара. Зато Генерал замечает все и сразу.

– Какие-то проблемы, Кать? – спрашивает, как только Ларины шаги стихают в конце коридора.

Оглядываюсь назад. Никого нет поблизости. Мы вдвоем на кухне. И в моих апартаментах тоже.

– Да я никак понять не могу, почему мои сбились с дороги, – выдаю первое, что приходит в голову. Ну не про секс же рассказывать. – Юра – профессионал. Он сам тут все дорожки обошел. А потом и мне показал. Он не мог заблудиться, Василий Петрович.

Говорю и чувствую, как в душе нарастает тревога. Что-то неправильное входит в мою жизнь. Или я зря паникую?

– Да, странная ситуация, – недовольно морщится Генерал. – Но пока какие-то выводы делать рано.

Смотрит на меня пристально, так что по телу бегут мурашки, и заявляет решительно.

– Вот что, Катя… Я, конечно, поговорю с Юрой перед уходом, но на всякий случай, запиши мой номер телефона.

Глава 8

«А девочка смышленая», – думаю, внимательно слушая Катю.

Все она вычислила правильно. Майор спецназа не мог заблудиться в рощице около дома, где прожил год. Это исключено. И тут две версии. Или майор липовый, или играет со стороны противника. Но наверняка, люди Димирова проверили подноготную бывшего майора. Тогда в чем дело?

– Пока ты была одна, ничего не происходило странного? – спрашиваю Катерину. – Может, кто в дверь стучал, или под окнами ходил?

– Кроме вас сегодня к нашей террасе никто не приближался, – улыбается она весело. А в глазах пляшут озорные чертики.

– Прикольно, да? – стараюсь понять причину веселья.

– Я заметила вас, когда вы на цыпочках обратно уходили, – поясняет Катя, убирая со стола пустые тарелки. – Это было очень забавно, Василий Петрович.

«Блин, – усмехаюсь мысленно. – Еще никому в мире не пришло в голову назвать меня забавным. Узнают пацаны, засмеют. Забавный, твою мать».

– Чем же?

– Будто боялись меня разбудить, – признается Катерина. И радостная улыбка не сходит с ее лица. Словно светом озаряет и без того красивую девочку.

– Да ты не спала. Руками махала как крыльями, – фыркаю я. А сам добавляю про себя.

«Птица моя райская!»

Поднявшись из-за стола, несу свою тарелку в мойку.

– Ой, сидите, я сама! – охает она, доставая их холодильника торт.

Да я и сам удивляюсь собственному порыву. Первый раз прийти в гости и уже хлопотать на кухне? Это точно не про меня!

Что же ты со мной делаешь, девочка?

Ставлю тарелку рядом с другой грязной посудой и безотчетно кладу ладонь на крышку пузатого заварочного чайника. На автомате переставляю его на обеденный стол, даже не удосужившись спросить Катю.

– Ой, это мой лечебный сбор, – причитает она, смеясь. – Чай я сейчас заварю.

Тушуюсь как пацан и пожимаю плечами.

– Он на виду стоял. Вот я и решил…

– Я бы тоже так поступила, – улыбается мне Катерина.

Эта улыбка нутро греет. Теплота разливается, заполняя даже самые темные закоулки души. Нравится мне эта девчонка. Очень нравится. Жаль, что чаепитием все и ограничится. Не подхожу я ей. Хоть тресни. Старый авторитарный тип. Ну какой из меня птицелов?

Наблюдаю, как девчонка достает какие-то баночки и еще один заварочный чайник. На этот раз прозрачный. Сыплет чай, заливает кипятком. Задумчиво смотрю как чаинки крутятся по спирали, а потом оседают на одно, как вода в один момент окрашивается в светлый оттенок охры, а потом темнеет.

И в который раз мысленно даю себе по ушам. Ты, Вася, совсем с катушек съехал? В голове каша, в боксерах сплошной головняк? А девочка в защите нуждается. Голуби эти шизокрылые больно странные. Юра с Ларисой. Какого хрена их днем в рощу трахаться понесло? Какие проблемы, если комнаты рядом?

– А если серьезно, Кать, может, что-то случилось, пока Юры с Ларой не было. Неспроста они тебя одну бросили, – осторожно подбираю слова, чтобы не напугать. А сам как последний балбес пялюсь на Катины руки.

Девочка режет торт, потом один кусок кладет на тарелку и передает мне. Тонкая ткань рукава плавно съезжает в сторону. В глаза бросается красная нитка изуродованной кожи. Сантиметра три, не больше.

Стопэ! Если б это было повреждение кожи от веревки, так называемый тканевый ожог, то шрам бы тянулся браслетом по периметру. А так… небольшой кусочек. Может, это тату? Специально выбила? А я разволновался. Идиот.

– Да не бросал меня никто, Василий Петрович, – вздыхает Катя, разливая по чашкам чай. – Я им сама предложила прогуляться. Это вышло спонтанно. Мне хотелось остаться одной.

– Почему?

– У них роман, им бы потискаться, а мне эта возня уже надоела. Они ведут себя как дети.

– Даже так? – приподнимаю бровь. – Странно, что их не заменили. Правилами запрещены любые личные отношения персонала.

– Так никто не знает, – вздыхает Катя. – Вы тоже никому не говорите, пожалуйста. Нельзя рушить чужие жизни. Им хорошо вдвоем. Территория охраняется. Если уж нападут, Юра сумеет меня защитить.

– А от кого ты прячешься, Кать?

– От бывшего, – нервно передергивает она плечами и на автомате касается запястья.

Всего одно движение, а у меня внутри поднимается буря. Сука. Орнитолог хренов. Найду тебя по-любому. Все кости переломаю.

– Кхм. Плохо расстались? – спрашиваю, пытаясь держаться спокойно. А внутри все клокочет от гнева. На волевых приказываю себе успокоиться. Но куда там!

– Типа того, – кивает Катерина. – Его посадили даже. Но потом родственнички выкупили.

– Твари, – роняю порывисто.

– Ага, – соглашается Катя. – Говорят, он меня ищет…

– А ты?

– Прячусь и жду, когда забудет. Должен же он когда-нибудь меня забыть?

– Наверное, – киваю на автомате.

А сам мысленно усмехаюсь. Да хрен тебя забудешь, девочка! Ты одна такая.

Взгляд скользит по длинным волнистым волосам.

«Интересно, какие у Кати волосы на ощупь?» – размышляю я, в последний момент пресекая дикое желание потянуться и накрутить на палец тонкую прядку.

И услышав легкие шаги в коридоре, перевожу взгляд на торт. В кухню поспешно входит Лариса.

– Ой, вы все убрали, – тянет разочарованно.

– Позовите, пожалуйста, Юрия, – прошу, желая прогнать назойливую Катину помощницу куда подальше. – Хочу с ним потолковать кое о чем.

– Да-да, конечно, – поспешно кивает она и послушно спешит обратно, давая нам с Катей несколько минут уединения.

Мне бы насмотреться на Катерину. Запомнить. Будет ли еще возможность посидеть вот так мирно вдвоем, я не знаю, но и эту упускать не хочу.

– А хотите, я вам свои картины покажу? – неожиданно предлагает Катя.

«Йес! – ликую в душе как пацан. – Меня никто не гонит. Можно задержаться».

– Конечно, – киваю солидно. – Люблю живопись.

«Ага, знаток хренов, – хмыкаю про себя. – Ты же до последнего считал слово «биеннале» новомодным ругательством, пока знающие люди не просветили».

– Тогда пойдем, – решительно поднимается из-за стола Катя. В один шаг оказываюсь рядом. Мы стоим в непозволительной близости. Я даже чувствую запах ее волос. Нотки цитрусовых и шоколада. Вкусно. Очень. Инстинкты берут вверх. Нависаю над девчонкой тенью. Ловлю Катино дыхание. Тихое и обжигающее одновременно. И слышу как колотится мое собственное сердце.

Девчонка замирает на месте. Смотрит на меня глазами полными желания. А потом как затвор передергивает.

– Вам пора, – отстраняется резко.

Глава 9

– Счастливо оставаться, – отрезаю спокойно и выхожу из апартаментов.

Внутри все кипит от бешенства. Зараза маленькая обломала меня. Нет, я ее понимаю. Это я дурак. На себя злиться надо. А лучше пенделя дать бодрящего. Изловчиться и врезать. С ноги.

Маленькой израненной птичке еще надо прийти в себя. Встретить хорошего парня, а не такого балбеса, как я. Влюбиться. Выйти замуж. Понятное дело, эта история не про меня. На кой мне жениться? Любая по свистку прибежит. Остепениться… Завести семью… Да ну на фиг!

«Тем более, Василий, – подсказывает мне здравый смысл голосом генерала Кирсанова, моего первого командира. – Тебе нечего предложить этой девочке. Лучше отойти в сторону».

Ага, щаз!

Кулаки сжимаются сами собой, а скулы сводит от злости.

Будто разъяренный Кинг-конг несусь по коридору к себе.

«Что там Тарасов? – вспоминаю, захлопнув дверь в номер. – Если сейчас не будет полного отчета, раз*бу по полной программе!»