С тех пор, как я впервые обнаружила поле эверласса, оно разрослось более чем вдвое от былого размера. На это потребовались годы, но меня это не волновало. Я могла использовать только то, что удалось украсть, а воровать я осмеливалась не так уж часто.

Треск.

Адреналин хлынул в мою кровь. Я, как идиотка, застыла с раскинутыми руками, словно готовилась взлететь в небо. Возможно, у меня и было мужество, но я явно теряла хладнокровие, когда сталкивалась с опасностью.

Похоже, где-то треснула ветка.

Затаив дыхание, я ждала, когда что-то произойдет. Затем подождала еще немного – наблюдая за движением, прислушиваясь к звукам. Ничего.

Прерывисто вздохнув, я продолжила путь. Тени деревьев двигались вокруг меня, их кроны скользили по усеянной звездами черноте над моей головой. Где-то вдалеке по левую руку от меня завизжало какое-то существо. Звук пролетел по лесу и растворился, как рябь на поверхности пруда. Мое сердце забилось быстрее, но кричали слишком далеко, чтобы об этом в данный момент стоило беспокоиться. Оставалось надеяться, что существо будет продолжать визжать, чтобы я могла отследить маршрут его передвижения.

Внезапно в тишине раздался ужасный крик, тоже далекий. Так мог кричать попавший в беду человек, которого съедали заживо или жестоко пытали, или человек, порезавший палец тонким краем бумаги. Другими словами, крик выражал сильную боль, нужду в немедленной помощи, иначе могла наступить смерть.

Хорошая попытка, ублюдок.

Я уже слышала это существо раньше. На самом деле я даже видела его, когда однажды в панике бежала домой. Своими криками тварь заманивала добросердечных жертв. Люди стремились на помощь, а существо убивало их.

Или тварь просто рассчитывала, что именно так ее уловка сработает. Вот только все знали, что в Запретном Лесу каждый сам за себя. Здесь не было никаких добросердечных помощников. Тварь могла сколько угодно кричать, мне было все равно. Но крики, по крайней мере, помешали бы созданию подкрасться ко мне незаметно.

Береза была уже близко, столбом возвышаясь передо мной.

Внезапно ее ветви задрожали, словно дереву стало холодно.

Я снова замерла и вдруг задалась вопросом, почему каждый раз в испуге раскидываю руки, будто какая-то растерянная танцовщица…

Но серьезно, почему, чтоб меня богиня громом поразила, дерево задрожало?! Раньше такого не случалось. Я проходила мимо этого дерева каждый раз, когда шла на поле за эверлассом, и его ветви никогда не шевелились, разве что покачивались от ветра.

«Сейчас не самое подходящее время, чтобы дерево пускалось в пляс, ребята», – мысленно обратилась я к невидимой аудитории, наблюдающей за моим приключением. Я начала так делать еще в детстве и не отказалась от этой привычки даже в двадцать три года. Раньше я проворачивала    это во время игры, притворяясь шутом или королевой, но теперь поступала так ради самоуспокоения. И из-за своей эксцентричности, полагаю.

«Народ, давайте не будем высовываться. Дела приобретают немного странный оборот».

Я обогнула дрожащую березу, стараясь держаться от нее как можно дальше, и обрадовалась, когда она перестала шевелиться. В лесу вновь воцарилась тишина, крикун-обманщик ненадолго сделал перерыв. Поле лежало передо мной, покрытое лунным светом.

Я осмотрела местность за ним. Никакого движения. Никакие другие деревья не дрожали.

Я оглянулась назад, – прищурившись на ту березу, – и там тоже все было спокойно. Инстинкты не предупреждали меня о приближающейся опасности, я не ощущала на себе чужие взгляды. Пришла пора действовать.

Убрав кинжал обратно в ножны и вооружившись перочинным ножом, я осмотрела растения, осторожно пробираясь между ними. Большинство травников назвали бы их сорняками. Но большинство травников были феями, и они воротили свой нос от растений, которые не могли вырастить. По крайней мере, так говорили люди. Никто в деревне уже шестнадцать лет не видел фею.

Конечно, это не мешало феям искать растения. Эверласс считался самым могущественным целебным средством во всех королевствах. И знаете что? Он рос только на землях, которыми управляли или которые хранили драконы-оборотни. Выкусите, феи!

Несмотря на то что это королевство в основном находилось под контролем короля демонов из-за наложенного им проклятия, оно все еще обладало магией драконов. Большая часть знати была убита вскоре после гибели безумного короля, но эверласс не пострадал. Нам оставалось лишь научиться его использовать.

Я всегда считала это романтичным. Без присутствия драконов эверласс не пророс бы из почвы. Казалось, защитная магия драконов пропитала всю землю, по которой мы ходили, и придала эверлассу смелости совершить рывок.

Это растение было царственным. Царственным – что означало невероятно капризным и сложным в использовании. Если действовать слишком грубо или поторопиться, растение усыхало и теряло целебную силу. Оно требовало к себе сосредоточенного и пристального внимания, если не любви.

И я искренне его любила. Почему нет? Эверласс спасал мою деревню.

Я отделяла только самые крупные и здоровые листья, стараясь не повредить коробочки с семенами, которые обеспечат новую жизнь, когда придет время. Попутно я обрезала все засохшие или увядающие листья, которых было очень мало.

Я засунула добычу в сумку, стараясь не набивать ее слишком плотно. Не стоило укладывать их в кучку так скоро после сбора. Листья лучше сохраняли целебные свойства, когда у них оставалось пространство для дыхания, как и у самих растений. Если бы мне не нужно было беспокоиться о том, что за мной погонятся, нападут и съедят, я бы принесла листья домой на большом подносе, и ни один из них не коснулся бы своего соседа.

Наполнив сумку, я выпрямилась и окинула взглядом поле, задаваясь вопросом, пробирались ли сюда другие люди, чтобы собрать эверласс. Я никогда не встречала здесь другого человека, но растения были должным образом подрезаны и ухожены. Это указывало на визиты заботливых, опытных в садоводстве людей, вероятно, из других деревень. Я видела, что стало с растениями в огородах моих соседей, которые не ухаживали за грядками. Они разрослись и одичали.

Выходит, я не единственная окружала эверласс любовью. Неудивительно, но все же это согрело мое сердце. Я надеялась, что в других деревнях дела обстоят хотя бы так же хорошо, как у нас.

Крик совы вывел меня из задумчивости. Я ущипнула себя за лицо, прислушиваясь к звуку. Он прозвучал в стороне, достаточно близко. Само по себе это не было поразительно – в крике слышалось раздражение, но сова могла просто злиться на своего самца или другую птицу. Возможно, она заметила мелкую живность, пробирающуюся по земле, или что-то в этом роде, не знаю. Я не была экспертом по поведению сов. Но что меня поразило, так это то, что я впервые услышала такую сову в Запретном Лесу.

Дрожащая береза, а теперь сова. Что тут происходит сегодня?

Что бы это ни было, мне это не нравилось.

«А теперь потише, народ. Если мы будем как мышки, никто нас не тронет».

Я развернулась на месте и рванула обратно, все еще осторожно пробираясь между растениями, но делая это так быстро, как только могла.

Тихое пыхтение привлекло мое внимание и заставило похолодеть от страха. Инстинкт самосохранения едва не заставил меня поддернуть штаны и помчаться через лес, как какой-нибудь гоблин.

Это пыхтело Чудовище? Или кто-то другой? Возможно, это и вовсе не имело значения. Звуки издавало крупное существо, а в этом лесу все создания подобного размера были теми или иными хищниками.

Я осторожно выдохнула. Животное находилось к юго-западу от меня, в том же направлении, что и прозвучавший крик совы, но ближе.

Я опустила взгляд на перочинный нож, зажатый в моей дрожащей руке. Таким оружием каши не сваришь.

Черт возьми, самое время каламбурить!

Я взяла нож обеими руками, собираясь сложить его и пристально следя за движением вокруг себя. Наблюдая, не мелькнет ли что-нибудь в отблесках слабого лунного света, пронизывающего тени. Но тихая ночь не раскрывала своих тайн.

«Мужайтесь, ребята. Всем сохранять спокойствие».

Я медленно двинулась в сторону дома, осторожно переставляя ноги, чтобы не поскользнуться в грязи. Дышать я тоже старалась осторожно и размеренно. Мне нужен был воздух, чтобы подпитывать мозг и мышцы. Мне нужно было думать, или бежать, или и то, и другое одновременно. Слепой ужас никогда никому не помогал.

Перочинный нож издал щелкающий звук, когда я сложила его пополам. Я замерла, стиснув зубы. Вокруг меня воцарилась тишина… пока не раздался вопль, похожий на плач старой женщины, скорбящей о потере. Громкий, низкий и полный горькой агонии.

Я подскочила. Перочинный нож выпал из рук.

«Проклятье! Я уронила гребаный нож. Соберите яйца в кулак, ребята, сейчас здесь станет жарко».

Снова прозвучал крик, на этот раз напоминающий младенца. Это ударило мне по нервам, пока нож катился по земле с глухим стуком.

Крики этого нового существа доносились с севера. Строго с севера. Нас разделяло около пятидесяти метров, а может, и чуть больше.

Последовало громкое кряхтение. Уф-ф, уф-ф, уф-ф.

То же направление, то же расстояние. Очевидно, это кряхтело то самое существо, которое кричало минуту назад, изображая из себя что-то вроде кошмарного пересмешника. Зачем ему понадобилось кряхтеть – я не знала и знать не хотела.

Поспешно наклонилась, вглядываясь в густую темноту в попытке найти свой нож, а затем пошарила пальцами в его поисках. Сухие травы коснулись моей ладони.

Еще одна сова предупреждающе заухала – или, может, та же самая сова? Я не знала. Возможно, эти совы – упрямые ублюдки, которые преследуют нарушителей границы леса, как сварливые старики? Надо бы поискать об этом информацию. Как бы то ни было, на этот раз крик прозвучал гораздо ближе. Метрах в тридцати, а может, и меньше. На юго-запад, в направлении крупного хищника.

К черту перочинный нож!

Я быстро выпрямилась, поправила на боку сумку с листьями и бросилась мимо березы. Дерево задрожало, как и чуть раньше при моем появлении. На этот раз, однако, оно тряслось сильнее. Листья стучали друг о друга, как танцующие скелеты. Ветви скрипели, раскачиваясь без всяких порывов ветра.

Что, черт возьми, не так с этим деревом? Неужели я когда-то срубила его двоюродного брата или что-то в этом роде?

Кошмарный пересмешник резко прекратил кряхтеть. Он услышал меня. Он узнал, что здесь кто-то есть.

Будь на то моя воля, эта проклятая богиней береза разделила бы участь своего двоюродного брата. А я бы станцевала голышом вокруг костра из ее бревен.

Проглотив ругательство, я бросилась вперед, стараясь убраться подальше от взбесившейся представительницы флоры. Впереди меня ждал участок сухой травы между двумя толстыми стволами деревьев, и я замедлила бег. Сосредоточившись на участке травы, я не видела ничего вокруг, мое сердце бешено колотилось, адреналин разливался по телу из-за инстинкта самосохранения. Я замедлила шаги и сделала глубокий вдох. Не могла бежать вслепую. Так нельзя. Я должна была действовать вдумчиво. Вести себя разумно.

Нож упал не с таким уж громким стуком. Местные создания не знали, что я здесь. Они знали только, что береза – офигенная девчонка, жаждущая внимания. И даже если бы они поняли, что в лес кто-то проник, то не смогли бы выследить меня. Перед выходом из дома я специально выпила травяной отвар, приготовленный по собственному рецепту, чтобы замаскировать мой запах, а земля была слишком твердой, чтобы ноги оставляли следы, которые можно было бы разглядеть в темноте. Меня никто не мог обнаружить.

Я вгляделась в траву, растущую впереди, и прислушалась. Береза наконец-то перестала дрожать, и наступившая тишина казалась оглушительной. Мой слух не улавливал никаких шорохов. Никаких визгов.