Я ни хрена не могу заснуть: уже несколько часов сижу на балконе, пялюсь на эти чудовищные деревья, окружающие особняк, и думаю, думаю, думаю. Но это пустая трата времени. Мне не пришло в голову ни одного способа сделать все гладко и просто, ни одного способа, который не повлек бы за собой целый ряд новых сложностей.

Будь это кто другой – нет проблем. Я же непотопляема – на меня давят, а я принимаю все спокойно, работая над исправлением того, что я – вроде как случайно – сломала.

Но это – Брейшо. И, конечно, меня пугает, что их четверо: Кэптен, Ройс, Мэддок и Рэйвен, она тоже Брейшо, и я это знала с самого начала. Да и еще Ролланд. И Зоуи…

Брейшо – это команда, это семья, а я никто, и по сути бездомная. С этим я легко могла бы справиться, но то, что с ним Зоуи, меняет все.

Я должна доказать, что это и мой дом тоже. Раньше я бы и не подумала навязываться. Это было бы смешно и хреново, и они бы никогда не допустили такого. Но теперь, когда Зоуи здесь, все изменилось, и мне нужно найти способ, чтобы доказать им, что я не чужая среди них, что это не корыстные расчеты блондинки, желающей попасть в семью, которая правит этим городом.

Нет. Мое появление в их доме и их семье предопределено судьбой, я чувствую это.

Не уверена, понимают они это или нет, но следующие несколько месяцев будут точно тяжелыми для всех. Я не сомневаюсь, что Зоуи мгновенно освоилась, по-другому и быть не могло, но у старших Брейшо все равно будет какой-то период адаптации. Тем более что они функционируют как единое целое. Не только Кэптен столкнется с новыми испытаниями как отец, но и его братьям достанется.

Однако в этом есть и хорошее: Брейшо будут расти, и расти быстро. Не то чтобы они когда-нибудь были по-настоящему подростками, без особых мозгов в голове, нет. Это часть пути Брейшо – рано взрослеть, жениться сразу после окончания школы и так же быстро производить на свет наследника.

Может быть, из-за этого у них преимущество, поскольку управление городом подразумевает, чтобы они были сильными всю свою жизнь, но тут трудно сказать наверняка.

Все, что я знаю, – это то, что, хотя Зоуи пока что мала и определенно не понимает каждую мелочь, она умна и схватывает все на лету. Ей не потребуется много времени, чтобы понять, что ее новый дом – и мой тоже, и она будет искать моего внимания.

Что я должна делать, когда она это поймет? Уйти?

Я – человек, которого она видела больше всех, кроме Марии.

Мария.

Я не разговаривала с ней с тех пор, как Зоуи вернулась в дом Брейшо. Не то чтобы мы с ней раньше не говорили о чем-то, кроме Зоуи, но моя мать жила девочкой, и теперь между нами выжженная пустыня.

Я достаю сотовый телефон, который Рэйвен прислала мне в подарок, и прокручиваю список до имени матери. Нажимаю вызов, но после нескольких коротких гудков звонок переходит на голосовую почту.

Я не оставляю сообщения.

Возможно, она и родила меня, но у меня никогда не было матери как таковой. То есть не было любви или хотя бы привязанности, которые, если уж на то пошло, точно должны быть у ребенка.

Это я теперь знаю, а тогда не знала.

Никто не скучает по тому, чего у тебя никогда не было, а у меня не было ничего.

По крайней мере, до моего десятого дня рождения, когда в дверях появился мужчина и выложил новость.

Что у меня есть сестра Рэйвен.

Человеком, который пришел поделиться столь важной информацией, был Меро Малкари, биологический брат Ролланда, отца мальчиков.

Меро был больным человеком, и в тот день, когда он осмелился подъехать к поместью Грейвенов, то есть к дому врага своей семьи, он вошел с ухмылкой, с высоко поднятой головой и все такое.

Я никогда этого не забуду…

Листья наверху шевелятся, и я запрокидываю голову посмотреть, что там такое.

Густой плющ полностью закрывает тяжелый камень и толстую металлическую проволоку с шипами – обманчивая красота.

Сегодня ветра нет, почему же они шевелятся?

Потом я догадываюсь. Улыбка вырывается на свободу, и я вскакиваю на ноги, обещая лилиям, что вернусь.

Встаю на четвереньки и заглядываю под калитку, чтобы убедиться, на месте ли тень от замка́.

На месте, и это говорит о том, что замок заперт, как обычно. Я заперта в своей тюрьме.

Подскакиваю к стене, дважды дергаю за плеть и жду.

Это занимает мгновение, потом вижу, что плеть дергают с другой стороны.

Я тихо смеюсь, присаживаюсь на корточки, раздвигаю листья и заглядываю в крошечное отверстие, проделанное в стене.

Вижу его глаза, смотрящие на меня, но лица не разглядеть.

– Ты вернулся! – Я улыбаюсь, хотя он этого не видит. – И как раз вовремя. Уже почти полдень, скоро пролетит птица.

В его глазах я замечаю страх и печаль.

– В чем дело?

– Я не смогу сегодня посмотреть вместе с тобой на стервятника.

Мое возбуждение спадает, плечи опускаются.

– Но почему?

Он отвечает не сразу:

– Там мужчина. Он пришел за тобой.

Мужчина… какой мужчина?

Его взгляд на мгновение отрывается от моего, но затем возвращается, и он говорит возбужденно:

– Ты увидишь. Он уже идет, и твой отец с ним.

Мои глаза расширяются.

– Сейчас?

– Сейчас. – Он вздыхает. – Будь храброй, девочка, делай, что он говорит, и все будет хорошо.

– Ты меня пугаешь.

Он шепчет:

– Все будет хорошо. Я не знаю, хороший ли он человек, но если ты послушаешься, я знаю, что он постарается быть таким.

– Что ты имеешь в виду, почему я должна слушаться? Ведь никому не разрешают разговаривать со мной.

– Они приближаются! – быстро шепчет он. – Знаешь, я не могу дождаться, когда снова увижу тебя.

– А как мы увидимся?

– Я скоро буду с тобой.

Что-то расцветает в моей груди, рука все глубже погружается в кожистую зелень.

– Обещаешь? – громко шепчу я.

– Обещаю, да. Однажды мы с тобой будем вместе навсегда, несмотря ни на что.

Вдалеке звучат голоса.

– Уходи! – снова шепчет он.

Я быстро оглядываюсь, хотя знаю, что за спиной никого нет, и единственный друг, который у меня когда-либо был, но которого я никогда не видела… исчезает.

Встаю и бросаюсь обратно к клумбе. Калитка распахивается в тот самый момент, когда я подхожу к лилиям. Стою, опустив голову, и в поле моего зрения появляются блестящие ботинки отца, а рядом с ними еще одна пара.

– Глаза, – говорит отец.

Я поднимаю глаза, заставляя себя не смотреть на гостя, но затем отец отступает в сторону, и внезапно этот человек оказывается передо мной.

Он высокий и подтянутый, в уголках красивых зеленых глаз теплится улыбка.

– Привет, – говорит он так тихо, что мышцы моего тела расслабляются.

Я сглатываю.

– Привет.

Его взгляд падает на мои грязные пальцы, и я быстро прячу руки за спину.

Он смотрит мимо меня на сад.

– Тебе нравятся цветы?

Я откидываю волосы за плечи и киваю; его пристальный взгляд сопровождает каждое мое движение.

– Тогда я подарю тебе все цветы в мире. – Улыбка становится шире, и он поворачивается к моему отцу. – Договорились, Грейвен. – Он протягивает ему конверт. – Здесь ты найдешь адрес другой твоей дочери.

Мои глаза расширяются, и я делаю полшага вперед.

– У меня есть сестра? – Надежда – это то, что сейчас растет в моей груди, затрудняя дыхание.

Но отец бросает на меня жесткий, пустой взгляд, и надежда тает так же быстро, как и появилась.

Я замираю, отступаю назад и опускаю голову.

Отец усмехается, поворачиваясь к мужчине.

– Стоит тебе выйти с ней, и ты не сможешь вернуть ее обратно. С этого момента она будет твоей собственностью, Брейшо.

Брейшо?

Это его имя?

– Нет, – мягко отвечает мужчина, делая шаг ко мне. Его пальцы скользят под моим подбородком, заставляя мои глаза подняться. Он улыбается. – Она будет моей спасительницей, а однажды и моей невестой. Еще раз так заговоришь с ней или о ней, Грейвен, и я буду вынужден заставить тебя пожалеть об этом.

Мое сердце бешено колотится, когда я пытаюсь понять смысл их слов, но все, что звучит у меня в голове, – это «невеста».

Он наклоняется так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и берет мои руки в свои.

– Никогда не опускай глаза, когда на тебя смотрит мужчина, никогда не отводи взгляд. – Он изучает мое лицо. – Никогда не прячься, милая девочка. Твои глаза… глубокие, пугающие… идеальный карий цвет – это твоя сила, и я научу тебя, как ею пользоваться…

Не прошло и пяти минут, как я оказалась в машине, не имея при себе ничего, кроме одежды и обуви, что были на мне в тот день.

Меро выдал местонахождение Рэйвен и ее матери – то, что Донли искал со дня исчезновения Равины, и в обмен мой отец отдал ему меня.

Вот так я превратилась из никчемной, никому не нужной девочки, которую никуда не выпускали, в золотую марионетку, самый ценный, самый важный инструмент в мужском мире.

Я рано развилась и всегда выглядела чуть старше своего возраста. Когда я была маленькой, у меня не было возможности поиграть с другими детьми, хотя я, конечно же, знала, что существуют другие дети, – слышала их смех по другую сторону стены, а потом появился мальчик, который осмелился заглянуть в дырку. Мне не у кого было учиться, кроме охранников и моего наставника, и как только мне исполнилось восемь, для «развития» мне подарили телевизор.

Меро, должно быть, увидел это в моих глазах – что я отчаянно нуждаюсь в большем.

Он гордился своей «собственностью», и я быстро стала пешкой в его играх. Делала, как он просил, находила способы обмануть тех, кого он обрабатывал, и они выдавали свои секреты. Эти люди, занимавшие высокие посты, предавали Брейшо. Иногда в надежде на лучшее, а некоторые просто за деньги.

У нас с Меро были уловки, чтобы добиться желаемого, и я всегда хотела дать ему то, о чем он просил, поэтому была чрезвычайно изобретательна. Я изучала людей, научилась видеть больше, чем было открыто, слышать то, что не было сказано вслух. Для меня это тоже стало игрой, чем-то, на чем можно сосредоточиться, способом заслужить любовь, которой я так жаждала.

Секреты были моей целью.

Я была шантажисткой.

И только когда я повернулась спиной к человеку, который освободил меня из тюрьмы, моя жизнь изменилась.

А теперь, теперь она изменится?

Вероятно, да.

Я знаю, что я сильная, я знаю, что справлюсь, но я снова хочу большего.

Я уже не маленькая девочка, которая была совершенно ненужной, даже себе.

Ирония судьбы в том, что единственная вещь, которая когда-либо добавляла в мою жизнь хоть каплю цвета, – это и есть причина, по которой мой мир был окрашен в серый цвет.

Секреты…

Секреты моя цель и моя профессия, но здесь это ничего не даст.

У меня нет никаких рычагов давления – только ложь.

Я не знаю, что такое гордость, – я утонула в стыде.

Я ненавижу себя больше, чем человека, который сделал меня такой.

Насколько ты слаб, чтобы стать тем, кем тебя хочет видеть кто-то другой?

Здесь я смогу быть другой.

Я хочу быть полезной.

Чего-то стоить.

Я вздыхаю и закусываю губу.

Чьи-то тихие шаги привлекают мое внимание; я поворачиваю голову и вижу Ролланда, человека, который помог мне спрятаться у всех на виду.

Я никогда не говорила ему, кто я на самом деле, – дочь человека, которого он ненавидел; только то, что я росла в стенах поместья Грейвенов, пока меня не продали.