– На секретаршу еще не заработал, – ответил он.

– Понятно. Не скажешь, что живешь богато.

– Ты бы не теряла время, а подоходчивее объяснила, чего вам от меня надо.

Клавдия объяснила довольно быстро и, безусловно, доходчиво.

– Леди, – хмыкнул он, когда подруга закончила. – А вам не кажется, что это здорово смахивает на мошенничество?

– Что за мысли? – пискнула я, а Клавдия, перегнувшись к нему, сказала:

– Я крещусь, когда кажется. И тебе советую. А если ты такой правильный, чего ж из ментовки поперли?

Он криво усмехнулся, посмотрел на меня, на Клавдию, вернулся ко мне и заявил:

– С прискорбием должен вам отказать. Сейчас я очень занят, а ваше дело может занять не пару дней, а гораздо больше времени. Сожалею. – Он развел руками и, наконец, улыбнулся. Стало ясно: нисколечко не сожалеет. И спешит от нас избавиться.

– Мог бы нас по телефону послать, – поднимаясь, заявила Клавдия.

– Любопытно было взглянуть.

– Любопытные часто в больничке оказываются.

Однако слова Клавдии в этот раз впечатления не произвели. Приходилось признать: в стане Вовкиных друзей обретаются разные люди, есть и такие, кого оторванной кармой не испугать.

Я уже открыла дверь, когда он вдруг позвал:

– Эй, ангелочек. – Обратиться подобным образом к Клавдии вряд ли бы кому-то пришло в голову, оттого на зов оглянулась я. – Надеюсь, ты понимаешь: такой, как ты, в тюрьме не место.

Вместо ответа я продемонстрировала средний палец.

– Черт, – буркнул он, а Клавдия тут же встряла:

– Вот это куда ближе к истине. – И мы вышли на улицу под его насмешливым взглядом. Гордые и непреклонные. – Охренели эти бывшие менты, – тут же возмущенно заявила Клавдия.

– Его поведение не соответствует нашим ожиданиям, – поправила я.

– Лучше помолчи, – предупредила подруга, а я пожала плечами. Но сама она долго молчать не могла. – Чего делать-то будем? Может, сами попробуем?

– В каком смысле, сами? – решилась спросить я.

Обычно после грозного окрика Клавдии я помалкиваю довольно долго, в воспитательных целях, так сказать, но уж очень меня ее слова насторожили.

– Ну… граждан поспрашиваем о том о сем. По сути, именно этим Вовчик и занят.

– Возможно. С той только разницей, что Вовчик знает, как спрашивать и кого. А мы?

– Что мы? То, что может этот хмырь, смогу и я.

– У Вовки есть удостоверение. Он его сдавать не стал, когда увольнялся.

– А ты что же, липовое удостоверение не смастачишь? Не разочаровывай меня.

– Это уже мошенничество, уголовно наказуемое деяние.

– Наслушалась этого красавчика. Кстати, на мента он не похож.

– И на голубого тоже, – вздохнула я.

– Это точно. Давай решать, что делать. Если Вовчик трудоспособности лишится надолго, мы понесем невосполнимые убытки.

– Можно обратиться к другому частному детективу, поищу в интернете.

– Можно-то оно можно, но… – Клавдия ткнула вверх указательным пальцем. – Мы должны быть уверены, что он будет держать язык за зубами. А не станет пить мою кровь, вымогая деньги. Значит, абы кто нам не подходит.

Клавдия достала мобильный и набрала номер Вовки.

– Лежишь, голубь мой, сытый и довольный? А нас твой мент на хрен послал, то есть я хотела сказать, попросил не отвлекать, ибо он очень занят. Я правильно выражаюсь, Лизка?

– Абсолютно. Восхищаюсь вашим знанием русского языка, Клавдия Семеновна.

– Как же так, – начал канючить Вовчик. – Я ведь при вас звонил.

– При нас, родной, при нас. Ты ему что наболтать успел? Он Лизку тюрьмой запугивал, вражина.

– Я просто… в общих чертах… ничего особенного я не говорил.

– Останешься ты у меня без нижней чакры. Короче, так. Есть у тебя на примете надежный человек?

– Нет, – после непродолжительной паузы ответил Вовка, соврать не рискнул в большом беспокойстве за нижнюю чакру. – Но я уже навел кое-какие справки у знакомого мента. Рассказывать?

– Лучше пусть напишет, – встряла я. – Все равно ему делать нечего.

– Чтобы подробный отчет был у Лизки через час. Понял?

– Так точно, – гаркнул Вовка с заметным облегчением в голосе.

В этот момент нашему взору предстал очередной плакат с матушкой Евлампией.

– С огнем в очах не переборщила? – разглядывая свою физиономию, спросила Клавдия.

– В самый раз, – кивнула я.

Она собралась ответить, но тут зазвонил мобильный. Почему-то я была уверена: звонит Андрюшенька, успокоился и решил, что деньги не пахнут, но с прискорбием поняла: я ошиблась. Это кто-то из клиентов, таким голосом Клавдия говорит только в образе матушки. Движение мы продолжали, а разговор много времени не занял, и вскоре мы уже садились в машину.

– Кто звонил? – проявила я интерес.

– Сизов, «постоялец». Срочно понадобилось узнать, чего ждать от жизни. Эдак начнет шастать дважды в день, никакого терпения не хватит.

– Ну, если б он ходил два раза по цене одного…

– Да я замучилась из пальца ему пророчества высасывать. Еще и Вовка слег, хоть бы сведений надыбал, что у него там за ревизия.

– Он сказал, где работает?

– В финансовой организации, бухгалтером.

– В какой финансовой организации?

– Да почем я знаю?

– Спросила бы.

– Ты меня с ума сведешь. Не могу я такие вещи спрашивать, я же ясновидящая. Так какого хрена не вижу?

– Скажи, что на всякую ерунду чакры тратить не хочешь и ясно видишь только по-крупному, а где клиент работает, он и без того знает.

– Кстати, почему бы и нет? Зачет.

Мы, наконец, тронулись с места и минут через двадцать въезжали в ворота особняка. Пока Клавдия припарковывала машину, я заглянула в ленту новостей. Интересовало меня, само собой, сегодняшнее ограбление. Ничего нового.

Мы вошли в дом, выпили чаю. Потом Клавдия пошла переодеваться, а я отправилась в кабинет. Надо взглянуть на этого Сизова, раз уж он метит в «постояльцы». Пока было время, проверила почту. Вовчик постарался, письмо от него пришло. Но ничем особо он не порадовал. Сведения примерно те же, что и в интернете.

Минут через пятнадцать появилась Клавдия. Одежда, как известно, меняет женщину, подругу она превращала в другого человека. Первое время я была уверена: наша контора долго не протянет, в городе полмиллиона жителей, новости здесь разлетаются быстро, и очень скоро те, кому это интересно, узнают: матушка Евлампия, в миру Клавдия Семеновна Огурцова-Богоявленская, лихая девица со склонностью к дурным манерам, дорогим тряпкам и мартини с клубникой (одной оливке Клавдия предпочитала три клубники, называла этот коктейль «компотом» и могла усидеть за вечер литр). Но артистические способности подруги так велики, что до сих пор два образа в один не соединились, по крайней мере, неприятностей у нас не было. Легенда гласила: матушка Евлампия живет у своей дальней родственницы, из дома практически не выходит, но временами отправляется на молебен в какой-нибудь монастырь, это когда Клавдии требовалось передохнуть или просто хотелось погреться на солнышке где-нибудь у очень теплого моря.

Вот и сейчас я постучала по стеклу, с целью убедиться, что передо мной моя подруга, а не сурового вида тетка, которая с Господом на «ты», а грешников за версту чует. Клавдия повернулась на стук, показала мне язык, и я успокоилась.

В ту же минуту раздался звонок домофона, Клавдия поднялась и не спеша покинула комнату, а вернулась уже с невзрачного вида мужичком лет пятидесяти. Давно не стриженные волосы стояли дыбом вокруг обширной лысины, она слегка поблескивала в свете свечей. У мужчины был нос картошкой и глубоко посаженные глаза, один слегка косил. Губы узкие и бледные, в целом он выглядел пронырой, который обведет вокруг пальца любого. Судя по всему, мужичок в этом сильно преуспел, если к нам притащился в надежде на помощь высших сил. В общем, не зря ревизии опасался. Неудивительно, что он ничего по существу Клавдии о себе не рассказал. Ей, кстати, надо быть с ним поосторожней. Я стала наблюдать за ним с еще большим рвением. Мужичок устроился за столом, Клавдия напротив.

– Ты, Анатолий Юрьевич, ко мне как на работу ходишь.

– Так ведь душа болит, матушка. Помолюсь с вами, и вроде легче становится.

– В молитве – большая сила, а в совместной молитве – особенная, ибо сказал Господь: где соберутся двое помолиться, там незримо третьим буду я. – Тут Клавдия пристально посмотрела на клиента и добавила: – Вижу, дело твое с мертвой точки сдвинулось.

Анатолий Юрьевич неожиданно покраснел, да не просто покраснел, заалел как пионерский галстук. Видно, Клавдия ненароком угадала. Или это от известия дядю в жар кинуло?

– Вот что, давай-ка чайку попьем, – внезапно предложила подруга. – Поговорим, а потом вместе помолимся.

Она засеменила к двери, двигаясь с трудом, то ли по причине болезни конечностей, то ли под тяжестью грехов человеческих. Ничего от ее обычной походки. Как я уже говорила, перевоплощение впечатляло и касалось буквально всего. Пока Клавдии не было, мужичок поднялся и, осторожно приблизившись к ее креслу, начал оглядываться. Заглянул под стол, потом в тумбочку рядом, пошарил в верхнем ящике.

«Деньги, что ли, ищет?» – с сомнением подумала я.

Он чуть приподнял скатерть, но тут услышал шаги Клавдии и юркнул на место. Занятный тип. Скорее всего, он нас подозревает, Клавдию, я хотела сказать, раз уж меня он никогда не видел. Может, он надумал матушку ограбить? А что? От дяди с такой физиономией следует ждать чего угодно. В ограбление я поверю скорее, чем в потребность общей молитвы и дальнейшего прозрения. Хотя по опыту уже знала: жулики очень часто бывают доверчивы.

Клавдия держала в руках поднос с чайником, двумя чашками и вазочкой с вареньем.

– Хороший чаек, душистый, – разливая его по чашкам, приговаривала подруга. – Сама в прошлом году травки собирала, у батюшки Серафима. Как душу-то согревает.

Анатолий Юрьевич расплылся в улыбке, попробовал чаек и, подхихикивая, принялся его нахваливать.

– Ну что ж, за чайком и поговорить не грех, – сказала Клавдия, дождавшись, когда Сизов допьет чай, сама она его чуть пригубила. Но Сизов внимания на это не обратил, уставившись на Клавдию, видно, ждал откровения. – Размышляла я о тебе, мил человек, – продолжила она. – Молилась. И было мне пророчество. Нехорошее. Вот и хочу спросить тебя: не вздумал ли ты шутки шутить с Господом нашим? Молишься об одном, а хочешь другого, забывая: душа человеческая для него – открытая книга. И мне он ее чуток приоткрыл, чтоб и я заглянуть могла.

Клавдия сделала паузу, мужичок выпучил глаза, а потом вдруг хрястнулся лбом о столешницу.

«Это его так от раскаяния плющит?» – подумала я. Клавдии, как видно, в голову пришла та же мысль.

– Ну-ну, успокойся, – потрепала она его по плечу. – Ибо сказано в Писании: кто истинно раскаивается, увидит царствие небесное. Успокойся, говорю, – посуровела Клавдия, но и это на него не подействовало. Он так и лежал, уткнувшись лбом в столешницу.

– Эй, – Клавдия, вновь протянув руку, встряхнула его сильнее. Голова чуть переместилась, но как-то странно, словно мужичок не имел к этому никакого отношения. – Лизка! – заорала Клавдия, а Сизов стал заваливаться влево и грохнулся на пол.

Я опрометью бросилась к ним. Когда появилась в комнате, Клавдия, склонившись к клиенту, легонько била его по щекам.

– Царица небесная, – пробормотала она, посмотрела на меня мутно и добавила: – Что за фигня?

– Надо «Скорую» вызывать, – завертелась я рядом. – Где мобильный?

– Какая «Скорая»? Помер он.

Клавдия стянула с головы платок и теперь сидела на полу рядом с мужиком.

– Как помер? – не поверила я. – С чего бы ему помереть.

– А хрен его знает… Взял и помер… зараза.

– Да с какой стати ты так решила?

– А с такой, что не дышит. И пульса нет.

Я принялась искать пульс, но не нашла, может, плохо искала впопыхах, а может, его и не было.