Коридор четвертого этажа переполнен. Народу нагнали много и всякого, причем абсолютно бессистемно. Функционеры серьезного уровня всех директоратов соседствуют с оперативниками, мелкими клерками, техническими специалистами и даже уборщиками. Видимо, то, что случилось, некоторым образом нивелировало социальные различия. Вот только одни в цивильном, а другие – в домашней одежде, чуть ли не в пижамах. Похоже, некоторым, как и мне, разрешили приехать самостоятельно, а остальных забрали прямо из дома посреди ночи. В общем, неудивительно, что царит полный хаос. Похоже, никто вокруг понятия не имеет, что происходит. Это озадачивает и нервирует: если речь о террористической угрозе, войне или атаке Сеятелей, то странно, что центр действия – именно служба безопасности.

Если же ситуация по стандартному профилю СБ, то они обычно так не работают. Подозреваемых берут поодиночке, не позволяя им встречаться друг с другом, и уж тем более не сажают в общем коридоре с толпой разношерстной публики. А широкий спектр должностей присутствующих и вовсе наводит на не слишком приятное предположение, что и в самой СБ растеряны и не знают, что делать, раз похватали всех, кто под руку попался.

Странно, однако, что при таком обилии «приглашенных» я не вижу почти никого из ДАД. Мой взгляд шарит по приемной, выискивая среди присутствующих знакомые лица. И вскоре таковые находятся.

Вот эти двое парней – из директората РЭР^[5]. С ними я знаком очень поверхностно, встречались изредка на межотдельских совещаниях… А вон монументальная фигура Джеффа Андерса, главы «Эшелона»^[6]. Он сидит чуть ссутулившись, кажется каким-то надломленным и нервно крутит в руках расческу. Так, а в углу нахохлился один из наших – айтишник Сэм Декстер, специалист по защите данных. Он явно тоже чувствует себя не в своей тарелке. Мне стоит большого труда поймать его бегающий взгляд. На мой кивок он отвечает с отсутствующим видом, после чего концентрирует внимание на собственных руках. Возникшее было желание обсудить с ним сложившуюся ситуацию тут же гаснет: коридор СБ, где каждый кубический дюйм пространства просматривается и прослушивается, – не самое подходящее место для откровенных бесед на острые темы.

Внезапно накатывает адское желание закурить. Однако эта мысль даже не успевает толком оформиться в моей голове, как открывается один из офисов и появляется незнакомый мне безопасник в костюме. В руках он держит листок бумаги. Безопасник начинает говорить сухим и холодным тоном, отбивающим всякую охоту задавать вопросы:

– Должен сразу предупредить, что по причине чрезвычайной ситуации по красному коду от всех вас требуется полное и безоговорочное сотрудничество. Любое неподчинение приказам работников службы безопасности будет расценено как проявление нелояльности с самыми тяжелыми для вас последствиями.

Обведя всех взглядом и не дождавшись возражений или вопросов, он продолжает:

– Сейчас я буду называть ваши имена и номера офисов, в которые вам надлежит пройти для беседы. Не задерживайтесь и следуйте туда немедленно. Охранники вас проводят. Итак, Эдвард Бенсон, офис четыреста сорок пять, Ричард Броуди…

Офисов в СБ хватает, так что мне везет – я оказываюсь в первом потоке допрашиваемых. После весьма ясных намеков безопасника я сразу же, как только звучит моя фамилия, следую через коридор к комнате четыреста одиннадцать.

Меня встречает человек в белом халате и с инъектором в руках, а еще бизоноподобный охранник в бронежилете и с автоматом, очевидно, на случай, если я вздумаю проявить нелояльность. Из обстановки имеется стол с компьютером, рядом с которым… holy shit^[7]! Прибор, стоящий на столе, мне очень хорошо знаком. Слишком хорошо. Обтекаемой формы агрегат белого цвета со вставленными в него несколькими склянками с разноцветными жидкостями и кресло со шлемом наподобие VR и приспособлениями для фиксации рук и ног. От шлема к прибору, а от прибора к компьютеру идут кабели, соединяющие их в единый комплекс. Биоментосканер BMS-1 – последнее изобретение наших научников, вроде бы даже при участии Измененных Сеятеля из Дакоты, предназначенное для выявления паранормального воздействия на тело и сознание человека. Грубо говоря, он обнаруживает, не начал ли ты изменяться или не находится ли твой разум под внешним воздействием. Хитрая штука, насколько мне известно, даже у русских такой нет… Интересно, откуда она у Локхарта? Я не слышал, чтобы ДАД делился со службой безопасности этим прибором. Сюрприз, однако! Причем неприятный…

Но куда неприятнее то, как этот прибор работает и что испытывает тот, кого сканируют. Похоже, ситуация действительно серьезная, если уж безопасники решились подвергнуть BMS-сканированию функционера моего ранга: помимо всего прочего, побочки этой процедуры так и не изучены до конца.

– Послушайте, док, ей-богу, в этом нет необходимости. Я в порядке…

– Боюсь, это решать не вам, – невозмутимо отзывается человек в белом халате. – Алкоголь употребляли сегодня?

– Несколько часов назад.

– Наркотики?

Я молча отрицательно мотаю головой. Человек в белом халате (назвать его врачом у меня не поворачивался язык) заряжает в инъектор ампулу с розоватой жидкостью из крайней склянки. Даже думать не хочу, что за термоядерная смесь там.

– Сядьте в кресло.

В голосе белохалатника звучит металл, а мышцы вооруженного охранника напрягаются. Он явно готов к любым эксцессам с моей стороны. Но я трепыхаться не намерен: я знаю, какие волкодавы служат у Локхарта, и не мне с моим любительским разрядом по боксу тягаться с ними. Сажусь в кресло, мои руки и ноги фиксируют, а следом в левое плечо словно оса кусает. Инъектор…

Химия на меня, конечно, действует не очень, только эта штука – всего лишь разминка, чтобы сканеру в шлеме было с чем взаимодействовать. Постепенно я начинаю чувствовать внутри нечто инородное, чуждое моему организму, с чем он тут же принимается бороться. Жар пробегает из руки в грудную клетку, после чего перемещается через шею в голову, где и поселяется, рассылая волны тепла по всему телу.

– Не советую сопротивляться, – голос белохалатника сух, как долина Смерти, – иначе эта штука выжжет вам мозг. Вы меня поняли?

Я снова молча киваю, готовясь к худшему.

– Тогда удачи, – человек в белом проверяет мой пульс и зрачки.

В глазах у меня начинает мутиться, а виски постепенно наливаются тупой болью. Охранник подносит ко рту рацию и что-то говорит, а несколько секунд спустя в комнату входят двое – мужчина и женщина. Мужчину я знаю – это Мэйсон Локхарт. Честь-то какая, с ума сойти! А женщина… Есть в ней что-то странное. Пытаюсь понять что, но тут в моей голове открывается филиал ада.

Глава 6. Дрон и Шахматист

Крым. Партенит

– Черти полосатые! – почти простонал Дрон, глядя в ослепительно-голубое, кое-где чуть прикрытое тонкой белой кисеей облаков южное небо. – Крым, бархатный сезон! Сколько лет я мечтал вырваться сюда на отдых! Ну вот я здесь, и что? Опять мир спасать? Устал. Задолбался.

– Уверяю тебя, командир, в этом ты не одинок, – хмуро зыркнув на Дрона, отозвался Шахматист.

Дрон ответил ему не менее угрюмым взглядом:

– Да какой я тебе теперь, к лешему, командир?! Времена, когда ты ходил в Зону за хабаром под моим началом, давно в прошлом… – Он как-то шумно и с горечью вздохнул. – Эх, веселое было время! Беззаботное. О всяких там глобальных заморочках мы знать не знали, да и не хотели. Главное – вернуться из очередного похода живыми, невредимыми и с добычей. Вот и все, что нас волновало. А сейчас… – Дрон только рукой махнул.

– Вот, стало быть, не надо таких речей, командир! А то меня еще развезет от ностальгии, и я тут, чего доброго, расплачусь. И насчет «командира» – тоже не надо. Это за зонные годы въелось намертво, не переучишь. Да и пусть оно остается – на фарт. Вон хоккеисты на чемпионате мира не бреются, чтобы, стало быть, удачу не спугнуть. Вот и мы ничего менять не будем. Сечешь, о чем я?

– Секу, – снова вздохнул Дрон, ловя себя на мысли, что вздыхает он не просто так. Надышаться пытается. Воздух здесь, у моря, – просто кайф! Вот бы… Эту мысль оборвала странная перемена именно в воздухе, о котором он только что с таким восторгом размышлял. И тут Дрон вдруг закашлялся, ощутив в очередном порыве ветра с моря резкий и неприятный запах. – Это что еще за дрянь такая, черти полосатые?!

Шахматист тоже скривился, почуяв вонь.

– Это… кажись, тухлыми яйцами несет. С чего бы?

– Кха-кха… сероводород это… вы… кха-кха… брос. Черти полосатые! – наконец выдал Дрон, прокашлявшись. – В Черном море всего сотня метров чистой воды, а все, что глубже, – сплошной сероводород. Он тут черт знает с какой эпохи копится. А когда в глубине что-то происходит, его иногда на поверхность выбрасывает. Однажды даже море загорелось.

– Гонишь! – округлил глаза Шахматист.

– Гонят бабки самогон! – огрызнулся Дрон. – Было такое дело. Давно, правда. Выброс тогда с грозой совпал, газ на поверхность вышел, а тут как раз молния шарахнула. А он, знаешь ли, горючий, как не знаю что. Вот и полыхнуло. Факел был на полкилометра.

– А сейчас, стало быть, опять происходит? Уж не местный ли это Сеятель фокусничает?

– Может, и он. Если так, надо торопиться: мы тут рядом с мегабомбой находимся. Источнику даже Нова не понадобится, он тут и с сероводородом может локальный апокалипсис устроить: сначала травануть народ, а затем и поджарить.

– Зашибись перспектива! – крякнул Шахматист.

Они стояли недалеко от дозорной вышки базы крымского отделения АПБР на горе Аю-Даг. Отсюда открывался шикарный вид на море, который как-то резко перестал их радовать. Сувайворы прилетели не одни. Их сопровождали четверо Измененных: два фризера, сирена и «химик». Последний принадлежал к новому виду, который был создан совсем недавно совместными усилиями Посвященного и союзных Источников и мог менять свойства различных веществ. Узнав о том, что такие есть, Дрон спешно затребовал одного в свою команду: когда в любой момент практически отовсюду может полезть какая-нибудь ядовитая дрянь, подобный специалист очень даже не помешает. Скажем, чтобы ядовитый воздух сделать пригодным для дыхания, а воду – пригодной для питья.

Апэбээровцы встретили их в аэропорту Симферополя и на машинах отвезли на базу в Партенит. По дороге сувайворы изложили местным, какова суть проблемы и что требуется сделать. А теперь спецслужбовцы уже битый час за закрытыми дверями (черти полосатые, нашли время секретничать!) обсуждали, как это можно сделать: все-таки Источник в глубине сероводородного могильника Черного моря – проблема нетривиальная. Собственно, Дрон и Шахматист уже и так изнывали от нетерпения – когда же АПБР закончит свою говорильню. А повисшая в воздухе сероводородная вонь это нетерпение еще увеличивала, намекая на что-то нехорошее. Дрон копчиком чуял: времени мало. Он сплетал и расплетал пальцы рук, с трудом удерживаясь, чтобы не начать расхаживать взад-вперед, как тигр в клетке: он практически не сомневался, что за ними наблюдают.

Звонок смарта едва не заставил его подпрыгнуть, поэтому, приняв вызов, он чуть ли не рявкнул в телефон:

– Да!!

Но на той стороне никак не отреагировали на его неприветливость. Во всяком случае, женский голос звучал холодно и невозмутимо:

– Это Ли. Мне приказал с вами связаться шеф.

Дрон похолодел. Ух ты ж, черти полосатые! Сама Ли – пророчица Посвященного! Просто так она звонить бы не стала – для контрольных звонков имеются другие исполнители. А если звонит она, значит, случилось что-то очень нехорошее… Вернее, вот-вот случится.

– Я тут кое-что видела…

Дрон жестом подозвал Шахматиста и повернул смарт так, чтобы слышать слова пророчицы могли они оба. По мере того как Ли говорила, лица обоих сувайворов все более вытягивались и бледнели.

– Черти полосатые! – выдохнул Дрон, когда она умолкла и нажала отбой.