– В порядке.

Вместе они забрались в кибитку, и Ольжана задёрнула полог. Наворожила вихрастый солнечный огонь – тот спрыгнул с её ладони и повис в воздухе.

– О красноречии у башильеров тоже написан трактат?

– Бросьте. – Лале потрогал складку над губой, потёр окровавленные пальцы. – Красноречивые по лицу не получают.

С его подсказки Ольжана разыскала нужные склянки и тканевые лоскуты, сделала кровоостанавливающие примочки. Лале сидел, согнувшись. Придерживаясь за живот, он восстанавливал дыхание.

– Извините меня, – произнесла Ольжана хрипло. – Я должна была вам помочь, но не знала, как именно.

Она в сердцах сжала лоскут.

– Восемь лет при одном из сильнейших колдунов Вольных господарств – и не суметь справиться с тремя ублюдками на дороге.

Ольжана понимала, что трое противников – это много. Далеко не каждый взрослый ученик Драга Ложи справился бы, оказавшись на её месте, но ей стало так гадко и горько из-за себя, что захотелось кричать.

Глаза Лале в свете чародейского огня были внимательными и усталыми.

– Перестаньте. – Он погладил ухо, задетое первым ударом. – Спасибо, что не обернулись и не улетели. Пришлось бы оправдываться, почему я вёз несвязанную ведьму. Неизвестно, до кого бы из башильеров это дошло.

Он поднёс примочку к ноздрям.

– Ветер – ваша работа?

– Да. – Ольжана стиснула руки и добавила: – Мне очень жаль.

– Да ладно вам. – Он дёрнул плечом. – Меня же не впервые бьют.

Ольжана закупорила склянку.

– Ваш лист, который выбросили… Там было что-то важное?

– А. – Лале отмахнулся. – Письмо от приятеля, не берите в голову. – Указал на огонь. – Главное, чтобы эти, как вы выразились, ублюдки не вернулись. Давайте зажжём лампу от греха подальше.

Лампа у Лале тоже нашлась – медная, с искусной витиеватой резьбой. В сказках с картинками, которые Ольжана читала младшим ученикам Йовара, из таких появлялись джинны.

Она взяла лампу и перебросила в неё огонь.

– Сами-то как? Сильно испугались?

– Ну как сказать… – Ольжана погладила выпуклый медный бочок. – Испугалась так, будто мы с вами встретили трёх верзил, которые хотели ограбить вас и изнасиловать меня.

Лале криво улыбнулся, убрал лоскуты от ноздрей. Промокнул, прижал снова. Осторожно потрогал горбинку на носу.

– Сломан? – спросила Ольжана.

– Кто ж знает. Но дышать могу.

Лале ощупывал губы – видно, на них тоже пришёлся удар, – а на Ольжану вдруг накатила такая нежность, что ей захотелось взять Лале за руку.

– Вы умница, – сказала она.

Лале хмыкнул, посмотрел мрачно.

– Да, повалялся в грязи и выслушал оскорбления от выродков.

– Это не делает вас хуже. – Ольжана наклонилась вперёд. – Как вы говорили! Так спокойно и убедительно, что я сама бы поверила.

– Вы мне льстите.

Лале чувствовал себя неважно. Уязвлённая гордость не прибавляла ему веселья, и Ольжана решила, что похвала не повредит.

– Даже в мыслях не было, – сказала она восхищённо. – Вы так хитро всё придумали. А письмо от настоятеля? Чудо, а не ход. И выдержка у вас железная.

– Да хватит вам. Окажись они смекалистее, никогда бы мне не поверили.

Лале отвернулся, но было видно, что ему приятно.

– Ещё немного, и поедем.

Ольжана кивнула, бережно перехватила лампу. Лале снова согнулся и замер.

– Если хотите, – проговорил он, глядя в пол, – можете потушить.

– Нет, спасибо.

Не скажешь ведь ему, что она боится темноты столько, сколько себя помнит, а после той ночи в Стоегосте страх стал неуправляем. И что огонь, пляшущий на медном носике, отвлекал её от дурных мыслей.

Масло приятно потрескивало в лампе. Лале переводил дух, а Ольжана освещала уголки его кибитки – тяжёлую ткань пологов, вязанки на стенах, тощие подушечки на скамьях…

Зло боится света и прячется в тени.

Там, где свет, нет чудовищ. Ни четырёхлапых, ни двуногих. Ольжана убедила себя в этом много лет назад, когда ей приходилось искать тропы в Чернолесье.

Она провела рукой над огнём, и тот, доверчиво потянувшись, лизнул её пальцы.

Глава V. Соль и серебро

Бойя зажигала свечи в большой трапезной. Вручную, от лучины.

– Не хочешь помочь? – Она взглянула на Чарну. – Всё равно ничего не делаешь.

Чарна выдохнула. Поднялась со скамьи, ухватила свечу и сжала фитиль пальцами.

– Ну конечно. – Бойя скривилась. – Куда уж таким великим колдуньям, как ты, зажигать обычный огонь.

Чарна промолчала и вернула свечу на стол. Взяла следующую. Мельком посмотрела на Бойю, машущую лучинкой, – если она взялась зажигать огонь без колдовства, надеясь успокоиться, то у неё ничего не выходило.

Бойя была одета в своё любимое платье, вересковое, с белым передником. Она всегда хорошо одевалась, но этому платью Чарна завидовала особенно – Хранко привёз для него ткань чуть ли не из Тачераты, вотчины пана Авро, города масочников и карнавалов. Юбки Бойя шила вместе с Букарицей и Ольжаной, самую верхнюю приподнимала и закалывала по бокам, чтобы не мешалась. Ткань лежала на бёдрах красивыми складками. Так бёдра Бойи казались ещё круче, и это-то при удивительно тонкой талии и маленькой груди. Поэтому фигурой Бойя напоминала хорошенькую статуэтку.

Чарна фыркнула и отвернулась.

Бойя потушила лучинку и в сердцах ударила по столу.

– Иофатская сука, – процедила она. – С чего она вообще решила, что это Йовар?

Чарна не сразу сообразила, о ком разговор.

– Если она уверена, что чудовище сотворил чародей Драга Ложи, пусть вспомнит, как её ненавидит Грацек. – Бойя сломала лучинку. – Сидит в своём горном замке и только и думает, как поквитаться с ней за всё, что она сделала. А пан Авро? Может, не такой он уж ей и друг, как она считает? – Царапнула ногтями о стол. – Или один из господарей призвал на помощь заморских чародеев, чтобы её приструнить. Уверена, эта стерва у многих стоит поперёк горла.

– Почему иофатская-то?

Бойя будто только вспомнила, что она здесь не одна. Обернулась, смерила Чарну удивлённо-насмешливым взглядом.

– Потому что она иофатка.

Чарна пожала плечами.

– «Кажимера» звучит как господарское имя.

– Ты шутишь? – Бойя присела на край стола, скрестила руки на груди. – Её настоящее имя – Крунхильд. Кажимерой её стали называть только после того, как выдали замуж за юного господаря, который недолго-то и прожил после свадьбы. Говорят, у неё до сих пор жуткое иофатское произношение.

Чарна нахмурилась.

– Как самая могущественная колдунья Вольных господарств может быть чужеземкой?

– Хороший вопрос. – Бойя усмехнулась. – И не просто чужеземкой, а иофатской королевной, двоюродной племянницей одного из их прежних королей. Ты живёшь здесь столько лет и до сих пор об этом не знаешь?

– Я не Ольжана, чтобы меня так занимала жизнь госпожи Кажимеры.

Бойя сузила глаза.

– Да что ты. А что тебя занимает? Песни о льёттских конунгах?

Чарна помолчала. Медленно заправила за ухо прядь волос.

– Перестань на меня срываться.

– Далась ты мне, – хмыкнула Бойя. – Просто следи за языком и не говори о том, что не твоего ума дело.

Чарна смотрела исподлобья.

– Ольжана предала и мой двор тоже. Могу говорить сколько хочу. – Она оттянула рукав синего льняного платья. – А вот тебе стоило бы поостеречься. Йовар не очень доволен тобой с тех пор, как ты помогла Ольжане бежать.

Она обняла себя за плечи. Если бы Бойя не начала цепляться к ней, она бы промолчала, но сейчас…

– Дура, – обронила Бойя холодно. – Я ей не помогала.

– Но наверняка знала о её намерениях. Может, она и не говорила тебе прямо, но намекала. Я права? – Чарна смотрела не мигая. – Когда она пропала, что-то ты не бросилась её искать, как Юрген.

Сказала и осеклась. Тут же представила, что Бойя могла ей ответить – передразнить её тихое «Юрген» или рассмеяться, мол, сильно тебя задело, что он бросился искать Ольжану?.. Но Бойя только закатила глаза и отошла от стола.

Распахнулось окно. За ставнями догорал красный закат, тянуло прохладой и травяным запахами. Захлопав крыльями, в трапезную влетел ворон – кувыркнулся, ударился об пол.

Бойя слабо улыбнулась:

– Дверь с другой стороны.

Хранко отряхнулся, провёл рукой по волосам. Бойя села на скамью и постучала по месту рядом.

– Что слышно?

– Ничего нового. – Хранко сел подле неё, согнулся. – Сейчас Йовар придёт.

Бойя положила голову ему на плечо.

Чарна снова фыркнула. Она не слишком любила Хранко: деревенский мальчик, такой же, как и остальные здесь, а строил из себя надменного королевича. Но они с Бойей очень друг другу подходили – так, что Чарна не могла смотреть на них, не скривившись.

Сбежавший от мельника сирота-подмастерье и нелюбимая падчерица, которую мачеха чуть не сжила со свету, – ну чем не пара?

– Нас убьют, как учеников Нимхе? – спросила Бойя.

– Нет, что ты. – Хранко сжал её руку. – Мы не делали того же, что они. Не ловили и не обескровливали крестьян, чтобы влить их силу в чудовищ. Не насылали мор на деревни. Мы вообще благовоспитанные тихони.

– Да, но как доказать это Драга Ложе?

– Вы что, серьёзно? – Чарна захлопнула окно. – Мы, ученики одного из сильнейших колдунов, должны бояться, что о нас подумает старуха-иофатка? Пусть сама потрудится доказать Драга Ложе, что мы в чём-то виноваты.

Бойя усмехнулась.

– Приятно, что ты закрепляешь новые знания о её происхождении.

– Старуха? – переспросил Хранко. – Ты в своём уме? Лет ей не больше, чем Йовару, и что бы мы о ней ни думали, она – самая опасная женщина Вольных господарств. Её слово имеет вес и в Драга Ложе, и за её пределами. К тому же её чаяниями Йовара уже ограничили в правах.

– Гадина. – Бойя выпрямилась и сжала кулаки. – Не удивлюсь, если она сама создала это чудовище.

Чарна не успела ответить: Якоб пихнул дверь плечом. Вошёл сам – разлохмаченный, шумный; за ним тянулись голоса.

– О чём спорят? – спросила Бойя.

– А. – Якоб махнул ручищей. – Юрген собрался уезжать. Хочет вынюхать, что за бесовщина происходит.

– Духи. – Хранко страдальчески закатил глаза. – Только этого не хватало.

– …сидишь здесь, ясно? – грохотал Йовар. Он появился и будто заполонил собой всю трапезную. – Нечего тебе там делать.

По сравнению с ним Юрген вдруг показался совсем хрупким. Поджарый, ладно скроенный, точно светящийся изнутри. Посмотришь на него и подумаешь, что ребёнка, из которого вырос такой юноша, могла оставить в лесу лишь несчастная северная королевна, убегающая от преследователей. Иначе и быть не могло. Юрген казался Чарне сказочным и нездешним – таких не рожают и не бросают в чаще обычные крестьянки, пытаясь избавиться от лишнего рта или надеясь скрыть грех.

Воспитанный Йоваром и его учениками, Юрген считал себя господарцем. Но Чарна думала, что по рождению он – светловолосый и голубоглазый – мог быть и льёттом.

– А что ты предлагаешь? – Юрген скрестил руки. – Просто сидеть и ждать, когда под нашими окнами объявится Драга Ложа?

Они продолжили спорить. Чарна, слушая через слово, сгорбилась и села в угол. Угроза не казалась ей настоящей – неужели есть что-то, с чем бы не справился их учитель?.. Он ни в чём не виноват, так чего бояться?

– Мы больше не можем оставаться оторванными от мира. – Теперь Юрген яростно жестикулировал. – Нужно разобраться, что происходит.

Йовар сидел на скамье, подперев лоб рукой.

– Хранко пошлёт воронов.

– А толку? – Юрген насупился. – Он и сейчас их посылает, но мы не понимаем и половины. Его вороны даже Ольжану найти не смогли.

– Неправда, – ощетинился Хранко. – Я всё-таки её нашёл. Не сразу, да… через несколько месяцев после её побега… Но она напустила мороки на глаза моих воронов, и из-за неё мне пришлось лечить своих лучших птиц.