– Вроде бы вышла замуж за какого-то эстонца и уехала в Таллин. Ей там легко жить, она на финском языке говорит не хуже, чем по-русски. Ха, я же помню, что вы с ней на уроках по-фински болтали, чтобы вас никто не понимал. Сам то еще финский не забыл? – оживился Воронин.

– А ты, с какой целью интересуешься? – спросил я.

– Понимаешь, у нас проблема, девушка, которая финскую программу вела, вышла замуж и, скорее всего, к нам она больше не вернется. Так, что редактор озабочен поисками, диктора. Не знаю, как у тебя с произношением, но с голосом порядок, диктор из тебя получится, поверь моему опыту, все же я с восьмого класса на радио работаю, уже шесть лет. Не хочешь пробу пройти? Если согласен, я завтра за тобой зайду.

– А зарплата, там какая?

Услышав вопрос, Коля сбавил напор.

– Ну, зарплата не очень высокая, но мне, например, хватает.

– А что я теряю? – мысленно задал я сам себе вопрос. – Да ничего.

И уже вслух сказал:

– Согласен, во сколько надо быть готовым?

– Мам, представляешь, сегодня Кольку Воронина встретил, он меня с трудом узнал, – сообщил я маме во время ужина.

– Не удивительно, – вздохнула та. – Странно, что он вообще узнал тебя. Как он кстати поживает? Не женился еще? Я ведь его с вашего школьного вечера не видела. Только слышу его голос по радио, правда, нечасто, я больше Маяк слушаю.

– Возможно, и мой голос скоро услышишь, – засмеялся я.

– Это как? Что вы там с ним надумали?

– Все просто, завтра он ведет меня на пробу. В редакции «Новости Карелии на финском языке» требуется диктор, так, что попытаю счастья.

– Саша, ты с ума сошел. Какой из тебя диктор? Ты, кроме, как с бабушкой на финском языке ни с кем больше не разговаривал. У тебя ни хорошего знания языка, ни произношения нет. Зачем тебе это надо? Опозориться перед людьми хочешь?

– Да, ладно, мама. Попытка, как говорил товарищ Берия, не пытка. Возьмут, так возьмут. А не возьмут, плакать не буду.

– Ну, как знаешь, сын, – снова вздохнула мама. – Ты теперь у нас взрослый армию отслужил, ума палату нажил. Советчики тебе не нужны. Иди, посмотрим, что из этого выйдет.

– Понятно, – мысленно усмехнулся я. – Не верит мамочка в способности сына. Собственно, правильно и не верит. Не вышел бы из меня диктор в первой жизни. Плохо я тогда говорил по-фински. Это сейчас я спокойно разговариваю на четырех языках, и вряд ли кто на пробе лучше меня сможет прочитать текст и просто поговорить. Другое дело, получится ли у меня быть диктором. Колька хоть и мнит о себе, что он великий специалист в этом деле, но его слово там ничего не значит. Решать будут другие люди.

– Саша, если не хочешь работать у меня в поликлинике, может, ты в столовую пойдешь работать до следующего лета, я ведь вижу, тебе нравится готовить и получается у тебя здорово. Честно скажу, я теперь домой иду и думаю, какая вкуснятина ждет меня на ужин, – робко заметила мама, прервав мои размышления. – У меня хорошая знакомая зав производством в столовой работает, попрошу её взять тебя на работу учеником повара.

Теперь я засмеялся уже вслух, вспомнив, сколько слышал упреков, когда собрался поступать в торгово-кулинарное училище. А сейчас маман сама меня отправляет работать поваренком, только чтобы я в дикторы не пошел. Неужели переживает, что меня там не примут?

– Хорошо, мама обдумаем и этот вариант, только сначала схожу на пробу, а там видно будет, – завершил я нашу беседу за столом.

Колька поленился подниматься на третий этаж и позвонил мне по телефону в одиннадцать часов.

– Саша, привет, надеюсь, ты уже не спишь? Давай собирайся, я тебе звоню из проходной.

Я мигом собрался и вышел на улицу. Воронин уже нетерпеливо прохаживался у ворот.

– Что так долго? – напустился он на меня.

– Ну, если пять минут долго, то тогда не знаю, что такое быстро, – ответил я, демонстративно глянув на часы.

– Ладно, нечего лясы точить, мне через двадцать минут на запись. – сказал Колька и направился к двери.

Вахтер, сидевший за стеклом, даже не повернул головы в нашу сторону.

По аллее засаженной молодыми елочками, мы направились к Дому Радио.

Через пятьдесят лет эти елочки превратятся в высокие мохнатые ели, такими оставшиеся в моей памяти.

В здании мы поднялись на второй этаж прошли по узкому коридору и, наконец, зашли в кабинет, на двери которого висела табличка с надписью на финском языке «Новости Карелии».

Симпатичная моложавая женщина, сидевшая за столом, встретила нас улыбкой.

– Коля, добрый день, кого ты нас сегодня привел? – спросила она.

– Хельми, здравствуй, как и обещал, привел своего бывшего одноклассника, Сашу Красовского, он у нас вроде бы почти финн, по крайней мере, по-фински разговаривает. Так, что оставляю вас вдвоем, общайтесь.

– А ты Саша, не тушуйся, – обратился он ко мне. – Будь проще. Хельми Пятеляйнен у нас женщина строгая, но справедливая.

Когда Воронин вышел. Хельми Пятеляйнен улыбаться перестала.

– Александр, давайте поговорим, расскажите немного о себе, – сказала она уже на финском языке.

– Да, не повезло тебе с окончанием военной службы, – сочувственно произнесла собеседница, выслушав мой короткий рассказ. – А чем закончилась медкомиссия при выписке?

– Известно чем, – вздохнул я. – Признан негодным к службе в строевых частях, ограниченно годен к нестроевой службе. Правда, в военкомате сказали, что через год могут снова вызвать на медкомиссию.

– Понятно, знаешь, Саша, ты неожиданно хорошо владеешь языком. Когда твой одноклассник попросил тебя посмотреть, согласилась только, чтобы его не обидеть. Но сейчас приятно удивилась. За коренного финна ты, конечно, не сойдешь, но по сравнению с девочками пятикурсницами с финно-угорского факультета, которых мы прослушивали, просто небо и земля.

Жаль, что у тебя такие проблемы с лицом. Сам понимаешь, диктором на телевиденье тебе не работать. Сейчас пройдем в студию. Прочитаешь там текст на пробу. Потом прослушаем запись.

Когда мы уже собрались уходить, в кабинет зашел высокий плечистый мужчина. Естественно, я его сразу узнал. Это был диктор карельского радио и телевиденья, Энсио Венто.

– Хельми, – начал он возмущенно говорить с порога. – Мне надоело работать за всех, не хватает времени ни на что. А у меня, кстати, репетиции в ансамбле. Чем вы все тут занимаетесь? Таня Коскела уже две недели, как ушла, а вы никаких мер не принимаете.

Я с удивлением разглядывал грузного финна, слушая его по радио и телевизору, никогда бы не подумал, что этот невозмутимый и мало эмоциональный человек, может так волноваться.

– Энсио, успокойся, мы делаем все возможное, чтобы найти тебе коллегу. Но сам знаешь, это не так легко сделать.

Кстати, познакомься, вот один из кандидатов на это место, Александр Красовский.

Венто окинул меня нечитаемым взглядом и мрачно спросил:

– Парень, ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?

– Понимаю, – кивнул я. – Хотите анекдот расскажу.

Увидев, что собеседники ничего против не имеют, начал рассказывать.

– Три северных карела собирались на рыбалку, но один из них заболел. Пришлось взять молодого Пекку. Гребут они веслами час, потом два, все молчат. Вдруг Пекка не выдерживает и спрашивает: «Долго еще плыть?».

Один из старших говорит, «Долго». Еще через час Пекка опять спросил:

«Когда же приплывем?» Другой карел отвечает: «Скоро». Опять молчат.

Съездили они на рыбалку, проверили сети, приехали домой. А там один карел говорит другому: «Пекку на рыбалку брать не будем, слишком много говорит».

Хельми с Энсио дружно засмеялись и посмотрели друг на друга.

Венто хлопнул меня по плечу.

– Эх, хорошо, парень рассказываешь, давно я от нашей молодежи такой чистой речи не слышал. Жаль, что из-за лица тебя не получится на телевиденье взять. Иногда мне просто не разорваться, надо на гастроли ехать, а замены нет.

– Слишком много говоришь, Энсио, – улыбаясь, сказала Хельми. Мы засмеялись и втроем пошли в студию.

В тесной студийной комнате Венто широким жестом пригласил меня сесть за его стол перед микрофонами. На столе уже лежал список новостей.

– Мы внимательно слушаем, – сообщила Пятеляйнен и кивнула звукооператору, сидевшему за стеклом в соседнем кабинете.

Тот нажал кнопку, и массивные диски с магнитофонной пленкой пришли в движение.

Я подвинул ближе список новостей с визой руководителя и начал их читать, стараясь говорить, как можно внятней и внушительней.

– Добрый день, товарищи, в эфире новости республики Карелии на финском языке.

В Карелию пришла осень. Для тружеников полей наступил ответственный момент, все силы брошены на уборку урожая. После заготовки сена все внимание уделено силосованию травы и уборке картофеля. На первом месте по закладке силоса находится совхоз имени Зайцева. Совхозные механизаторы, взяв повышенные социалистические обязательства, работают с огоньком.

Так герой Социалистического труда механизатор Игорь Васильевич Ильин из совхоза Толвуйский перевыполнил свои обязательства на сорок процентов. Члены его бригады не отстают от передовика и также перевыполняют принятые планы.

Не отстают от тружеников села и лесозаготовители. Они активно готовятся к зимнему сезону. В этом году Шуйско-Виданский леспромхоз впервые отказался от молевого сплава леса, что сразу сказалось на состоянии наших рек и озер.

Петрозаводский хлебокомбинат освоил выпуск новой продукции. В частности его рогалики не задерживаются на прилавках и мгновенно раскупаются.

Онежский тракторный завод в честь прошедшего в прошлом году 24 съезда Коммунистической партии Советского Союза выпустил двадцать тракторов сверх плана. Эти машины уже с нетерпением ожидают в районах республики и в других лесных регионах нашей необъятной Родины.

Интенсивно застраиваются новые микрорайоны столицы Карелии. Вчера строители сдали еще две пятиэтажки на Октябрьском проспекте. Сто двадцать семей рабочих, строителей, музыкантов, учителей получат в них благоустроенные квартиры.

Мирное строительство социализма в нашей стране не дает покоя Американской военщине. Американский империализм и агрессивный блок НАТО угрожают миру во всем мире. Однако коммунисты Вьетнама доказали преимущество социалистического строя и громят войска проамериканской клики Нгуен Ван Тху по всем фронтам.

Советские хоккеисты выиграли очередной матч в серии Канада-СССР со счетом 3–5.

В национальном финском театре открылся новый сезон, под руководством режиссера Тойво Хайме вновь поставлен спектакль «Куллерво». В спектакле активно поднимаются вопросы с социально-политическим подтекстом, очеловечиваются герои Калевалы, становятся ближе не только взыскательному зрителю, но и всему советскому народу.

– Неплохо, – одним словом прокомментировала мою работу Хельми Пятеляйнен. – Сейчас прослушаем еще раз уже в записи.

Она махнула рукой оператору, тот понятливо кивнул и снова включил магнитофон.

Голос, раздавшийся из динамика, показался отвратительным, и хотя я знал о таком эффекте, это оказалось для меня неприятным сюрпризом.

Пятеляйнен и Венто, наоборот, судя по их лицам, остались довольны услышанным.

– Александр Владимирович, пробу вы прошли успешно, – сказала женщина, – Но окончательного решения о приеме на работу я принять не могу. Для этого нужно решение руководства.

Пятеляйнен при этих словах глянула на потолок.

– Наверху, конечно, примут во внимание мое мнение, но решаться этот вопрос будет там. А сейчас пройдем в мой кабинет, напишете коротенько автобиографию и оставите мне ваши паспортные данные и координаты.

После того, как я написал свою автобиографию, уместившуюся на половинке тетрадного листа, и записал адрес и номер домашнего телефона, меня отпустили, сказав, что о решении руководства я буду извещен в ближайшее время.

Домой я шел в некотором раздрае. С одной стороны пробы я прошел, с другой стороны ничего еще не ясно, примут меня на работу, или нет. Так, что надо думать, о запасном варианте.