Никита дошёл до последней картины в ряду. Она была особо омерзительной. Здесь изображался Лудифик после воскрешения и вознесения, но он находился не в Царстве Божием, а в адском пекле. Среди полыхающего пламени и сотни терзаемых душ, стоя на коленях перед дьяволом, он с очевидным удовольствием делал ему минет.

Замерова затошнило от страха. Только сейчас пришло полное осознание, что он уснул и оказался в очередном кошмаре, и эти мерзкие картины – далеко не всё, что ему уготовано. Мысли-мотыльки разлетелись, оставляя лишь одно – ощущение животного ужаса.

Внезапный стук заставил Никиту обернуться. В дальнем конце тёмного, вытянутого на сотни метров коридора он увидел дверь. Лучик жёлтого света пробивался через глазок, расположенный на уровне глаз.

«Я сплю… – произнёс он, но голос расплылся и утонул в вязкой тишине. – Мне надо проснуться…»

Настойчивый стук в дверь повторился, а следом визгливо крикнул злой детский голос:

– Впусти меня!

Как это бывает во снах, Никита медленно пошёл вперёд, шаг за шагом волоча тяжёлые ноги. Зачем? Разве самым естественным желанием не было пуститься наутёк? Нет. Его действия аргументировала непонятная надобность – дойти до двери и посмотреть на ненасытного гнома, о котором он уже знал.

Тройной грохот в дверь: тук-тук-тук!

– Впусти меня, я тебе говорю! – закричали снова. – Открой!

Голос определённо принадлежал ребёнку – мальчику лет восьми или десяти. Тонкий фальцет содержал в себе столько пылающей ненависти, что, казалось, может растворить дверь ментальным ядом.

Тук – тук – тук.

Шаг. Ещё шаг. Словно идёшь по пояс в воде. Ковёр под ногами начал влажно хлюпать. Ноги проваливались по щиколотку, как будто в грязь, и каждый раз вытаскивать их было всё сложней.

– Последнее предупреждение, ублюдок! – сказал мерзкий голосок. – Впусти меня!

Никита подошёл к двери. Ручка была выполнена в форме головы уродливой горгульи. Потрогав её шершавую поверхность, он сделал ещё шаг и подошёл вплотную.

Тук! Тук! Тук! Дерево сотрясалось от ударов существа по ту сторону.

«Ненасытный гном… Это он пришёл ко мне… Пришёл, чтоб вырвать мне все зубы, поджарить их и съесть. Ведь все знают, как злобные карлики любят зубы! Особенно молочные, детские… Родители знают про это ужасное существо. Знают, что оно может прийти к их детям! Поэтому они убеждают своих чад добровольно отдать выпавшие зубки мерзкому существу, чтоб он не настиг их сам. Вуалируют это исчадие ада доброй зубной феей…»

ТУК! ТУК! ТУК!

Удары в дверь стали мощнее. Замеров даже представил, как гном с размаху всаживает свои кулачки в дощатую поверхность. А потом удары внезапно прекратились. Секундное затишье пугало сильнее, чем минуты, когда существо верещало и ломилось внутрь, требуя его впустить.

Ручка в форме головы горгульи скрипнула и начала медленно поворачиваться. Никита видел, как заострённая морда плавно подбирается к выемке, где дверь стопорил шпингалет. Стоит ей дойти – и замок откроется, впуская злобного любителя жареных зубов. Ручка прокрутилась по часовой стрелке почти до конца, а потом вдруг резко вернулась в прежнее положение. Парализованный от страха Никита даже не сообразил, что надо что-то сделать.

Тук! Тук! Тук!

Удары в дверь возобновились.

– Впусти меня!

Казалось, перегородка сейчас рухнет: петли опасно трещали. Мелкие щепки отлетали, не падая на пол. Они продолжали парить в воздухе, словно в невесомости. Никита, превозмогая парализующий страх, наклонился и приник к дверному глазку. Кем бы ни был этот мерзкий гном, он обязан его увидеть! Самый сильный страх – тот, которого не видишь. Домыслы ужасны тем, что в отсутствии визуального контакта человек начинает представлять свои самые жуткие кошмары. Вот почему Ктулху так популярен, хотя Лавкрафт не описал своего монстра ни в одной из книг.

Никита увидел лестничную клетку. Немного необычную и искажённую. Дверь напротив покрывал зелёный дерматин. Там тоже был глазок. И в него тоже кто-то смотрел. Освещение было тусклым, но Замеров смог разглядеть всё: стены с облупленной синей краской, выложенный чёрно-белой мозаикой кафельный пол, ржавые трубы под потолком… Всё виделось в округлой призме «рыбий глаз», и Никита, наконец, заметил его. Невысокий мальчик стоял перед дверью, опустив руки по швам. Он уставился в одну точку – прямо перед собой. Казалось, гном смотрит сквозь деревянную преграду в район живота Никиты. Босой, в каких-то старых обносках, волосы спутаны, торчат в разные стороны, как перья вороны…

Тук! Тук! Тук!

Откуда взялись эти глухие быстрые удары, если мальчик не поднимал руки? Он даже не шевельнулся. И не разомкнул губ. Но мерзкий голос из-за двери произнёс:

– Я предупреждал тебя, сукин сын! Теперь держись!

Никита хотел отойти от двери. Развернуться! Бежать, что есть сил, по длинному тёмному коридору! Подальше от этого ужасного существа…

ТУК! ТУК! ТУК!

Гулко, протяжно и натужно дрожала дверь, готовая в любой момент развалиться на части.

Никита завыл от страха, но не смог сдвинуться с места. Руки словно примёрзли к поверхности. Щека приклеилась. Глаз, не отрываясь, смотрел на полутёмную площадку и гнома на пороге. На доли секунды – или это были часы? – воцарилась мёртвая тишина. Мальчик стоял, не двигаясь. Стук в дверь прекратился. Исчезли вообще все звуки. Никита стоял и ждал, затаив дыхание. Стоял и ждал…

Стоял и ждал, глядя на грязную фигуру перед дверью. А потом существо неожиданно подняло голову. Оно вперило в него свой безумный злющий взгляд и заверещало.

– А-а-а, во-о-от ты где-е-е!

Дверь разорвало в щепки, как при взрыве, и дикий, исполненный предвкушения визг заполнил коридор. Никиту отбросило назад. Упав на спину, он успел увидеть, как гном несётся на него, щёлкая длинными жёлтыми зубами. Его безобразная голова заполнила весь обзор, весь мир. Гном упал на Никиту и вплотную прижался к нему лицом, как будто собирался поцеловать. А затем он начал мелко биться в конвульсии. Лоб существа, его щёки, покрытые гниющими струпьями, тёрлись об Никиту, обсыпая его зловонной трухой. Быстрее, быстрее, быстрее! И вдруг вибрация стала медленнее…

В-з-з-з-з-з!

5

В-з-з-з-з-з! В-з-з-з-з-з! В-з-з-з-з-з!

Продираясь сквозь пелену ужаса, омерзения и тошноты, Никита не сразу понял, в чём дело. Ему в лицо по-прежнему вдавливалось нечто тёплое, твёрдое и дребезжащее. В панике взмахнув руками, он понял, что лежит на животе, зарывшись лицом в подушку, а под щекой вибрирует смартфон. Сфокусировав взгляд, Никита увидел имя, которое высветилось на экране: Вася Шибков.

– Алло, – ответил он. Голос был хриплым до невозможности.

– Привет, Замер! Не разбудил? – донёсся голос Васи.

– Нет, всё хорошо. Я просто… Я тебе перезвоню.

Через полчаса, выпив две чашки крепкого кофе и немного придя в себя, Никита набрал Шибкова.

– Есть что-нибудь интересное? – спросил он. – Скажу сразу: мы пропускаем научную информацию, психологию, психиатрию и всё такое.

– И что тогда тебе надо? – не скрыл удивления Вася. – Могу рассказать про картины Дали. Он сновидения рисовал.

– Нет. Скажем так… Альтернативная информация по снам. Что-нибудь, к чему не приложили руки заумные профессора.

Шибков задумчиво промычал.

– Тогда, может быть, эзотерика? Парапсихология? Тайные знания?

– Да, да. Мифы и суеверия всякие…

Вася некоторое время клацал по клавиатуре, а затем, наконец, воскликнул:

– Кажется, это то, что ищешь! Тут пишут, что снам с давних времён приписывали мистические свойства, возможность контакта с потусторонним миром, передачу потоков информации, идущей от Бога или дьявола, и даже путешествие в параллельную реальность.

– Вот-вот, – быстро сказал Никита. – Это мне и нужно.

– В мифологии разных народов существуют специальные боги, – продолжил Вася, – которые повелевают сновидениями. К примеру, у славян такого бога зовут Сон, а жену его – Дрёма: она по части сонных мечтаний. Есть Угомон – ответственный за колыбельные песни, Баюн – сказки рассказывает на ночь – и Соня.

– Наши предки славяне решили не оригинальничать, – ухмыльнулся Никита.

– Слова для нашего уха привычные. Мы, наверное, просто воспринимаем их иначе. Вот смотри, у древних египтян – другое дело: тоже супруги, и зовут их Бэс и Бэсит. М-да. Жена Бэсит… Навэрна плов нэ гатовит.

Вася захихикал над собственной остротой и продолжил:

– У скандинавов есть Оле-Закрой-Глазки.

– Оле-Лукойе который? И что он?

– Пишут, что ходит с двумя зонтами под мышкой, поит детей молоком, от которого те засыпают, и раскрывает над ними зонты. Если ребёнок хороший, то зонт цветной, и сны у него будут хорошими.

– А если плохой, то со скелетами? И жди кошмаров?

– Нет, просто бесцветный, и ребёнок спит без сновидений. Нет, здесь неинтересно… Никитос, тут этих богов – как блох на кобеле! Всё в открытом доступе. Хочешь, ссылку скину? Сиди и читай.

– Я попросил выжимку, – сухо сказал Замеров. – Что-то… необычное, а не статья в Вики.

– ХЗ, что тебе надо…

– Давай про богов. Что там? Только кратко! Я пойму, что мне надо, когда услышу.

Шибков вздохнул.

– Индусы, – начал он, – чтут Свап… Срап… Свапнешвари. Язык сломаешь. Жители Тибета – духа по имени Гьюма Ченмо. А особняком в статье упоминаются страшные боги На-Хаг, Инхабулос и Нхэц, которые насылают на людей кошмары. – Вася помолчал. – Кроме имён, больше информации нет никакой. Скудно. Сейчас мифы Эллады посмотрю. Всё-таки нашей современности греческие мифы ближе…

Богов в пантеоне греков действительно хватало. Минут десять друзья перебирали всех, кто хоть как-то касался сновидений.

– Гипнос, прародитель сновидений, – пробормотал Вася, зевая и давая понять, что ему наскучило. – Очень крутой. Сам Зевс был вынужден с ним считаться.

– В чём его крутость? Этого Гипноса?

– Два брата-близнеца Гипнос и Танатос родились в результате союза двух богов: Никты – богини ночи и Эреба – бога вечного мрака. Никитос, тут дальше идёт статья величиной с Талмуд – про интриги и прочее, я отказываюсь это читать. На Олимпе всё время шли тёрки между богами…

– А есть краткое описание? Мне конкретно про сны нужно.

– Есть про доброго сына Гипноса Морфея, обнимающего людей и уносящего их в царство сна. И нудные комментарии к статье.

Никита сник. Ничего, что помогло бы хоть немного понять происходящее.

– Упоминается, что брат-близнец Гипноса Танатос ввергает души смертных в ужас посредством кошмарных сновидений, – откровенно зевая в трубку, бормотал Вася.

– Есть информация, как бороться с жестокими богами? Что делать, если один из них начал тебя кошмарить? – спросил Никита, совершенно упав духом и не надеясь найти что-то полезное.

– Я где-то читал про енохианский язык – вроде на нём ангелы общаются… Но не уверен, что он имеет отношение к богам. Нет методов против высших сил, на то они и боги.

– Короче, результат отрицательный…

Получив ответ, Никита поблагодарил Шибкова и спросил, когда ждать его в гости на телятину и пиво. Тот почему-то долго молчал, не вешая трубку.

– Вась, ты здесь? – окликнул его Никита.

– Что с тобой происходит? – внезапно спросил Шибков. – Не говори, что тебе эта мура про кошмары нужна для работы! Мы знакомы пятнадцать лет, меня не обманешь! Поэтому повторяю вопрос. Что с тобой?

На Никиту навалилась такая усталость, что он готов был расплакаться.

– Я не знаю, – тихим, убитым голосом произнёс он. – Но всё плохо, Вась.

– Расскажешь?

– Не по телефону…

6

Они встретились на следующий день. Никита, как и обещал, приготовил томлёную телятину.