Ядвига запрягла в коляску коня и поспешила навстречу сверкающим снегам, выше в горы. Сначала дорога шла хвойным лесом, и стаи белок мчались вслед за девичьим экипажем. Выше стлались изумрудные альпийские луга с пасущимися невозмутимыми коровами. Ледники дышали стужей. Сильный ветер протяжно выл, порывами вынуждая Ядвигу кутаться в алый плащ с меховой опушкой. Камни из-под колес летели вниз по склону в молочный туман, наводняющий долину, на дне которой бесстрастно дышало влагой скрывающее глубокую трещину земной коры синее озеро.

На высоте полутора километров над уровнем моря под колесами заскрипел снег. Ядвига надела рукавицы на заячьем меху. Разгоряченный конь выдыхал густые облака пара. Ядвига, щурясь, прикрывала ресницами глаза, защищаясь от ослепительного белого сияния.

Конь остановился у небольшого замерзшего озера. Надев коньки, Ядвига вышла на лед. Несколько минут она стояла, раскинув в стороны руки, и, опрокинув к бездонным голубым небесам лицо, прислушивалась к чему-то.

Коньки заскользили, и под шум ветра Ядвига в развевающемся алом плаще отдалась танцу. Это было магическое действо. Живое пространство нуждается во вдохновении, источником которого является красота. Ядвиге об этом было хорошо известно, и она, наслаждаясь происходящим, самозабвенно танцевала на льду на вершине горного хребта, в окружении глубоких снегов, под рев серебряных водопадов и вой дерзновенного ветра, как могло показаться непосвященному, в полном одиночестве, исключая окутанного клубами пара коня и солнце, нежными лучами беззастенчиво ласкающее совершенный девичий стан.

На самом деле Ядвига танцевала с ангелом. Она ощущала его присутствие, чувствовала его прикосновения и, как ей казалось, даже видела его, едва, словно в густой дымке. Ангел был столь прекрасен, что Ядвига отказывалась верить своим глазам. «Это нереально», – повторяла она про себя, кружась в танце с обнимающим ее призрачным созданием.

Ядвига, танцуя в объятиях ангела, всякий раз, вращаясь, поднимала глаза к небесам. Однажды в раннем детстве, увидев галактическую птицу преображения, Ядвига пережила потрясение. С той поры на каждом солнечном восходе она ожидала эту недоступную для человеческих глаз птицу на вершине горы, над бездонным темно-синим озером с белыми лебедями, в самом сердце страны камней, льдов, водопадов и захватывающих дух видов. Иногда, волнуясь, Ядвига чувствовала приближение галактической птицы, но капризная странница, взмахнув исполинскими крыльями, уносилась прочь, а наша героиня содрогалась в рыданиях. В такие мгновенья цветы на альпийских лугах вяли, никли к земле стебли трав и солнце, покрываясь пятнами, хмурилось. Живая ткань одухотворенного пространства предавалась унынию.

Откровенье было дано Ядвиге до ее земного рождения. Откровенье заключалось в преображении души младенца до рождения. Преображение – это великая любовь и неудержимое стремление к подвигу во имя любви.

Ядвига все детство и юность ожидала нового преображения. Но где был тот, кого она могла полюбить. Об этом огромные голубые девичьи глаза спрашивали бесплотного партнера в ледовом танце. И он отвечал так же глазами, которые Ядвига угадывала по отраженному в них серебристому звездному диску Млечного Пути.

– Дух и разум неразделимы. Материя с ее звездной галактической плотью – это бесконечно малая часть Вселенной, доступная ограниченному человеческому зрению.

– Я знаю, – отзывалась Ядвига мысленно. – А какова цель преображения?

– Человеку предопределено твореньем научиться чувствовать более того, что ему дано воспринимать и чувствовать от рождения. Человеку предопределено ощутить и увидеть мироздание в его истинном виде. Человек увидит, что все мироздание соткано из духа и разума.

– А преображение – это великая любовь и великий подвиг?

– Прежде чем обитатели земли увидят и осознают мироздание в его истинном масштабе и содержании, человечество должно пережить преображение. А это очень непросто. И прежде преобразиться должны хотя бы двое обитателей планеты. Чувства, переживаемые этой парой, могут привлечь к голубой планете ожидаемую тобой, Ядвига, галактическую птицу.

– Вот как, – улыбалась Ядвига.

– Да, – отзывался ангел. – Ведь хорошо известно, когда на земле вспыхивает любовь, это означает скорое рождение новой жизни. А это ли не преображение.

Глава 6

В городке Мусома, в забытой богом и людьми африканской глубинке, царило необычное оживление. На берегу громадного озера Виктория под большим шатром были расставлены стулья с карточками, указывающими имена и фамилии участников конференции. За отдельным столом шла регистрация участников. У стола президиума, выказывая радушие, хлопотали гостеприимные организаторы. Под шатром были представлены все континенты.

Мелиса и Изабель, взглянув на Николая, переглянулись с немым изумлением, безотчетно переживая схожие чувства пугающе влекущего преступного наслаждения. Общаясь одними глазами, девушки понимали друг друга без слов. Все пережитое ими ранее было мгновенно забыто. Обе не осознавали степени своей власти над новым поклонником.

Это безумие началось сразу. Власть Изабель распространилась на Николая, стоило ему увидеть ее. И в первое же мгновение он ощутил в своей груди ее образ, теплый и нежный. Он проник в его душу стремительно летящей птицей. Но Николай еще не догадывался о том, как жесток сладкий плен этого бестелесного беспощадного поработителя, взявшего его в заложники. Едва ли природа создала более изощренного манипулятора. Изабель от рождения неосознанно владела этим тонким искусством. И бросаемый из жара в холод мужчина оказывался в ее полной власти, словно ягненок в зубах волчицы.

Общение с Николаем дарило Изабель чувственное наслаждение. Но всякий раз в его завершении она давала понять, что общение подобного рода последнее, повергая мужчину в состояние шока.

Образ Мелисы на Николая произвел иное впечатление. Тут все было схоже, но мягче, и эмоции, и переживания.

Мелису, Изабель и Николая поселили вместе на берегу озера в глинобитной хижине, разгороженной на три крошечные секции. К ним приставили рейнджеров-масаев. От Изабель не отходил Бонами. Мелису всюду сопровождал Афолаби, имя которого означает «рожденный в богатстве». Николая опекал Кгози, имя которого в переводе означает «король». Рейнджеры жевали траву мираа, а на все обращения с искренними улыбками отвечали «акуна матата».

Стало известно, что открытие конференции предварит сафари по парку Серенгети. Вшестером ученые и их рейнджеры забрались в громадный «Лендровер», и путешествие по девственной саванне Африки, о котором едва ли кто и грезит, началось.

Скоро выяснилось, что неформальным лидером экспедиции оказалась Мелиса. Ей были присущи лучшие черты населяющих запад Канады англосаксов. Она была вежлива, тактична, скромна, свое мнение держала при себе в любой ситуации, создавая атмосферу несуетливого равноправия.

Рейнджеры не выпускали из рук винтовки. На груди масаев висели бинокли. За руль сел Бонами, и на хорошем английском он и вел повествование.

Проехав хаотично застроенными улицами городка, Бонами остановил машину в порту. Сотни лодок разных форм и размеров покачивались у пирсов. Из голубых вод живописного озера Виктория поднимались гранитные глыбы. Вокруг царило необыкновенное оживление.

Мелиса, Изабель и Николай, переживая потрясения от знакомства с африканской прародиной, обменявшись мнениями, сошлись на том, что человек, меняя среду обитания, меняет собственное состояние, а природа, великая девственная природа, способна сделать человека счастливым.

– Можно ли плавать в озере? – спросила Мелиса.

– В озере много крокодилов, – пожимая плечами, ответил Бонами.

– А на каяке? – упорствовала Мелиса, представляя удовольствие, которое сулило ей озеро.

– Во время тропических бурь, в сезон дождей, весной и осенью, на озере бывают сильные штормы.

– Я чувствую необыкновенную свежесть, – вступила в разговор Изабель. – С востока к озеру подступает саванна, а она раскалена солнцем.

– Северо-западный берег Виктории скрыт влажным вечнозеленым листопадным лесом, и его дыхание ощущает вся планета, – объяснил Афолаби.

– Что это за рыба, – спросила Мелиса, указывая глазами на длинную узкую лодку с высоким носом и десятью гребцами народа хайя с корзиной, полной рыбы.

– Это протоптер, – произнес Бонами, – он дышит и жабрами, и легкими и связывает рыб с наземными животными. Мы познакомимся с озером позже, когда отправимся в плавание на остров Рубондо. А сейчас нас ожидают саванны парка Серенгети.

Мотор, поворчав, вздрагивая, взревел, и большой «Лендровер», поднимая облака дыма и пыли, раскачиваясь на ухабах, устремился на восток, в сторону возвышающейся над саванной заснеженной вершины спящего вулкана Килиманджаро.

Громадный парк располагался на высотах от 920 до 1850 метров над уровнем моря. На его западе росли тропические леса. Юг был занят травянистой равниной. В центре парка раскинулась саванна, в которой кочевали четыре с половиной миллиона антилоп, зебр и буйволов, за которыми неотступно следовали охотившиеся ночами, днем прячущиеся от невыносимого зноя в тени деревьев, львы, леопарды, гепарды и гиены. Среди саванны безмятежно странствовали жирафы, носороги и слоны. В реках, разевая громадные розовые пасти, нежились вероломные бегемоты.

– Не могу поверить в происходящее, – шептала Изабель.

– Акуна матата, – отзывались рейнджеры, ослепляя белозубой улыбкой.

Мелиса выглядела абсолютно счастливым подростком. Обрамленный светло-рыжими волосами овал ее лица освещали потрясенные голубые глаза, украшали розовые губы и нежная белая кожа.

Николай от переживаемого восторга, казалось, потерял дар речи. Он что-то писал в блокноте, хватался за фотоаппарат и, наконец, погружался в оцепенение, молча сверяя маршрут движения с лежащей на коленях картой.

В восприятии Мелисы и Изабель Николай олицетворял образ русского солдата, который не мал и не велик, скромен до самоуничижения и обладает даром находить выход из самой безвыходной ситуации. Вдобавок Николай, обладая недюжинным умом, художественной фантазией, звериной выносливостью и силой, был носителем русской культуры в самых высоких ее проявлениях, включая необыкновенный гуманизм и бесконечную самоиронию.

Одним гармоничным, гениально выверенным природой силуэтом Николай вселял в очаровательных спутниц осознание безопасности и безмятежного покоя. В светлых глазах Николая было нечто способное урезонить самого отвязанного злодея. Визуальный контакт с Николаем всегда означал мирное решение любого вопроса. При этом Николай был скуп на слова и исключительно рационален в поступках.

А было в Николае и еще нечто неодолимо влекущее женщин. Его духовный мир для всякого приблизившегося оказывался кладезем знаний и эстетических наслаждений. И женщины пленились его заключенным в идеальную внешность интеллектом, с волнующим трепетом неосознанно раскрывая ему собственные миры с их сокровенными желаниями и переживаниями. В свою очередь, и глаза Николая всякий раз при обращении к очаровательным спутницам вспыхивали особым блеском восторженного счастья, сдобренного сомнением, а в самом ли деле все происходит именно с ним.

Над мчавшимся в бескрайней саванне «Лендровером» парили орлы. На полутора миллионах гектаров парка всюду вокруг стада из десятков тысяч антилоп гну, газелей и зебр, мигрируя круглый год, двигались к водопою. Выслеживая добычу в высокой траве, изумляя неправдоподобной грацией, крались гепарды. Над загадочной, неодолимо влекущей Африкой с ее зелеными, желтыми, синими красками, запахами, бесплодными пустынями и неудержимым буйством жизни, с ее бесконечным разнообразием царило безмолвие. Реальность казалась сном, поверить в который было сложно.