Грудь уже не так сильно сжимало тисками. Я сильнее, чем могла себе представить, боялась, что Зак рассердится. Хотя я никогда не видела его злым. Значило ли это, что он не способен убить свою жену? Разумеется, нет. Кроме того, одиннадцать лет так просто не сотрешь. Я ничего не знаю о нынешней жизни Зака, кроме того, что прочла в «Нью-Йорк таймс», когда как-то раз гуглила, что случилось с моими знакомыми парнями, с которым я общалась до Сэма.

– Честно, эта моя новая работа… – озвучила я настоящую и легитимную отмазку, лучшую, какая только пришла мне на ум, пока я целую вечность добиралась в Райкерс на автобусе. – Я старший юрист в «Янг & Крейн». Дела берут только партнеры, мне нужно уважать внутренний распорядок.

– А как ты вообще оказалась в частной конторе? – спросил Зак. – Ты же всегда спала и видела, чтоб стать прокурором. Я тебя не осуждаю, просто удивился, когда увидел, что ты ушла.

– Увидел? – переспросила я.

И тут я поняла. Ежегодные выпуски «Выпускников Пенсильванского юрфака». У Виктории со времен университетского женского клуба сохранилась неуемная жажда деятельности, которая заставляла ходить на все встречи выпускников и обновлять информацию о выпускниках ежеквартально. Думаю, ею двигали благие мотивы, как-никак работа в «Янг & Крейн» очень престижна, фирма имеет высокие доходы, занимается сложными делами, у нее безукоризненная репутация, и зарплаты ого-го. Я даже имела шансы стать партнером, пусть и в далекой перспективе. Но я не по своей воле отказалась от изначального плана посвятить свою профессиональную карьеру государственной службе, честной работе за маленькие деньги в прокуратуре.

– Я бы меньше удивился, если бы ты вообще забросила юриспруденцию, чем тому, что ты переключилась на защиту корпоративных клиентов.

Я поморщилась, попытавшись скрыть это за улыбкой.

– Это жизнь. Не всегда получается так, как хочешь.

– Что это значит? – спросил Зак. – Тебя не могли уволить. Ты слишком хороша для этого.

– Мы не могли себе позволить, чтобы я и дальше там работала.

Это была правда, хотя и далеко не вся. Из-за моего мужа наша жизнь пошла под откос, и моя работа в «Янг & Крейн» должна была помочь нам выбраться обратно.

Около года назад Сэм напился на работе во время обеденного перерыва, послал главного редактора журнала «Мужское здоровье», где трудился, куда подальше и уснул в туалете. Лицом вниз, прямо под писсуаром. Это стало последней из множества остановок по пути вниз по карьерной лестнице, который начался с «Нью-Йорк таймс». Его вышибали с одного места за другим из-за пьянства. Сэм допускал фактологические ошибки в текстах, срывал сроки. Враждебно относился к окружающим.

К счастью, когда Сэма наконец уволили из журнала, у него уже был контракт с издательством, пожелавшим издать книгу на основе его популярной колонки советов. К несчастью, мы давно уже истратили довольно скромный аванс, а книга была далека от завершения. Сэм вообще сейчас очень мало писал. Но, быть может, мы и протянули бы на моем мизерном жалованье госслужащего, если бы не то ДТП.

Через неделю после увольнения мы отправились на дешевом маршрутном такси к нашему приятелю в Монток, чтобы развеяться, вкусно поесть и пропустить по стаканчику. В какой-то момент, когда я отправилась спать, Сэм, по-видимому, решил, что он «совершенно трезвый, чтоб сесть за руль» и «позаимствовал» у нашего приятеля отреставрированный ретроавтомобиль с откидным верхом, чтобы сгонять за пивом. В итоге он въехал в паб «Англерс», нанеся огромные повреждения как историческому зданию, так и автомобилю. Что примечательно, Сэм, слава богу, не получил ни царапины, но необходимо было компенсировать разрушение бесценных семейных реликвий, поскольку на Сэма подал в суд владелец «Англерса» за преднамеренное поведение, последствия которого не покрывает страховка, другими словами, за вождение в пьяном виде. Нас обязали выплатить двести тысяч долларов из собственного кармана в течение ближайших двух лет. Этот факт я намеренно утаила, когда заполняла в «Янг & Крейн» финансовую декларацию. Иск был подан лично против Сэма, а потому оставался за скобками моей кредитной истории. Разумеется, я была осторожна. Я понимала, что мне нельзя говорить правду во избежание ее толкований. Юридические фирмы не хотят нанимать специалистов, погрязших в долгах, поскольку появляется риск злоупотреблений с их стороны, а внушительный долг считался нашей совместной ответственностью. Выплачивать его было непросто даже с учетом зарплаты в «Янг & Крейн», но возможно без объявления себя банкротами при условии, что мы откажемся от всего «несущественного» типа процедуры ЭКО, которую рекомендовал репродуктолог в качестве следующего шага. Но это все и упрощало. Новорожденного мы с Сэмом потянули бы в последнюю очередь. Злилась ли я на все это? Разумеется. Иногда я была просто в ярости, но моей ярости никогда не хватало, чтобы надежда не одержала верх. Ведь если бы я перестала верить, что все наладится, доверять радужным представлениям Сэма, то осталась бы один на один с реальностью. А реальность эта никуда не годилась.

– Не могла себе позволить работать в прокуратуре? – не унимался Зак. – Что это значит?

Мне всегда нравилась его прямота.

– У нас возникли непредвиденные финансовые затруднения. Это длинная и запутанная история. В любом случае работа в прокуратуре – не лучший способ подзаработать деньжат.

– Брак… – Зак уныло покачал головой.

– Ну, очевидно, это не конец света, – сказала я. – Я работаю в одной из лучших юридических фирм, а не на соляном прииске.

В единственном глазе Зака читалась грусть.

– Но я знаю, как важна для тебя была эта работа. Мне очень жаль.

Мне обожгло горло, и я отвела глаза.

– Это самое тяжелое в браке, да? – продолжил Зак. – Чужие проблемы становятся твоими. Не всегда это справедливо.

– Да, не всегда. – Зак озвучил абсолютно правильную мысль, причем куда вежливее, чем могла бы я.

– То есть все дело в твоем муже. Ричард, да?

– Ричард? – Я ощутила укол вины, когда вспомнила, откуда Зак знает это имя. – Нет, не Ричард. Его зовут Сэм.

– Как я понимаю, он не юрист…

– Писатель.

Зак попытался посмотреть мне в глаза.

– Писатель… творческая профессия. – Он улыбнулся. – Я рад, что ты счастлива. Я тебя вспоминал все эти годы, думал, как ты там. Хорошо, что все удачно сложилось.

Нет. Все сложилось неудачно.

Я молча потупилась, глядя на стол. Нужно вернуться к нашей теме.

– А где твой сын?

– В лагере в Калифорнии со своим лучшим другом. – Зак слабо улыбнулся. – Аманда не хотела его отпускать, но мы переехали сюда прямо посреди учебного года, и он очень скучал по ребятам. Аманда в этом плане молодец. Она всегда выбирала то, что лучше для Кейза, даже если выбор ей тяжело давался. Я не могу сказать Кейзу о случившемся по телефону, это было бы… Но ему нужно знать про Аманду.

– А твоя мама?

Он чуть помялся:

– Она умерла.

– Мои соболезнования. Может, родители друга Кейза могли бы сказать? – предложила я. – Как думаешь, они смогут забрать его из лагеря?

– Возможно, – тихо пробормотал Зак. – Если честно, то я не особо с ними знаком. Друга вроде зовут Билли.

– Я могла бы позвонить в лагерь и узнать, – предложила я. – Уверена, у них есть контакты родителей Билли.

– Это было бы классно! Спасибо! – сказал Зак. – Но я даже не знаю названия лагеря. Всем занималась Аманда. – Он помолчал немного. – Наверное, ты считаешь меня полным кретином, да? Но готов поклясться, ты тоже не мчишься каждый вечер домой, чтобы поставить на стол перед Ричардом горячий ужин.

Я рассмеялась чересчур громко.

– Нет. Но все семьи разные, – сказала я. Если уж речь о моем отношении к ситуации, а у меня, разумеется, сформировалось собственное отношение, то в моих глазах Зак не стал бы хуже, если бы у него была самая обычная семья при условии, что именно этого хотела и его жена. – У тебя дома где-то есть информация о лагере?

– Уверен, что есть. В гостиной есть маленький столик, где Аманда хранит все бумаги. Там должны лежать все документы и информация о лагере.

– У кого-то из соседей есть ключи от дома? – спросила я. – Это куда быстрее, чем если я буду рыться в конфискованных предметах в поисках твоего ключа.

– Запасной ключ лежит под кадкой с растением перед домом. Аманда хранила его там на случай всяких непредвиденных обстоятельств.

– Эээ… вы храните ключ от дома под горшком с растением перед входной дверью? – уточнила я. – В Нью-Йорке?!

– Ну, в свете произошедшего звучит очень глупо, – пробормотал Зак. – Если честно, то я никогда раньше об этом и не задумывался. Центр-Слоуп кажется таким безопасным местом.

– Нужно удостовериться, что полиции известно о запасном ключе. Это расширяет список потенциальных подозреваемых, – сказала я. – Нужно ли еще кому-то позвонить? Родственникам? Друзьям? Кому-то с работы?

Кому-то, для примера, с кем Зак встречался за прошедшие одиннадцать лет. Как минимум у него должны быть целые команды подчиненных, которые рвутся в бой, чтобы показать себя с лучшей стороны.

Зак опустил глаза и покачал головой:

– Люди, которые сейчас присутствуют в моей жизни, по-настоящему меня не знают. Понимаешь, о чем я говорю? – Он указал на свое опухшее лицо. – Нельзя, чтобы они видели меня в таком состоянии.

Я кивнула:

– Понимаю.

Но понимала ли я? Неужели у него нет ни одного близкого человека? И что это за трепет в груди? Мне польстило, что я исключение?

– Мы с тобой… – продолжил он, отвечая на вопрос, который я не задала. – Я всегда считал, что мы родственные души, понимаешь? Ты меня никогда не осуждала.

– Нет, – сказала я. – И не буду.

Зак посмотрел на меня, его здоровый глаз потускнел. Его черты стали не только привлекательнее, но и мягче.

– Как бы то ни было, входная дверь была заперта, когда мы ушли на вечеринку, поскольку я сам ее запер. Но сигнализация неисправна. Аманда вызвала мастеров, чтобы починить сигнализацию. Но я в последнюю очередь стал бы жаловаться на то, что она до сих пор этого не сделала. Классно, да? – Он зажмурился, словно от боли. – В любом случае Аманда закрыла за собой дверь, когда вернулась домой. Она нервничала.

– А почему нервничала? – Может быть, если была какая-то причина, то она указала бы на что-то или кого-то, кроме Зака.

Он пожал плечами:

– Она родом из маленького городка, из неимущей семьи, причем такой неимущей, что жили впроголодь. Жене не нравилось об этом говорить, но иногда мне кажется, что окрестности и местные жители производили на нее ошеломляющее впечатление. Даже домохозяйки и те были ого-го: прекрасное образование, активная общественная жизнь. Аманда была умницей, но она даже в колледж не ходила. Мне кажется, она волновалась, что это поймут, и дергалась. Может, я слишком давил, чтобы она стала той, кем не была. – Казалось, он искренне сожалел. – Но она была более способной, чем осознавала. Я просто хотел, чтобы она раскрыла свои лучшие качества.

От того, как он сказал «лучшие качества», у меня свело зубы. Зак всегда был помешан на самосовершенствовании, даже когда речь шла не о нем самом. В его случае это принесло отличные результаты, но вот что касается других…

– Ну да, конечно, – сказала я, поскольку Зак, по-видимому, ждал от меня согласия. – Резонно.

Его лицо снова потемнело.