Я оставила сумку в коридоре, сбросила туфли на высоких каблуках и отправилась на кухню, чтобы налить стакан воды и найти себе что-то поесть. Я запустила руку в большую упаковку «Твиззлерс», которую зачем-то убрала с глаз долой, и зачерпнула пригоршню конфет. Я достала из холодильника фильтр-кувшин для воды и увидела, что Сэм уже упаковал для меня обед на завтра. Эх, Сэм, если бы в мире существовало достаточное количество сэндвичей с индейкой, чтобы все исправить.

От дверей в гостиной я увидела Сэма, который спал мертвецким сном на диване. Я была уверена, что он именно спит, а не вырубился. Он лежал, свернувшись калачиком, на боку, а по телевизору шел матч «Янки» – «Ред Сокс», звук был приглушен. Я подошла и наклонилась к нему.

От него не пахло алкоголем. Вот до чего я докатилась – я обнюхиваю его. На столике стояла бутылка сельтерской воды. Я присела на краешек столика и смотрела, как он спит. Он выглядел просто идеально: взъерошенные рыжеватые волосы, острые скулы. У Сэма были очаровательные глубоко посаженные ярко-голубые глаза, но в последнее время слишком обеспокоенные. Во сне он был просто красивым. Он старался. Очень старался. Я любила его за это. Сэм бросил пить на целых два месяца после той аварии. После того как я устроилась в «Янг & Крейн», он время от времени мог себе позволить пиво во время бейсбольного матча или бокал вина за ужином у друзей. Но он не напивался, по крайней мере вдрызг, до прошлой недели.

Раньше я бы сказала, что просто напиться вдрызг и напиться до отключки – это одно и то же. Человек просто вырубается, лежа лицом вниз на ковре. За восемь лет брака я стала настоящим экспертом по точному употреблению слов. Когда человек напивается вдрызг, то он – например, ваш супруг – продолжает двигаться, пусть и неуклюже. Он не вырубается, хотя он и не с вами, поскольку важная часть его «я» – того человека, которого вы любите, – исчезает. В итоге вы говорите с кем-то, кто только похож на вашего любимого, кто говорит его голосом, но это не он, а его оболочка.

Десять стежков и легкое сотрясение мозга – вот и все, несмотря на море крови. Вскоре шрам был уже так надежно скрыт под шевелюрой Сэма, что даже наши друзья в Джерси ничего не заметили. В глубине души я хотела бы, чтобы у Сэма остался страшенный шрам прямо посреди его идеального лба. Никогда не забуду те минуты, когда я думала, что он погиб. Но с чего вдруг? Зак был прав: худшее в браке то, что чужие проблемы становятся твоими.

Лечебница. Очевидное решение. Однако, как всегда говорил Сэм, у нас нет денег на индивидуальный план лечения, который не покроет страховка. Единственное лечение, которое было бы эффективно. Протрезветь и оставаться трезвым – дорогое удовольствие. Но был и еще один вариант, который Сэм отказывался рассматривать, – его родители.

Сэм родился в очень зажиточной семье, сколотившей огромный капитал на железнодорожных акциях. Сейчас его отец Барон Чедвик был налоговым партнером в престижной бостонской юридической фирме, а мать, Китти Чедвик, не работала. Но детство Сэма не было счастливым. Нет, никакого насилия, просто невыносимая холодность, которая, застывая, превращалась в жестокость, поскольку отца Сэма расстраивало, что сын рос страстным, инициативным и эмоциональным. Он мечтал видеть спортсмена, президента класса, юриста. Ему хотелось вырастить корпоративного рейдера или могучего боксера, который вырубал врагов одним ударом и с той же легкостью затыкал бы за пояс друзей. Делал бы все ради победы. Тем временем Сэм делился конспектами со всеми отстающими одноклассниками и как-то раз отказался проходить собеседование ради внушительной стипендии, которую всем сердцем желал заполучить его лучший друг. Отец Сэма не понимал, в чем смысл иметь такого сына. Он не видел смысла жизни самого Сэма. Они с родителями перестали общаться как раз перед нашей свадьбой. Мне казалось справедливым, если родители заплатят за нанесенный ущерб. Но Сэму невыносима была мысль о том, чтобы просить их о помощи, что было совершенно понятно.

– Привет, – сонным голосом поздоровался Сэм, поерзав на диване. Он посмотрел в сторону окна, из которого обычно высматривал такси, в котором я приезжала. – Прости, не встретил тебя.

– Ничего, – сказала я. – Все в порядке.

Но все не было в порядке. Внезапно меня охватила злость, похожая на липкий деготь, который прилипал ко всему вокруг. Разве не мило, что Сэм караулил, когда же я доберусь до дома? Конечно. Но предпочла бы я, чтобы он выразил свою любовь, раз и навсегда выбрав трезвость? Определенно.

Но я никак не могла объяснить, почему я одновременно злюсь и при этом хочу улечься на диван рядом, прижавшись к нему.

– Который час?

– Почти одиннадцать.

– И ты только сейчас добралась до дома? – Сэм сощурил голубые глаза, казавшиеся яркими даже в приглушенном свете. – Поздновато даже для каторги.

– Угу.

Вот тут бы мне и рассказать все Сэму. Про Зака и Аманду, про звонок, который раздался, как гром среди ясного неба. Про поездку в Райкерс и про то, как я загнала себя в угол, пообещав спросить у своего руководства в «Янг & Крейн». По дороге домой я недоумевала, с чего вдруг ляпнула такое в разговоре с Заком, но не хотелось копаться. Поэтому я решила ничего не говорить Сэму. Сохранить в тайне. В конце концов одной тайной больше, одной меньше.

– Тогда у тебя… – Сэм провел рукой по моим волосам, а его голос снова стал сонным, пока он пытался сосчитать в уме. – Двенадцати-… нет пятнадцати-… даже шестнадцатичасовой рабочий день. – Он громко вздохнул. – Прости, Лиззи.

Я пожала плечами:

– Не ты же распределяешь дела.

– Но начнем с того, что ты работаешь там по моей вине, – сказал он грустным голосом, как это обычно бывало, когда он извинялся, а извинялся он часто. Я надеялась, что он говорит всерьез.

– Все нормально, – сказала я, поскольку не было смысла внушать ему еще большее чувство вины.

Я закрыла глаза, растворившись в теплом ощущении от сильных пальцев Сэма, запущенных в мои волосы, в воспоминании, как он так же гладил их на втором свидании, на втором году совместной жизни и на прошлой неделе. Разве не это главное в браке? Научиться притворяться, что несколько неиспорченных моментов могут восполнить все, что поломалось.

Я вспомнила первые выходные, которые мы с Сэмом провели в Нью-Йорке. Мне пришлось добираться почти три часа из Филадельфии, сначала на пригородной электричке, потом на поезде «Нью-Джерси Транзит», а потом еще и на метро, лишь бы добраться до Сэма и ощутить тот электрический разряд, который бежал по моим венам с момента нашей встречи. Мы три раза занялись сексом, а потом уснули на раскладном диване, единственном предмете мебели, который влезал в крошечную студию размером с почтовую марку, в Верхнем Вест-Сайде, прижимаясь головами к дебильному огромному холодильнику. Перед тем как пойти куда-нибудь позавтракать, мы заглянули в приют для бездомных по соседству, куда Сэм отнес карандаши и блокноты для тамошних ребятишек. Может быть, он это специально спланировал, чтобы произвести на меня впечатление, но он в тот момент завершал статью, в которой говорилось о необходимости субсидий из городского бюджета на покупку школьных принадлежностей. И блеск в его глазах был совершенно реальным. Потом он сказал мне:

– Немного, но это лучшее, что я могу сделать.

Что, если сейчас это «лучшее», что Сэм может сделать?

– Давай переберемся в кровать, Сэм, – сказала я, когда он притянул меня к себе. – Нас увидят. Надо купить уже эти чертовы занавески.

– Давай останемся тут, – пробормотал он, расстегивая мою блузку. Его пальцы скользнули под лифчик, другая рука залезла под юбку. – Давай никуда не пойдем.

– Хорошо, – прошептала я.

И закрыла глаза. Потому что Сэм хотел меня. И, несмотря ни на что, я тоже его хотела.

Крелл Индастрис
Конфиденциальная справка. Не для распространения

Охраняется адвокатской тайной

Строго конфиденциально

24 июня

Кому: правлению Грейс-Холл

От: Крелл Индастрис

Тема: Предварительный отчет об утечке данных и нарушении кибербезопасности

Данная справка служит подтверждением привлечения «Крелл Индастрис» со стороны школы Грейс-Холл для оценки потенциальной утечки данных, в результате которой скомпрометированы некоторые личные данные учащихся и их семей. Вся информация, представленная в данной справке, охраняется адвокатской тайной, считается строго конфиденциальной и не подлежит огласке.

Расследование, проводимое «Крелл Индастрис», будет включать следующие этапы (но не ограничиваться ими):

• Обзор системы

Подробный обзор всех доступных систем данных на предмет внутренних ошибок и внешнего вмешательства, которое привело к утечке.

• Опрос свидетелей

Опрос всех заинтересованных лиц. Интервьюируемых предупредят о том, что конфиденциальность крайне важна для успеха расследования. Необходимо будет заполнить форму о неразглашении.

• Еженедельный отчет

Будет передаваться, чтобы подытожить результаты расследования.

• Отчеты о критичных мероприятиях

Будут передаваться по мере необходимости, чтобы обратить внимание на сведения, которые требуют более срочного отклика.

• Установление личности подозреваемого

Будут установлены потенциальные подозреваемые, чтобы подать гражданский или уголовный иск.

Аманда
За шесть дней до вечеринки

Когда Аманда добралась до особняка Сары, где уже собралась целая толпа, Керри стоял у двери, прижавшись к ней спиной так, словно бы он пытается раствориться в ней. Большое облегчение – наконец-то увидеть дружелюбное лицо. Пока Аманда неспешно прогуливалась в сумерках до дома Сары, ей на мобильник дважды позвонили с неизвестного номера. От резкого звука у нее заходилось сердце, хотя телефон звонил совсем недолго, и Аманда не успевала решить, отвечать или нет. Скорее всего эти звонки никак не были связаны с теми многочисленными звонками, которые поступали ей раньше, хотя всего пару недель назад Аманда не сомневалась бы, что это именно так. Но когда в трубке раздалось чье-то дыхание, притворяться стало бесполезно. Каким-то образом этот человек нашел ее. И он явно не хотел ничего хорошего.

Было трудно не завидовать всем этим родителям, набившимся, как селедки в бочке, в особняк Сары на собрание родительского комитета, чтобы обсудить вопросы «кибербезопасности». Но по крайней мере у Сары чувствовала себя в безопасности сама Аманда. Муж Сары Керри был очень здоровым: выше ста восьмидесяти сантиметров ростом, широкоплечий, как и положено бывшему полузащитнику. Но Аманде всегда было трудно вообразить, чтобы Керри с его карими глазами с тяжелыми веками и молниеносной улыбкой намеренно сбивал кого-то с ног, пусть даже на футбольном поле. Легче было представить его королем выпускного. Хотя Сара была права, его лицо с тех пор заметно округлилось. Аманда отметила это, глядя на старые фотографии, развешанные по стенам дома.