Хенли не работала с Энтони на местах преступлений целых два года. Из скрытых уголков сознания всплыло воспоминание, туманный образ: Энтони заводит ее в какое-то помещение, где на полу расстелена большая клеенка, и ставит на нее. В помещении работает кондиционер, очень холодно, и руки Хенли покрываются мурашками. Она почти не слышала слов, которые говорил Энтони, пока собирал материал у нее из-под ногтей и расчесывал волосы, ожидая, что какие-то улики упадут прямо ей под ноги. Она чувствовала себя голой и абсолютно незащищенной, пока врач осматривал ее и фиксировал порезы и синяки в карточке. Осознание того, что она сама стала мишенью преступника, жгло ее сильнее, чем рана от удара ножом в живот. Ее учили быть детективом, а не жертвой.

– Не ожидал, что ты, так сказать, выйдешь в свет, – признался Энтони. – Значит, собираешься сама взглянуть?

– Похоже на то, – кивнула Хенли. Она была рада, что Энтони спокойно воспринял ее появление на месте преступления впервые за два года.

– Отлично, будем работать как в старые добрые времена. – Энтони достал несколько пар голубых бахил из коробки, стоявшей у его ног, и вручил их Хенли. – А кто это с тобой?

Хенли представила мужчин друг другу.

– А, новенький. У меня тоже пополнение. – Энтони кивнул на молодого человека, который неподвижно стоял у него за спиной с фотоаппаратом. Он уже облачился в синий комбинезон и застегнул молнию. Его глаза судорожно перескакивал с Хенли на Энтони. – Забавно, правда? – Энтони тяжело вздохнул. – Увидимся на месте.

– Пошли, – бросила Хенли Рамоутеру. – Посмотрим, с чем нам предстоит иметь дело.

Хенли смотрела на покрытый татуировками торс, который торчал из грязных и мутных вод Темзы как минимум на полтора метра. Голову отрезали, оставив небольшую часть шеи, ноги отсекли в районе бедра. Капли воды блестели на белой коже. Эту часть человеческого тела специально поставили между покрытыми мхом ступеньками и гниющими, частично сломанными досками, которые когда-то составляли часть причала. Наверняка Хенли могла сказать только, что это был белый мужчина, который, судя по татуировкам, увлекался японскими комиксами «Манга», ноги ему отрезали в районе бедренной кости, а руки – по бицепсам. Отделяли их грубо, неаккуратно, ни о какой хирургической точности, как в случае с отпиленными частями тела, которые Хенли видела несколько лет назад, говорить не приходилось. Ее просто парализовало на месте, когда она впервые увидела отрезанные руки, ноги, голову и торс, брошенные под железнодорожным мостом в Льюишеме^[1]. С тех пор она стала жестче и научилась держать себя в руках.

Ее икры напряглись, когда она села на корточки. Голову отрезали как раз над кадыком. Виднелись небольшие куски костей – впились в дыхательное горло, которое выступало среди обрывков мышц и запекшейся крови. Желтоватый жир и соединительная ткань заставляли думать о сырой курице с отрубленной головой, которую слишком долго не убирали в холодильник. Хенли поднялась на ноги и сделала несколько глубоких вдохов. Ветер принес солоноватый, гнилостный запах реки. Ей не удавалось разделить внутри себя логически мыслящую и закаленную сотрудницу полиции, занимающуюся расследованием преступлений, и искалеченную, все еще окончательно не оправившуюся женщину, которая стояла у кромки воды.

Она отошла от куска человеческого тела и снова стала подниматься по лестнице, ведущей на Уотергейт-стрит. Ей хотелось стряхнуть с себя возникшую тревогу, но от мысли, что этот торс выставили специально для нее, было не отделаться.

Глава 2

– Сколько у нас времени до начала прилива? – спросила Хенли, глядя на реку и на небольшие волны, ударяющиеся об остатки старого причала. Она опустила взгляд на часы. После первого звонка на номер 999^[2] прошло почти два часа.

– Я проверил по интернету: прилив начинается в 9:55, – ответил Рамоутер, обходя наполовину затопленную автомобильную шину и с беспокойством оглядываясь вокруг. – Отлив был в 3:15. Солнце взошло в 6:32. То есть у того, кто это тут оставил, имелось три часа, чтобы все сделать в темноте, а потом надеяться, что кто-то обнаружит тело до того, как начнется прилив.

– Наверное, – согласилась Хенли. – Но мы не знаем точно, когда этот торс тут оставили. Могли и после восхода солнца. А могли и сбросить где-то вверх по реке, и его сюда принесло и выбросило на берег.

Она посмотрела на стеклянный фасад «Бортвик-Воф», сквозь который виднелись пустующие торговые площади и пространства, которые планировалось сдавать под офисы. Над дверьми, открывавшимися на площадку, камер видеонаблюдения не было. Хенли сомневалась, что местный муниципалитет устанавливал свои камеры в этой части улицы. Им было наплевать на этот район Дептфорда всегда, сколько она себя помнила.

– Его трогали? – спросила она у Энтони, который возник рядом с ней.

– Насколько я понимаю, он именно в том положении, в каком его оставили. Женщина, которая его нашла, его не трогала. Матей, тот строитель, который обнаружил ноги, их тоже не трогал, но, к сожалению, они покрыты его рвотными массами. Перед тем как прийти сюда, я быстренько осмотрел руки, которые нашли ниже по течению. Судя по тому, что я увидел, там уже побывали охотники за сокровищами.

– Хотя бы один всегда находится.

Ветер стих, а воздух слегка потрескивал от электричества, генерируемого расположенной рядом подстанцией.

– Мы ищем улики только по пути от переулка до оставленного тела, – сообщил Энтони. – Я очень сомневаюсь, что тот, кто все это разбросал по местности, где-то останавливался, чтобы попить кофе.

– Может, он и не пил кофе, но если следовать теории Рамоутера о том, что части тела разбросали специально, получается, что человек, который это сделал, определенно знает реку, – заявила Хенли. – Не будем тебя задерживать. Мы с Рамоутером отправляемся на прогулку.

– И куда мы пойдем? – спросил Рамоутер.

– На встречу с Иствуд.

– Вы хотите идти пешком?

Хенли приложила массу усилий, чтобы скрыть свое раздражение, когда Рамоутер достал телефон.

– Судя по картам Гугл, до Гринвичского пирса отсюда почти полтора километра!

– Наш любитель разбрасывать части тела не единственный, кто хорошо знает эту реку! – крикнул Энтони, когда Хенли уже решительно шагала вдоль берега.

Две одинаковые купольные крыши старого Королевского военно-морского училища выделялись на фоне безоблачного неба, поблескивая позолотой. Голые мачты восстановленного клипера «Катти Сарк»^[3] завершали исторический панорамный вид, которым славится Гринвич. Это было олицетворение великолепной, «обеленной» версии истории, которое сильно контрастировало с канализацией, выходящей прямо на берег. Хенли остановилась, поняв, что больше не слышит, как кожаные подошвы ботинок Рамоутера скользят по мокрой гальке.

– Ты вообще откуда? – спросила Хенли, пока Рамоутер снимал пиджак и ослаблял узел галстука. Она подошла поближе к покрытой мхом стене, идущей вдоль реки, потому что вода стала прибывать.

– Родился в Вест-Бромвиче. В двенадцать лет переехал в Брэдфорд. – Рамоутер попытался отряхнуть куски грязи, прилипшие к его брюкам, но стало еще хуже – он их размазал. – Много болот, никаких рек. На машине мы бы определенно добрались быстрее.

– Быстрее так. Или, может, тебе нравится по полчаса стоять в пробке, пока поднимают мост на Крик-роуд?

– Вы хорошо знаете этот район?

Хенли проигнорировала вопрос. Она не видела смысла сообщать ему, что могла бы пройти по этой дороге с закрытыми глазами. Эта маленькая часть Юго-Восточного Лондона была и частью ее самой.

– Тот, кто сбросил тот торс, шел этой дорогой. Какой смысл приходить сюда, а потом опять подниматься на улицу и ехать до Уотергейт-стрит? А здесь низко, с улицы ничего не видно. Да и освещение тут минимальное.

– Части тела довольно тяжелые, – заметил Рамоутер, ускоряя шаг, чтобы догнать Хенли. – Человеческая голова весит килограмма четыре.

– Я знаю, – ответила Хенли и достала свой мобильный телефон, потому что тот начал звонить. Она посмотрела, кто звонит, и не стала отвечать.

– Голова, туловище, руки, ноги. Получается по крайней мере шесть отдельных частей.

– Я это и без тебя знаю. Что ты хочешь сказать?

Хенли подождала, пока Рамоутер ее догонит, а потом ненавязчиво подвела его поближе к стене, словно вела ребенка.

– Я просто хочу сказать, что это довольное тяжелый груз. Особенно если тащить его на себе в три часа утра.

Рамоутер замолчал и оперся рукой о стену, пытаясь перевести дыхание.

Хенли не стала открыто выражать согласие. Она достала из кармана куртки черную резинку для волос и собрала свои густые черные кудри в хвост. Она забыла, сколько энергии расходуется, когда идешь по этому крутому берегу вдоль реки. А что еще хуже, психологически она была не готова к предстоящей работе, да еще и в компании со стажером, который сейчас с трудом тащился за ней и даже понятия не имел, что она будет выступать старшим следователем по делу впервые за последний год.

– Мрачная картина, правда? – крикнула констебль Роксана Иствуд, когда Хенли наконец добралась до места первой находки. – Доброе утро, Рамоутер. Неплохо для первого рабочего дня, а?

Хенли всегда считала, что Иствуд на самом деле выглядит и ведет себя как самый настоящий детектив. И именно так она смотрелась теперь на берегу реки с засученными рукавами куртки и блокнотом в руке. Она пришла сюда подготовленной – надела джинсы и кроссовки, которые видели и лучшие дни.

– Доброе утро, Исти. Как себя ощущаешь, выйдя наконец из кабинета? – спросила Хенли, переводя взгляд на криминалиста, который упаковывал руку в черный мешок.

– Это мне следовало бы спрашивать об этом тебя, – сказала Иствуд, обеспокоенно глядя на Хенли.

Хенли промолчала, но оценила ее сочувствие и положила руку Иствуд на плечо.

– Но, раз ты спрашиваешь, отвечу: ужасно. Кажется, я сгорела. – Иствуд провела рукой по покрасневшему лбу. – Криминалисты тут скоро закончат. Хотя работы здесь для них мало – положи в мешок да прицепи бирку.

– Где мистер Томас?

– А, наш прославленный охотник за сокровищами. Когда я видела его в последний раз, направлялся к магазину. Сказал, что ему нужно купить воды для собаки. – Иствуд покачала головой, очевидно не веря ни одному слову этого типа. – Я отправила полицейского за ним следить. Не удивлюсь, если этот Томас уже загрузил фотографии своей находки в Инстаграм^[4].

– Я хочу, чтобы его доставили в участок. Рамоутер может допросить его еще раз. – Хенли специально так сказала, чтобы Рамоутер почувствовал: она тут главная и все держит под контролем. – Если он из тех, кто увлекается мадларкингом^[5], то он должен был прийти сюда с самого раннего утра и ждать, когда начнется отлив. Где именно нашли руки?

– Вон там.

Иствуд опустила на глаза солнечные очки и показала на пенящиеся волны, поднятые проходившим неподалеку речным трамвайчиком. Начался прилив, и знак «Х», отмечавший место находки, уже смыло. Все собравшиеся на берегу чувствовали, что работать нужно быстро, пока река не отвоевала эту территорию назад.

– Еще что-нибудь он сказал?

– Только что нашел вторую руку примерно в метре от первой.

– Он их разбрасывает, как какой-то безумный Гензель – хлебные крошки, – призналась Хенли.

– Ты еще мне будешь говорить! Кстати, пока ты не успела спросить про камеры видеонаблюдения, сообщаю сразу, что их в этом районе полно…

– Но ни одна не направлена на эту часть реки.

– Вот именно.

В кармане у Хенли зазвонил мобильный. Она достала его и ответила на звонок. Разговаривала недолго.

– Это была доктор Лин Чой. Ты с ней пока не пересекался, но это один из наших лучших патологоанатомов. Она только что приехала, – объяснила Хенли Рамоутеру и вытерла пот с шеи.

– Значит, у нас есть две руки, две ноги и туловище, от которого их отрезали, – сказал Рамоутер. – А голова где?

Хороший вопрос. Хенли вспомнила, что находится между двумя точками, где обнаружили части тела. Начальная школа, два детских сада и детская площадка среди высоток и коттеджей. Не хватало еще найти голову в песочнице.