– Меня зовут Данте, – сказал тот, что за столом.

– А меня Фанте, – сказал второй.

Я промолчал. Я шел наугад. По спине к голове пробежал холодок, вышел в потолок.

– Нас прислал Тони, – сказал парень за столом.

– Я не знаю Тони. Вы, господа, адресом не ошиблись?

– Ах, да, – сказал второй парень.

– Подпаленная Бабочка сошла с дистанции, – сказал Данте.

– Сбросила жокея прямо на старте, – дополнил Фанте.

– Не может быть.

– Это правда. Хоть у пыли спроси.

– Накрылась твоя ставка, – сказал Данте.

– И Тони говорит, что ты нам должен пятьсот баксов.

– А, это… Сейчас, они у меня там.

Я направился к столу.

– Даже не думай, придурок, – хмыкнул Данте. – Твою пукалку мы уже нашли.

Я сделал шаг назад.

– Короче, – произнес Фанте, – ты догоняешь, что мы тебе не дадим спокойно наслаждаться свежим воздухом, пока ты должен Тони пять сотен?

– Мне нужно три дня.

– У тебя три минуты.

– А что это вы так? В смысле, почему вы по очереди разговариваете? Сначала Данте, потом Фанте… Никогда не ломаете ритм?

– Мы здесь, чтобы что-то другое поломать, – сказали они одновременно, – пару твоих ребер.

– О, неплохо, мне понравилось. Дуэтом заговорили!

– Умолкни, – рявкнул Данте. Он вынул сигарету и взял ее губами. – Хм… Зажигалку забыл. Иди сюда, придурок, сигарету запали.

– Придурок? Это ты сам с собой что ли?

– Да нет, ты, придурок, иди сюда. Запали сигарету, резче давай.

Я нашел зажигалку, сделал несколько шагов и остановился перед самой противной рожей, какую я когда-либо видел. Щелкнул зажигалкой, поднес ее к сигарете.

– Молодчина, – сказал Данте. – Теперь возьми эту сигарету себе в рот горячим концом и держи, пока я не скажу.

– Э‐э…

– Или ты так сделаешь, или обзаведешься дырой, достаточно крупной, чтобы в ней танцевали гномики из Диснейленда.

– Одну минутку…

– У тебя пятнадцать секунд, – сказал Данте, вынул карманные часы и пустил секундомер. – Время пошло. Четырнадцать, тринадцать, двенадцать, одиннадцать…

– Ты серьезно что ли?

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три…

Раздался щелчок предохранителя.

Я выхватил сигарету изо рта у Данте и сунул себе в рот горящим концом. Я старался собрать побольше слюны и убрать язык, но не получилось, ох, как больно, как больно!!! Больно и противно. Я начал давиться и выплюнул эту дрянь.

– Безобразник! – сказал Данте. – Ты должен был держать, пока я не скажу. Придется начать сначала.

– Иди в жопу! Лучше убей.

– Как скажешь, – ответил Данте.

В этот момент открылась дверь и вошла Леди Смерть. Нарядная как никогда. Я даже забыл почти про чертову сигарету и ожог во рту.

– Ух ты, – удивился Данте, – вот это куколка! Ты ее знаешь, Билейн?

– Виделись.

Она подошла к креслу и села нога на ногу. Юбка высоко задралась. Какие ноги, мы все как один просто офигели. Даже я, хотя я их уже видел.

– Кто эти клоуны? – спросила она.

– Это посланцы человека по имени Тони.

– Скажи, чтобы проваливали. Твой клиент я.

– Так, ребята, видите, вам пора.

– Да ты что? – сказал Данте.

– Да ты что? – сказал Фанте.

И оба рассмеялись. Но затем одновременно перестали.

– Этот парень такой смешной, – заключил Фанте.

– Ага! – отозвался Данте.

– Сейчас я с ними разберусь, – произнесла Леди Смерть.

И она стала пристально разглядывать Данте. Тот сразу начал как-то съезжать вперед со своего кресла. Он на глазах побледнел.

– Боже мой, – сказал он, – что-то мне нехорошо.

Он побелел, потом пожелтел.

– Мне плохо… Мне очень плохо!

– Может, это от рыбных палочек? – предположил Фанте.

– Палочек-фигалочек… Я сваливаю, мне к врачу надо или я не знаю что…

Тут Леди Смерть перевела взгляд на Фанте. Тот заговорил так:

– Что-то голова кружится… Что это такое? Какие-то вспышки… Хвосты комет… Где я?

Он направился к двери, Данте за ним. Ребята открыли дверь и медленно поковыляли к лифту. Я вышел и посмотрел, как они зашли в лифт. Увидел их в последнюю секунду, уже когда двери закрывались. Выглядели они ужасно, просто ужасно.

Я вернулся в кабинет.

– Спасибо. Очень выручили.

Я огляделся, ее не было. Посмотрел под столом. Никого. Посмотрел в ванной. Никого. Открыл окно и глянул вниз, на улицу. Тоже никого. В смысле, народу там слонялось много, но ее не было. Могла бы хоть попрощаться. И все-таки, хорошо, что пришла.

Я опять сел за стол. Снял трубку, набрал номер Тони.

– Да? – ответил он. – Это…

– Тони, это господин Медленная Смерть.

– Что? Ты еще можешь говорить?

– Говорю вполне на уровне, Тони. Давно не чувствовал себя так хорошо.

– Не понял…

– Тут твои ребята заходили…

– Так?..

– В этот раз легко отделались. Если придут снова, получат по полной.

Тони молчал, дыша в трубку. Дышал он с большим недоумением. Потом раздались гудки.

Я достал из нижнего левого ящика бутылку шотландского виски, отвинтил пробку и хорошенько приложился.

Наехал на Ника Билейна – жди беды. Вот так, очень просто.

Я завинтил пробку, положил бутылку на место и подумал, что делать дальше. У хорошего детектива всегда есть чем заняться. Видели такое в фильмах, наверно.

9

Раздался стук в дверь. Точнее, пять быстрых ударов. Стучали громко, настойчиво.

Я разбираюсь в стуках и обычно понимаю, что предвещает та или иная манера. Если прогноз плохой, я просто не отзываюсь.

В этот раз было фифти-фифти.

– Войдите.

Дверь распахнулась. Вошел мужчина, на вид за пятьдесят. Ни богатый, ни бедный, ни спокойный, ни нервный, с огромными ногами и бородавкой на лбу слева. Глаза карие, носит галстук. Две машины, две квартиры, детей нет. Ходит в бассейн и спа, играет на бирже, довольно туп.

Итак, он стоял в дверях, слегка потея и уставившись на меня.

– Садитесь, – пригласил я.

– Меня зовут Джек Басс, и…

– Я знаю.

– Что вы знаете?

– Вы подозреваете, что ваша жена занимается сексом с кем-то еще и может быть он даже не один.

– Верно.

– Ей нет тридцати.

– Да. Мне нужно, чтобы вы доказали, что она это делает. Тогда я подам на развод.

– А зачем эта суета? Просто подайте на развод и все.

– Но я хочу доказать, что она… она…

– Не стоит. Она так и так получит свои отступные. Сейчас новые времена.

– Не понял.

– Это называется развод без взаимных претензий. Кто что делал – не важно.

– Как так?

– Ну, так меньше всяких проволочек, суды немного разгружаются.

– Но это разве справедливо?

– Считается, что да.

Басс продолжал сидеть, тяжело дышал и смотрел на меня.

Мне было необходимо продолжать дело Селина, найти Красного Воробья, а тут этот дряблый боров нарисовался, потому что его жена с кем-то там кувыркается.

Он заговорил:

– Мне просто надо выяснить. Хотя бы для себя.

– Это будет дорого стоить.

– Сколько?

– Шесть долларов в час.

– Не так уж дорого.

– Для меня нормально. У вас есть фотография жены?

Он полез в бумажник, нашел карточку и передал ее мне.

Я посмотрел.

– Ничего себе. Она правда так выглядит?

– Да.

– Я только глянул, а у меня уже стоит. Крутая.

– Ага, а то я не знал.

– Пардон. Но мне эта фотография понадобится. Верну, когда закончим дело.

И убрал ее в свой бумажник.

– Она живет с вами?

– Да.

– Вы ходите на работу?

– Да.

– И в это время она иногда…

– Да.

– А почему вы решили, что она…

– Кое-что слышал, ну и потом звонки, голоса у меня в голове, она стала иначе себя вести и прочее.

Я подвинул к нему блокнот.

– Запишите ваш адрес. Домашний и рабочий, еще телефон, тоже домашний и рабочий. Начнем с этого. Возьму ее за задницу. Мы все докажем.

– Что?

– Я беру это дело, господин Басс. Сообщу, когда будет пора срывать плоды.

– Какие плоды? Вы точно в своем уме?

– В извращениях не замечен. А вы?

– Да в общем тоже.

– Тогда не беспокойтесь. Я работаю на вас. И возьму ее за задницу.

Басс медленно поднялся. Направился к двери, но оглянулся.

– Вас рекомендовал Бартон.

– Ну вот, опять. Всего хорошего, господин Басс.

Дверь закрылась, он ушел. Эх, хорош старина Бартон.

Я достал из бумажника фотографию и просто сидел и смотрел.

Ах ты, сучка, думал я. Сучка.

Я встал и запер дверь, снял с телефона трубку. Сидел за столом, разглядывая фотоснимок.

Вот сучка, думал я. Я тебя схвачу за задницу! И припру к стенке! Пощады не жди! Поймаю с поличным! Прямо вот в этот момент! Шлюха, сучка, шлюха!

Я стал тяжело дышать и расстегнул ширинку. И тут началось землетрясение. Я выронил фотографию и забился под стол. Хорошо тряхнуло, баллов на шесть. Продолжалось пару минут, наверно. Потом стихло. Я вылез из-под стола с расстегнутой ширинкой. Нашел фотографию, убрал в бумажник и застегнулся. Секс – это ловушка, капкан. Это для животных. Для меня это слишком примитивно. Я положил телефонную трубку на место, открыл дверь, вышел, запер дверь и направился к лифту. Пора за дела. Я лучший сыщик во всем Лос-Анджелесе и Голливуде тоже. Ткнул кнопку и стал ждать, когда притащится чертов лифт.

10

Остаток дня и ночь опустим, ничего не было, рассказывать не о чем.

11

Следующим утром в восемь часов я сижу в своем «жуке», через улицу от дома Джека Басса. С похмелья башка трещит, я читаю «Лос-Анджелес Таймс». Между прочим, я заранее кое-что узнал. Жену Басса зовут Синди. Синди Басс, девичья фамилия Мэйбелл. В газетных вырезках я прочитал, что она однажды победила в одном малоизвестном конкурсе красоты, а именно – «Мисс Большой Пикник 1990 года». Она модель, актриса эпизодических ролей, любит кататься на лыжах, играть в баскетбол и водное поло, занимается на фортепиано. Любимый цвет красный. Любимый фрукт банан. Любит вздремнуть днем. Любит детей. Любит джаз. Читает Канта. Вот так. Хотела бы начать карьеру в области права. Встретила Джека Басса за игрой в рулетку в Лас-Вегасе. Через два дня и две ночи они расписались.

Около половины девятого Джек Басс сел в свой «Мерседес» и отправился на работу, он занимал административную должность в корпорации «Ацтек петролеум». Теперь мы с Синди один на один. Ну, сейчас я ее с треском разоблачу! Она сдастся на милость победителя. Я достал фотографию, чтобы еще раз на всякий случай проверить. Начал потеть. Опустил солнцезащитный козырек. Вот же шлюха, устроила головную боль Джеку Бассу, а!..

Убрал фотографию обратно в бумажник. Как-то не по себе стало. В чем дело? Я неравнодушен к ней? Внутри у нее кишки, как у всех. В ноздрях волоски, в ушах сера. Чего особенного-то? Почему ветровое стекло передо мной качается как море? Это все похмелье, не иначе. Вчера пил водку, потом догнал пивом. Вот и расплата. А что хорошо в пьянстве – так это то, что никогда не бывает запора. Иногда я вспоминал о печени, но моя печень никогда не возмущалась, никогда я от нее не слышал: «Остановись, ты меня убиваешь, вот и я тебя убью!» Если бы печень говорила, никому не понадобилось бы общество анонимных алкоголиков.

Итак, я сидел в машине и ждал. Когда же выйдет Синди…

Было душноватое летнее утро.