– Восемь моих старших братьев, все из того же теста, что и отец, мертвы, и теперь он пытается выбраться из затруднительного положения – не назвать меня наследником, не нарушив при этом закон. Я бы пожелал ему удачи в этом начинании, если бы не тот факт, что их с Серином ухищрения, скорее всего, сведут меня в могилу вслед за братьями и сёстрами.

Арен откинулся на спинку скамьи, кандалы звякнули.

– Нет желания править страной?

– Это неблагодарное бремя.

– Это верно. Но, надев корону, вы сможете изменить обстановку. – Арен попытался махнуть рукой в сторону трупов на стенах сада.

Смех, вырвавшийся у принца, звучал пугающе знакомо, у Арена встали дыбом волоски на руках, словно его коснулся призрак.

– Править – это бремя, в особенности для короля, который начинает правление с желания перемен, ибо он проживёт жизнь, идя вброд против течения. Но вы и сами это понимаете, не так ли, Ваше Величество?

Принц уже второй раз использовал титул Арена, хотя Сайлас явно это запретил.

– Вы, кажется, философ. Или это тоже было частью обмана?

Керис криво улыбнулся и покачал головой.

– Думаю, Серин особенно обрадовался возможности использовать мои мечты таким извращённым образом. Это один из немногих случаев, когда ему удалось обвести меня вокруг пальца. Я не скоро забуду своё потрясение в тот момент, когда меня связали и затолкали в угол, в то время как моё сопровождение вторглось в Итикану. Тем не менее я мог бы простить эту подлость, если бы отец позволил мне всё же отбыть в Эренделл на обучение, но, как вы можете видеть – он широко раскинул руки, – я всё ещё здесь.

– Мои соболезнования.

Распознав сарказм, Керис склонил голову, но всё же высказал:

– Представьте себе мир, где люди уделяют столько же времени философским беседам, сколько сейчас – обучаясь размахивать мечом.

– Я не могу, – солгал Арен. – Всё, что я знаю, – это война. И этого также оказалось недостаточно, учитывая, что в этой войне я – проигравшая сторона.

– Проигрывающая, возможно, – вполголоса поправил Керис, – но пока не проигравшая. Пока. Пока держится Эранал и пока вы живы. Зачем бы ещё отцу настаивать на этом спектакле?

– Я, как мне сказали, приманка для его блудной дочери.

– Вашей жены.

Арен не ответил.

– Лара… – Керис потёр подбородок. – Вы знали, что она моя сестра?

– Если вы предполагали, что для меня это станет великим откровением, вынужден вас разочаровать.

Принц мягко усмехнулся, но от глаз Арена не укрылось, как он быстро и внимательно окинул взглядом сад. Первая трещина в его маске равнодушного забавляющегося вельможи.

– Не просто единокровная. Мать у нас тоже одна.

Помимо воли Арен выпрямился, в голове всплыло воспоминание о жестокой игре в правду, в которую они играли с Ларой. Она сказала, что её худшее воспоминание – как её разлучили с матерью и доставили в лагерь, где она выросла. И её страх – что сейчас она не смогла бы узнать свою мать. Логика подсказывала, что это была вымышленная история, чтобы манипулировать им, пробудить в нём симпатию, но интуиция говорила об обратном.

– Что с того?

Керис несколько секунд смотрел вдаль, затем облизнул губы и перевёл взгляд на Арена.

– Когда солдаты отца забрали мою сестру, мне было девять: достаточно мало, чтобы пока ещё жить при гареме, и в то же время достаточно много, чтобы хорошо запомнить этот момент. Я помню, как мать боролась с ними. Помню, как она пыталась сбежать из дворца, чтобы последовать за моей сестрой, потому что в глубине души знала, что отец намерен использовать девочку для какой-то низкой цели. Помню, как, когда мать поймали и притащили обратно, отец собственными руками задушил её у всего гарема на глазах. В наказание. И как предупреждение.

Мать Лары была мертва.

Грудь Арена пронзила резкая боль. Эта правда сильно ранит Лару, особенно учитывая, что мать погибла, пытаясь её защитить.

Он резко отмахнулся от этой мысли. Что ему за дело до её горя? Она лгала ему. Предала его. Уничтожила всё, что было для него ценно. Она – его враг. Как и человек, что сидит перед ним сейчас.

Но если Керис сказал правду, такой враг мог превратиться в союзника. У принца были причины ненавидеть своего отца и бояться его, следовательно, он, как и Арен, был заинтересован в смерти короля Маридрины.

– Что за игру вы затеяли, Керис?

– Долгую. А вы всего лишь одна из фигур на доске, хоть и довольно значимая. – Принц смотрел на него не отрываясь. – Я чувствую, что вы подумываете о том, чтобы выйти из игры. Я прошу вас изменить решение.

– Пока я жив, меня будут пытаться спасти. И погибать из-за этих попыток. Я не могу этого допустить.

Взгляд Кериса устремился куда-то вдаль над плечом Арена, и, что бы он там ни увидел, в его глазах мелькнула острая ненависть.

– Продолжайте игру, Арен. Ваша жизнь не так бесполезна, как вы думаете.

Но Арен не успел ответить, как раздражающе знакомый голос заговорил:

– Сомнительный выбор компании, Ваше Высочество.

Керис дёрнул плечом.

– Всегда становлюсь жертвой собственного любопытства, Серин. Ты сам знаешь.

– Любопытства.

– Именно. Арен – живая легенда. Бывший правитель туманных островов Итиканы, легендарный боец и муж одной из моих таинственных сестёр-воительниц. Как я мог устоять перед желанием узнать из первых уст подробности его приключений? К сожалению, он не склонен к откровенности.

– Вы должны были вернуться в Нерастис, – отозвался Серин. Этот город оказался в трудном положении, он находился совсем рядом с оспариваемой границей между Маридриной и Валькоттой. – Вам нужно учиться у генералов вашего отца.

– Генералы моего отца крайне скучны.

– Скучны они или нет, это необходимая часть вашего обучения.

Керис ответил поразительно реалистичным сорочьим стрёкотом.

– Неудивительно, что жёны из гарема так тебя окрестили, Серин. Твой голос действительно действует на нервы. – Он поднялся. – Рад был познакомиться, Арен. Но прошу меня извинить, от этого запаха меня немного мутит.

С этими словами принц Керис удалился прочь во двор, оставляя Арена наедине с Сорокой.

– Его Величество желает вашего присутствия за ужином сегодня вечером.

– Нет.

Последнее, чего хотелось бы Арену – вести светские беседы с Сайласом и его жёнами.

Серин вздохнул.

– Как вам угодно. Я оставлю вас в обществе соотечественников. Вот, похоже, ещё один подоспел присоединиться к вашей компании.

Он щёлкнул пальцами, и спустя мгновение стражники приволокли неподвижное тело, завёрнутое в окровавленную ткань.

– К сожалению, этот человек покончил с собой, когда понял, что его поймали. – Серин с притворным сожалением покачал головой. – Такая преданность.

И двинулся в том же направлении, куда ушёл Керис.

Арен наблюдал, как солдаты поднимали труп вверх по стене и закрепляли на одном из карнизов. Горрик. Его друг детства, один из немногих оставшихся солдат его личной стражи.

Плечи Арена сгорбились, он стиснул зубы, чтобы подавить скорбное рыдание, рвущееся из груди, и волну тошноты в желудке. Почему? Почему они продолжали приходить за ним? Почему не могли оставить его? Он не заслужил их верности. Не заслуживал их жертв.

Он должен был это остановить.

Глаза жгло. Арен яростно заморгал, глядя на гладкий камень столешницы, собираясь с духом. И вдруг зацепился за ускользнувшую от него ранее деталь.

Керис забыл свою книгу о птицах.

Сорока.

Кандалы загремели, Арен дотянулся до книги и медленно пролистал страницы, пока не дошёл до главы о Врановых. Он просмотрел текст до рисунка птицы, обычной для восточного побережья Маридрины, затем прочёл её описание и остановился, дойдя до пищевых предпочтений. Малоблагородная сорока убивает и поедает птенцов певчих птиц…

Арен закрыл книгу и оттолкнул от себя. Керис сказал, Серина окрестили Сорокой жёны из гарема. Но не из-за раздражающего голоса мастера над шпионами, понял Арен. Жёны знали, что это Серин по приказу короля забрал Лару и её сестёр. И они, как он подозревал, не простили Сороку за его преступления.

Его мёртвые соотечественники следили за ним. Они пошли на смерть, пытаясь добиться его свободы, и до этого момента Арен искренне намеревался покончить с собой, лишь бы не допустить гибели других. Но если бы жёны Сайласа захотели помочь ему, возможно, у него бы вышло передать весточку своим людям, чтобы они прекратили попытки спасения. И, возможно, с этой передышкой Арен мог бы, как сказал Керис, сыграть в игру.

Проблема была в том, что Арену запретили общаться с королевскими жёнами. И любая его попытка привлечёт более пристальное внимание к какой-либо отдельной женщине. Если только не…

Арен повернулся к одному из стражей, стоявших у входа, и гаркнул:

– Эй ты! Иди сюда.

Мужчина с кислым лицом подошёл к нему.

– Что нужно?

– Я передумал, – объявил Арен. – Передай своему королю, что я буду рад присоединиться к нему за ужином сегодня вечером.

12
Лара

– Ты уверена, что нам сюда? – спросила Сарина, натягивая поводья мула, чтобы остановить телегу.

– Сюда мне сказал прийти Джор. – Из всех подробностей старый солдат сообщил только одну конкретную деталь, он всё ещё не доверял Ларе достаточно, чтобы рисковать рассекретить итиканских шпионов на маридринской земле. – Он назвал мне кодовое слово, его нужно передать трактирщику, который знает, как связаться с ними.

– Тогда, полагаю, нам стоит зайти и заказать что-нибудь выпить.

Несмотря на объёмный живот, Сарина скользнула с телеги легко и проворно – это её умение потрясало Лару до сих пор, хотя они с сестрой пробыли вместе в дороге больше недели. Бо́льшую часть этого времени их сопровождал Энзель, частично для того, чтобы предотвратить возможные нападения по пути, но в основном чтобы уменьшить число вопросов к двум маридринским женщинам, путешествующим без охраны. Сегодня утром он отправился обратно, Сарина так плакала, что веки у неё до сих пор остались слегка припухшими. Их слова прощания звучали так, словно они разлучались навсегда, и в какой-то момент Ларе даже пришло в голову связать Сарину и отправить назад домой.

Привязав мула у коновязи, Лара отправилась в общую залу таверны. Её обдало запахом специй и пролитого пива, глаза постепенно привыкали к тусклому свету. Это было простецкое заведение, подходящее какой-нибудь маленькой рыбацкой деревне; пол покрывал слой опилок, а обшарпанная мебель явно выдержала не одну драку. За столом в углу сидели два старика, больше увлечённые своими мисками супа, нежели беседой друг с другом. Помимо них в зале была только трактирщица: она стояла за стойкой, полируя стакан.

Лара тяжело вздохнула.

– Да, мы в нужном месте.

Взгляд Марисоль остановился на вошедшей паре, тряпка и стакан у неё в руках замерли. В их первую встречу с Ларой она носила дорогие вышитые наряды, теперь же на ней было серое домотканое платье, а её золотые волосы, заплетённые в простую косу, спадали по спине.

Она поставила стакан; Лара подошла, Сарина – за ней по пятам.

– Привет, Марисоль. – Лара уселась на один из стульев и оперлась на стойку локтями. – Далековато ты от «Певчей пташки».

– Ваш визит нарушил моё прикрытие. Мне показалось разумным на время залечь на дно.

– Мудро.

Марисоль зло смотрела на неё в упор. От Лары не ускользнул ни её взгляд, ни заметно напряжённая челюсть, ни дрожащие от тщетно подавляемой ярости руки. Поэтому её не удивило, когда девушка вскинула руку и звонко залепила ей пощёчину.

– Лучше бы тебя прикончили. Лучше бы я прикончила тебя сама.

Сарина уже вознамерилась пойти разбираться за барную стойку, но Лара, потирая горящую щёку, отрицательно покачала головой.

– К счастью для меня, люди у власти решили, что я полезнее им живой, чем мёртвой.

– Ты омерзительная дрянь, – прошипела Марисоль. – Предательница. Ума не приложу, как они могут доверять тебе.

– Они мне не доверяют. – Видя, что девушка готовится ударить снова, Лара добавила: – Своё ты получила. Попробуй ещё раз – я сломаю тебе руку.