Уже в десять лет у нее оформилась грудь, и пришлось покупать лифчики в «Уолмарте». Стесняясь этого – и того, что творилось у нее дома, – она вплоть до старших классов школы ходила, понуро опустив голову, – а потом нашла способ придать себе устрашающий вид: чересчур свободная одежда, черная подводка для глаз и падающие на глаза волосы. Плюс высокие грубые ботинки со шнуровкой, которые носила не снимая, пока подметки не начинали отваливаться.

Винс бросил на нее взгляд из-под полуопущенных век, и она подумала, не собирается ли он отпустить какую-нибудь шутку.

– Мне нравятся люди со странностями, – сообщил он и снова принялся что-то чинить в машине.

Если бы он только знал!

Несколько мгновений спустя на стоянку въехал блестящий фиолетовый «Мини Купер» Одетты, из которого вышла она сама. На ней был просторный черный кафтан с развевающимися полами. Выцветшие татуировки на морщинистой коже лица и многочисленный серебряный пирсинг в губах, щеках и ушах красноречиво свидетельствовали о том, что она была крутой дрянной девчонкой, еще когда Чарли с Винсом подгузники пачкали.

Одетта приблизилась, приветственно махнув рукой в перчатке, к кончикам пальцев которой были прикреплены металлические когти.

– Ух, какой долговязый! – воскликнула она, осматривая Винсента с головы до ног и старательно не глядя на асфальт, на котором отсутствовала его тень.

Вытерев ладонь о штаны, он протянул ее Одетте.

– Винс, – представился он. – А вы, должно быть, Одетта. Я о вас наслышан.

Чарли стало интересно, что видела ее начальница, когда смотрела на Винса снизу вверх. Из-за ковыряния в машине у него под ногти забилась грязь. Густые темно-золотистые волосы закрывали лицо, а серые глаза в неверном свете казались пустыми. Привлекательный, широкоплечий, с твердым волевым подбородком. Находясь рядом с таким красавчиком, Чарли частенько раздражалась, что люди, посмотрев сначала на него, а затем на нее, делали нелестные для нее выводы. Мгновение спустя Одетта подала ему руку, как королева, одаривающая рыцаря своей милостью.

– Надеюсь, обо мне говорили только плохое, – произнесла она.

– Ужасные ужасы, – согласился Винс, криво усмехнувшись в ответ.

Одетта подмигнула Чарли.

– В тихом омуте черти водятся, – заметила она и скрылась в баре.

Винс почти закончил с починкой, когда позади «Экстаза» припарковался «Лексус» – как можно дальше от них. Из машины вышел седовласый мужчина в зеркальных солнцезащитных очках. На нем был спортивный пиджак и безукоризненные мокасины.

– Парень заблудился, что ли? – удивился Винс.

– Наверное, это клиент, – ответила Чарли. У Одетты все еще осталось несколько.

– Ну-ну, – сказал Винс.

Чтобы попасть к главному входу, мужчина должен был пройти мимо них, но он не спешил этого делать, нервно поглядывая в их сторону.

– Некоторые путаются с ней добрых четыре десятка лет, – шепотом сообщила Чарли. Что было на десять с лишним лет дольше, чем она прожила на свете.

– Богатый, – заметил Винс.

– Без сомнения, – согласилась Чарли. – Знаешь, это даже забавно. Я их себе совсем другими представляла. Вот и этот выглядит, как обычный бизнесмен, из тех, кто проводит зиму в особняке во Флориде, хвастается своими внуками и голосует за республиканцев. А также держит в штате кукловода для корпоративного шпионажа, но не отваживается встречаться с ним взглядом.

Винс, прищурившись, посмотрел на мужчину.

– На нем часы «Вашерон Константин». Думаю, зиму он пережидает на вилле на юге Франции, потому что может себе это позволить.

Чарли нахмурилась.

– Надеюсь, Одетта отхлещет его кнутом с особым рвением.

Винс снова вернулся к двигателю, а Чарли принялась наблюдать за жужжащими на стоянке мухами. День медленно клонился к вечеру. Вдруг Чарли осенило: как странно, что Винс знает о таких дорогущих часах, – сама она о них даже не слышала. Может быть, его дедушка – водитель лимузина рассказывал о богатых людях. Или, возможно, Винс забирал себе вещи, которые люди оставляли в гостиничных номерах. Мысль о том, что у него могут быть секреты, беспокоила Чарли, хотя и у нее самой их было предостаточно. Но в этом Винс не должен был быть на нее похож.

– Расскажи мне о других клиентах Одетты, – попросил он. – Пока я работаю.

Винс, этот молчаливый шестифутовый великан, любил слушать сплетни, даже о тех людях, которых не знал. По виду ни за что не скажешь! А он еще и комментарии отпускал, как будто эти истории имели значение. И запоминал подробности. Иногда Чарли хотелось, чтобы он этого не делал. Тревожилась, что он раскусит ее болтовню и выяснит настоящую причину, по которой она вышла из игры.

Ремеслом своим Чарли занималась много лет. Грабила библиотеки, музеи, антикварные книжные ярмарки. Лгала, изворачивалась и обманывала, обшаривала карманы и вскрывала замки, а однажды даже поймала мрака в ониксовую шкатулку. Хоть она и не обладала магией, зато, подобно пчеле, перекрестно опыляла мир магии.

У сумеречников не было заклинаний как таковых, но они любили делать записи о техниках и экспериментах, на протяжении веков проводимых другими темноделами. Изначально была выдвинута инициатива оцифровать эти сведения и распространять их через крупную бесплатную онлайн-библиотеку, но туда начали загружать пиратские версии.

Библиотека была официально упразднена после того, как в ней появилась копия «Cosmometria Gnomonica», в которой подробно описывался способ получения сумеречниками силы в обход предыдущих ограничений. Для этого нужно было напитать свою тень открытым потоком жизненной энергии. Тридцать сумеречников погибли, прежде чем стало ясно, что из PDF-версии была удалена важнейшая последняя часть, в которой объяснялось, как рассчитать оптимальную дозу энергии и как своевременно перекрыть подачу.

С тех пор сумеречники ревностно оберегали имеющиеся у них сведения и с подозрением относились ко всему, подлинность чего не могли определить. А это, в свою очередь, привело к необходимости нанимать для получения оригиналов людей вроде Чарли.

Взаимодействовать с теми, кому по силам отделить от человека его тень, было очень опасно. Однажды, поймав Чарли на месте преступления, сумеречник изменил ее тень, отчего ее обуял такой ужас, что она почти неделю пряталась в шкафу.

Другим недостатком афер являлась необходимость притворяться кем-то еще. Когда у Чарли случались перерывы между заданиями, она терялась, не совсем понимая, кто такая она сама. Она набивала себе новые татуировки, как будто это могло добавить стабильности. Напивалась. Встречалась с парнями, которые раз за разом разбивали ей сердце. Транжирила часть денег, припрятывала остальное, и так по кругу.

Переломным для Чарли моментом стала кража одного фолианта по поручению Наместницы, главы местной банды альтерационистов, которые называли себя Творцами. Это были мемуары девятнадцатого века, которые Чарли с большим трудом стащила у кукловода из Олбани, а он, в свою очередь, украл их у какого-то парня в Атланте. Чарли потребовался месяц, чтобы добраться до книги и заполучить ее, а ее тогдашний приятель, трусливый говнюк по имени Марк, попытался перепродать добычу у нее из-под носа. Он заключил параллельную сделку с другой бандой на гораздо меньшую сумму, чем на самом деле стоила книга. Как и Поузи, он хотел оживить свою тень и вбил себе в голову, что сумеречники ему в этом помогут.

Чарли могла бы просто объявить Марку, что раскрыла его подлый план, и выгнать пинком под зад, но решила действовать более жестко. Она осторожно вырезала из обложки книжный блок, заменив его разлинованным тетрадным от «Таргета». Когда Марк попытался провести сделку, подлог обнаружился, и за подобное оскорбление ему отрезали тень и отсекли все пальцы на правой руке.

А он был музыкантом.

Чарли пыталась убедить себя, что он это заслужил, что в случившемся нет ее вины, но все же впала в депрессию и возненавидела себя.

Она тогда работала в баре «Десятка», а после смены, будучи слишком измученной и не в силах шевелиться, валялась в постели до тех пор, пока снова не наступало время идти на работу. В конце концов место она потеряла и стала проедать свои сбережения.

Пару месяцев спустя Марк с братом расстреляли ее машину, когда она остановилась на светофоре. В нее попала только одна пуля, но и этого было достаточно. Еще две угодили в сидящего на пассажирском сиденье парня, случайного знакомого, с которым она разок перепихнулась. Он умер мгновенно. Чарли не давала покоя мысль о том, что на его месте могла бы быть Поузи.

Марк с братом отправились прямиком в тюрьму, где гниют и по сей день. И все потому, что Чарли вздумалось повыпендриваться. Отомстить. Опять Чарли Холл проявила себя во всей красе совсем не там, где следовало! Что бы она ни пыталась создать, все тут же разваливалось прямо в руках. Ну а уж в том, чтобы испортить что-то, ей и вовсе не было равных.

Поправляясь после пулевого ранения, Чарли то и дело твердила себе, что с магическими кражами пора завязывать. Хватит с нее сумеречников, мошенничества и работы на пределе возможностей. Хватит подвергать опасности людей, которых любит. Она потеряла былую сноровку.

Вскоре после того как сняли повязки, она замутила с Винсом. Когда в баре он сел за стойку рядом с ней, ее первым побуждением было отодвинуться как можно дальше. У него была твердая челюсть, крупные руки и сердито сдвинутые брови, и над выпивкой он нависал столь угрожающе, будто хотел все разлить. А у Чарли выдался очередной плохой день хренового месяца дерьмового года, и ей совсем не хотелось, чтобы ей докучали.

Винс, однако, привлек внимание бармена, который в очередной раз не заметил подающую ему знак Чарли и своим телом отгородил ее от напирающей под вечер толпы желающих промочить горло. А еще он завязал ни к чему не обязывающий разговор.

Чарли понравился его глубокий голос и странные глаза, такие бледно-серые, что, казалось, были напрочь лишены цвета. Оценила она и то, что он к ней не приставал. И выглядел неплохо. Строго говоря, он был намного сексуальнее парней, к которым ее обычно тянуло: смазливых, меланхоличных, тощих болтунов со скорбными рожами. Судя по виду, Винс с легкостью бы их напополам разорвал.

Тогда-то Чарли и решила, что, возможно, ей нужно сменить типаж. И хотя бы на одну ночь отдать предпочтение парню, способному подавить ее худшие порывы. Вроде того, как никотиновый пластырь притупляет тягу к сигаретам.

Когда они вышли из бара, он нежно провел пальцами по набитой у нее на ключице татуировке из роз и жуков-скарабеев. Она обвила руками его шею и поцеловала, а он прижал ее к грубой кирпичной стене со всем пылом, какого только можно было пожелать, и вдруг его рост и сила рук стали реальным и ранее неизвестным преимуществом.

Чарли привезла его к себе домой, и утром он никуда не слинял. Он сварил кофе и принес его ей в постель – ну, то есть на матрас – вместе с тостом, который лишь слегка подгорел по краям. Возможно, она прямо тогда в него и влюбилась, хотя никогда бы себе в этом не призналась. А Винс спросил, не знает ли она, у кого тут можно снять комнату.

Однако Чарли никогда не позволяла себе забывать, что с ней Винс жил как будто в изгнании. Он хранил фотографию, на которой был запечатлен с другой девушкой, но никогда не рассказывал о ней Чарли. В ту первую ночь она залезла к нему в бумажник, где нашла десять долларов, водительские права, выданные в Миннесоте, и тот самый снимок, затертый от частого прикосновения его пальцев.

Время от времени Чарли проверяла фотографию, и та всегда была при Винсе.

5
Наизнанку

Очень медленно и с большой осторожностью им все же удалось доехать на «Королле» домой. Однако она то и дело издавала тревожные лязгающие звуки, так что Винс счел необходимым заменить деталь, которую в это время суток уже не достать. Он предложил подбросить Чарли в «Экстаз» к началу ее смены, предупредив, что едва ли успеет вернуться с очередной уборки вовремя, чтобы ее забрать.