– Папин финдиректор и партнер по бизнесу. Его друг, ну и наш тоже.

– Если я правильно понял, что-то случилось? Ты сказала: теперь.

– Давай не будем об этом.

– Вот и в тот день лошади проезжали, – вздохнул Вася. – Я на них и отвлекся. Красивые, заразы.

– И как прицел в кустах блеснул, ты не видел, – в упор посмотрел на него Снегин.

– Да не блестело там ничего! Он, гад, хорошо замаскировался.

Снегин встал, потом опять сел. Посмотрел на противоположный берег. Что-то Евгения насторожило. Он прикрыл глаза: по зеленому сукну прокатился черный бильярдный шар и замер у лузы.

Что Петровский делал в беседке? На лошадок смотрел?

– В этом году их стало больше, – сказала вдруг Алла. – В санатории беженцев разместили.

– Что ты сказала?! – резко повернулся к ней Снегин.

– Беженцы, а что? – удивилась Алла. – Неподалеку от конефермы находится санаторий. Сейчас повсюду селят тех, кто уехал из-под обстрела. Донецк, Мариуполь, Херсон… А на конеферме работники нужны. Теперь с этим нет проблем, вот они и расширяются. Лошади – это модно. Экотуризм, – усмехнулась она.

«Значит, худшая из версий может подтвердиться, – напрягся Снегин. – Убийца затесался среди беженцев, многие из них со справками и даже с потерянными документами. Киллер ловко это обыграл и устроился работать на конеферму. Выгуливал лошадок, наблюдая за усадьбой на противоположном берегу. Искал подходы к Петровскому и в итоге срисовал его на пристани. Оставалось дождаться подходящего момента. Судя по тому, что все получилось, операция была разработана детально. Ни в каком болоте снайпер оружие не топил и десять километров по лесу не топал. Все было по-другому».

Евгений разволновался.

– Еще вопросы будут? – лениво спросил разомлевший от жары Вася, который был в черном костюме.

– Если только один: со слухом у тебя порядок?

– Ну что вы все ко мне привязались?! Я уже и сам не помню, что именно услышал!

– Может, не пупс, а упс? – предположил Снегин.

– Папа не мог так сказать, – заупрямилась Алла. – Тем более перед смертью.

– Но он улыбался. Вдруг это был просто бред умирающего?

На противоположном берегу раздался смех. Женщины разделись и теперь купались вместе с лошадьми, белой и вороной. Снегин почувствовал, что щеки и шея горят, теперь уже точно от солнца. Пристань раскалилась, а от воды шла живительная прохлада.

– Давай уже и в самом деле искупаемся, – и Алла стала стягивать футболку. – Жарко.

– Я могу идти? – по-военному спросил Вася.

Обилие женщин в купальниках – двое на том берегу, одна на этом – его смутило. Тем более хозяйская дочка. На этих вообще смотреть противопоказано. Полину Петровскую несчастный Вася боялся как огня. Хорошо, что она никогда не купалась в реке, брезговала.

– Что с тебя взять? Иди, – вздохнул Снегин.

Петровский явно пренебрег охраной. Вариант со снайпером никогда, видать, не рассматривался. Усадьба охранялась тщательно, к ней было не подступиться. Единственное – с воды.

Сколько же бизнесмена пасли? Надо ведь было еще найти контакт с одним из членов его семьи. Завербовать или использовать втемную.

Он задумался и не заметил, как Алла разделась. Когда Снегин обернулся, она солдатиком прыгнула в воду.

Стягивая брюки, он подумал: «А вдруг коряги? Или банки консервные на дне? Хотя вряд ли. Как-никак олигархи».

И тоже прыгнул. Вынырнувшая из воды Алла посмотрела на него одобрительно:

– Думала, сдрейфишь.

– Что я, лягушек не видел?

Потом они лежали в соседних шезлонгах, и Снегин старался не смотреть на то, что обтягивал мокрый купальник. Грудь у Аллы и в самом деле оказалась не пацанская. Младшая дочь Петровских была похожа на мать, а у Анастасии Сергеевны, как невольно заметил Снегин, были хорошие формы.

– Что будем делать дальше? – спросила Алла. – Расследование зашло в тупик, да?

– Нет. Всех, кто с вами контактировал, будут проверять.

– Мы под колпаком?

– Снайпер – это не хулиган с рогаткой. Его обязательно надо найти.

– Я могу помочь?

– У тебя есть доступ к телефону сестры?

– Нет, конечно.

– Мне надо узнать, звонила ли она жениху в тот день, когда убили отца.

– Звонила?! Он ее давно отучил. Полина в мессенджер пишет. Она к тому же помешана на эмодзи. Ей это в кайф.

– А чем ему так мешали звонки любимой девушки?

– Он деловой человек, у него бизнес. Полина же может позвонить по всякой ерунде. Сломанный ноготь, пережаренный стейк. У кого угодно мозг взорвется.

– Мне нужна ее переписка в ватсап. Я понимаю, что это нереально…

– Почему? – повернулась к нему Алла.

– С какой стати она тебе ее покажет?

– Сама возьму. Мы ж хакеры. Думаешь, так сложно получить доступ к ватсапу?

– Похоже, ее почту ты давно уже взломала.

– Пожалей мою бедную голову – читать весь этот бред, – поморщилась Алла. – Твой телефон звонит.

Снегин и забыл, что он на работе. Эта адская жара расплавила мозги. Он торопливо полез в задний карман брюк и чуть не выронил телефон в воду. Так и есть: по работе.

– Слушаю. Снегин.

– А я думал, сам Пушкин А. С.

– Моя фамилия не повод для шуток, товарищ майор, – надулся он.

– А ты нормально говори. «Але» там. Или «да».

– За «да» могут все деньги со счета списать.

– И то верно. Как дела? – спросил его начальник.

– Работаю, – он услышал, как фыркнула Алла.

– Дуй сюда. Начальство тебя ждет.

– Есть, – он схватил одежду и спрятался за беседку.

Алла со вздохом поднялась и тоже стала одеваться.

Оказалось, что рубашка не высохла после стирки, и футболка с надписью: «Физтех» осталась Снегину на память о визите. Густые волосы не хотели сохнуть, а в такси, которое Снегин вызвал прямо к воротам по настоянию Аллы, работал кондей.

День явно не задался. Снегин посчитал, что ничего полезного он не узнал. А вот простуду может запросто схватить.

– Выключите, пожалуйста, кондиционер, – вежливо попросил он.

В ответ водитель прибавил громкость магнитолы. Снегин уныло посмотрел в окно на дорожных рабочих, голых по пояс. Черные от загара, они лопатили раскаленный черный асфальт. Только идиот мог в такой огненный день замерзнуть. Но ведь случилось.

Снегин стоял навытяжку, а начальство хмуро рассматривало его мятые брюки и подозрительную футболку.

– Офицер полиции даже вне стен учреждения, к которому он приписан, должен выглядеть как офицер, – сказал наконец полковник.

– На меня лимонад пролили, – начал оправдываться Снегин.

– А волосы почему влажные?

– Купался. Я по заданию. Жизнью, между прочим, рисковал. Она прыгнула, и я прыгнул. А если бы коряги и бутылки разбитые? Или мелко?

– По заданию… Курорт себе устроил, – буркнул полковник. И машинально ослабил ворот рубашки. В кабинете была духота.

– А я никогда раньше не внедрялся. Вы бы мне объяснили, что и как. Они же не знают, что я в полиции служу. Кроме Аллы. Ну, еще охранник меня запомнил. А если я буду на пляже одетым сидеть, тогда расколют тут же. Этот Борис Львович мужик умный, сразу видно.

– Дергач? Его подозревают в любовной связи с женой Петровского. То есть теперь уже вдовой.

– Я видел: они обнимались. И еще он про адвоката сказал. Мол, не впускай никого в усадьбу. Не говори со следователем без адвоката.

– Укажи это в рапорте. Ты, главное, не вздумай ее лапать, эту Аллу. Сегодня она перед тобой в купальнике разгуливает, а завтра жалобу накатает. И влепят тебе, Снегин… Нет, не выговор. Статью. Соображаешь, что с тобой дальше будет?

Он представил, как расстегивает Аллин купальник, и побагровел. Даже подумать об этом жутко. Она ведь такая… упакованная. Будто роза с шипами на витрине с бронированным стеклом. Ничто ее не прошибет.

– Может, мне не надо больше туда ездить? – спросил он. – Напротив усадьбы Петровских конеферма. А в санатории беженцев разместили. Надо у всех документы проверить, вот и все. Найдутся нестыковки – вызвать к следователю и допросить.

– Экий ты скорый. Проверяют уже. Не нашего ума это дело. С апреля по июль почти полмиллиона беженцев к нам из Донбасса прибыло, соображаешь? Закопаться можно. Я спрашивал насчет тебя. Сказали: пусть пока работает в особняке у бизнесмена. Ты теперь в составе спецгруппы, которая выполняет особое задание. Смотри, слушай, запоминай.

– Есть.

– Иди и пиши рапорт. Как день прошел, кто приезжал к Петровским, что говорил. Подозреваемый номер один – Дергач. А ты с ним успел познакомиться. Удалось установить, что Анастасия Петровская ему звонила, пока муж ехал в Бережки. На то, чтобы получить распечатку звонков Дергача, нужны основания. Это персональные данные, а он человек непростой. Сейчас айтишников никто не посмеет тронуть. У Дергача родители в Израиле, соображаешь? И часть сотрудников. Которые на удаленке – все там. Еще и с гражданством. Дергач себе на уме, его активы нематериальные. Интеллектуальная собственность. Если его и брать, то лишь имея на руках неопровержимые доказательства. Тут любая мелочь важна.

– А если он пойдет на сотрудничество?

– На сделку со следствием? Молодец, соображаешь. Подходы нужны. Пока Дергача не прижали к стене стопроцентными фактами, он будет всех посылать. Киллер-то исчез. Растворился. Так что завтра ты опять поедешь к Петровским.

– Есть.

Он сделал было «кругом», но вдруг услышал:

– Снегин, ты, говорят, в бильярд играешь?

«Только не это!» – Он замер вполоборота.

– Играешь или нет?

– Ну.

– А я, признаться, любитель. Лет двадцать уже шары катаю. Соперников нет достойных. Приказано заботиться о досуге подчиненных. Так я распорядился в комнате отдыха бильярдный стол поставить. Буду хоть тебя гонять.

– Как прикажете, товарищ полковник.

– Авось и научишься чему-нибудь. Внедряться будешь с умом, – ехидно сказало начальство. – Все, иди. Письменным творчеством занимайся.

«Мало мне было проблем, – вздохнул Снегин, открывая дверь в свой рабочий кабинет. – Как он узнал-то про бильярд? Я вроде никому не говорил. Чего делать-то теперь?»

* * *

Борис наконец-то уехал. За окном сгустились сумерки, небо летом не чернело, а лишь серело в такую-то жару и казалось присыпанным пеплом. Солнце сжигало облака, еще когда они были еле видимыми, всего лишь дымкой на горизонте. Багровые угли заката не остывали аж до рассвета, и первые же солнечные лучи зажигали на небе костер.

А ведь он ждал. Борис Дергач, Настин то ли друг, то ли больше. Последние годы он был ей гораздо ближе, чем Леня, особенно после того рокового дня. Настя и сама не понимала, почему позвонила Дергачу, а не мужу.

Хотя… «Сама-то себе не ври. Все ты понимаешь».

Она постеснялась предложить ему сегодня остаться на ночь. Как там у Шекспира? «И башмаков не износив, в которых шла за гробом».

Она посмотрела в зеркало, тронула седую прядь у виска, появившуюся после смерти Лени, и усмехнулась: тоже мне, королева Гертруда! У той Гамлет, а у Насти – Алла. Девочка непростая, Настя долго билась над тем, чтобы понять ее секрет.

Две дочери, почти погодки и такие разные. Полина ласковая, как котенок. По утрам прибегала к маме в постель, даже когда уже выросла. Они шушукались, обсуждали маленькие женские секреты, моду, мальчиков Полины. Которая даже не задумалась о том, что с некоторых пор у родителей отдельные спальни.

Они с Полиной как и не мать с дочерью, а подружки. Полное доверие, как всегда казалось Насте. Иное дело Алла. Настя и ее звала на эти девичьи «утренники», один раз даже настойчиво.

– У меня с утра пробежка, – сказала Алла, демонстративно надевая кроссовки.

На улице лил дождь.

– Какая у вас замечательная дочь, – с восторгом говорили Насте. – Умница! Вундеркинд! И как вы ее заставляете учиться?! Дети сейчас такие ленивые. Особенно когда у них все есть.