Я замерла, не зная, чего ожидать: то ли Гущин обратился ко мне напрямую, то ли к учительнице младших классов – почти тезке, Марии Константиновне Комаровой. Мы обе переглянулись. Сам директор не отрывал взгляда от бумаг, потому было непонятно, кого именно он остановил – меня или другую девушку. Повисло густое напряжение и нервы натянулись по струнке.

– Белякова. Останься. Есть разговор.

Мария Комарова улыбнулась мне ободряюще и поспешила на выход, пока директор не передумал. Я уже успела сложить вещи в сумку, но сейчас снова достала толстый ежедневник и ручку, приготовившись записывать. Мои нервы играли со мной злую шутку. Кончики пальцев подрагивали от сильнейшего напряжения.

Гущин подождал, пока за последним вышедшим учителем закроется дверь, отшвырнул далеко на стол дорогую ручку и в упор посмотрел на меня.

– Ближе, Белякова! – скомандовал он, показав на стул, стоящий слева от него. – Или, что, я тебе через весь зал орать должен?!

Директор уже задал тон разговора. Мне пришлось поспешно собирать свои пожитки и передвигаться именно туда, куда указал Гущин.

– Итак…

Я застыла в ожидании. Директор раскрыл ноутбук небольшого размера, который всегда носил при себе, дождался полной загрузки и открыл табель успеваемости моих учеников.

Я сидела по левую руку от директора школы, достаточно близко, потому видела все.

– Девятый «В», – протянул Гущин. – Лидер по успеваемости среди классов, которым ты химию преподаешь. Похвально…

Окончание недосказанной фразы повисло в воздухе. Как будто в словах директора таился намек, непонятый мной, что еще больше заставило меня нервничать. Может быть, директор хотел сказать, что ученики класса из девятых «А» и «Б» не столь успешные? Конечно, в среднем ребята из тех классов отставали больше, но лишь потому что там было больше мальчишек. Как всем известно, мальчишки всегда были меньше заинтересованы в учебе, чем девочки.

Были, конечно, и редкие, приятные исключения: например, Панфил Селезнев – отличник, лидер из класса девятый «Б», победитель множества олимпиад. Но его успехов было недостаточно, чтобы в конечном этапе, статистически, перекрыть отметки оставшихся, более слабых учеников.

– Если вы хотите поговорить об успеваемости других классов, то я изо всех сил тружусь и пытаюсь преподавать уроки так, чтобы заинтересовать учеников.

– Я сам все прекрасно знаю! – отмахнулся Гущин. – Не тебе, милочка, рассказывать мне, что сейчас из десяти балбесов девять мечтают стать вайнерами, блогерами, тик-токерами, ютуберами и бог знает кем еще. Все хотят получить известность, деньги и популярность, прилагая при этом минимум усилий, и снимая лишь свою глупо улыбающуюся физиономию на камеру! Нет! Разговор пойдет не о них!

– А о ком же?

– О тебе! Сколько ты работаешь в нашей школе?

– Два года. Если не считать полугодовалой практики, после которой вы и оставили меня на должности преподавателя химии.

– Два года. И неплохие, неплохие успехи… Опять же, родители учеников на тебя не жалуются, – задумчиво произнес Гущин.

А я ждала его следующих слов и не понимала, к чему он клонит.

– Скажем так, о Девятой лицей-гимназии слышала?

– Слышала, конечно. Очень сильное учебное заведение, частное, – добавила в конце, как оправдание тому, что спонтанно похвалила лицей.

– Не оправдывайся! – снова усмехнулся Гущин. – Один из преподавателей химии, вернее, преподавательница, через пять месяцев уйдет в декретный отпуск и останется там. Не станет возвращаться на работу. Место будет вакантным. Об этом пока известно лишь ограниченному кругу лиц…

– Среди которых есть вы, – зачем-то уточнила вслух.

– Именно так. Директор Девятой лицей-гимназии – муж моей старшей двоюродной сестры. Не вникая в подробности, скажу, что он уже подыскивает подходящую кандидатуру на это престижное место. Пока лишь осторожно присматривается… – Гущин сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня. – Я могу поручиться за тебя.

– За меня?!

Девятая лицей-гимназия предлагала очень хорошую оплату труд, современное оборудование, в каждом классе было не больше пятнадцати учеников. Я даже привстала от неожиданности, но через секунду рухнула обратно. Шансов у меня было ничтожно мало. Не то чтобы я была пессимистом, но проработав в школе два с лишним года я на многие вещи стала смотреть реальнее, чем до этого.

Я примерно понимала, какой бешеный конкурс будет на это место среди преподавателей. К тому же ходили слухи, как решаются подобные дела: посредством хорошего денежного вознаграждения. С этим у меня как раз были большие проблемы.

– Спасибо за шанс, Дмитрий Герасимович.

– Разумеется, не все так просто, – понизил голос директор.

Гущин, подвинув к себе калькулятор, быстро-быстро набрал сумму. Шестизначную сумму. В глазах зарябило.

– Я все понимаю. К сожалению, у меня нет такой возможности.

– Подумай, Белякова. Такой шанс раз в полжизни выпадает. Это лишь кроха из того, что ты будешь получать потом… – Гущин показал толстым, волосатым пальцем на калькулятор.

Я закивала головой. Я все понимала. Даже где-то глубоко-глубоко внутри была согласна на взятку. Ведь за время, что я оформляла опеку над Тимофеем, мне не единожды пришлось показывать «барашка в бумажке». Мне уже пришлось столкнуться в своей жизни и с душащей надежду бюрократией, и с алчной коррупцией, которую было не сломить одними лишь принципами. Так что, как мерзко это ни звучало, но я бы согласилась на предложение Гущина и постаралась найти деньги, обязательно нашла необходимую сумму, если бы не обстоятельства.

– Я понимаю. На самом деле понимаю и очень благодарна. Но у меня сейчас очень большие проблемы. Финансовые проблемы. К сожалению, я не смогу претендовать на это место, – произнесла со слезами.

Гущин резко выдвинул ящик стола и смел туда калькулятор, неприязненно посмотрев на меня.

– Не хочешь? – угрожающе прошипел он. – Тогда чего ты здесь расселась, а?! Тебе заняться нечем? У тебя в Девятом «А» одни двоечники, успеваемость всей школе портят, а ты… сидишь здесь и глазами хлопаешь! Марш пошла! И чтобы завтра ты представила персонально разработанный план по подтягиванию успеваемости среди отстающих учеников!

Стоит ли говорить, что мое настроение упало ниже плинтуса?

Я всей душой интуитивно ощущала, что на одном выговоре Гущин не остановится. У него был очень тяжелый, вредный характер и злая память. Тех, кто ему не угождал в чем-то, он постоянно третировал, прилюдно унижал и заваливал всяческой дополнительной работой.

Глава 8

Мария

Мне нужно было забрать Тимофея и отвезти его домой после школы. Обычно, если мне не нужно было задерживаться допоздна, мы ехали домой вместе. Но чаще всего Тимофей сидел в одном из классов, за дальней партой и делал уроки, дожидаясь меня. В итоге мы снова были вместе. Но сегодня я не могла ни сама отвезти его домой, ни, тем более, взять Тимофея с собой. Я планировала поехать на разговор к бабушке и дедушке племянника. Понимала, что разговор будет непростым, и что, скорее всего, меня выставят на улицу.

Я не хотела, чтобы Тимофей, чувствительный мальчик, ощутил на себе то, насколько он не нужен своим родным. Поэтому я отвела Тимофея к Эльвире – своей однокурснице. Сейчас она сидела дома с малышом, которому исполнилось полгода. К ней приводили деток знакомые, которым не с кем было оставить своих малышей. Тимофея уже сложно было назвать малышом, но так я была уверена, что Эля присмотрит за моим племянником.

– Привет, как ты? – Эля поцеловала меня в щеку и обняла. – Привет, Тим. Проходи в ванную, умывай руки, – с улыбкой сказала Эля.

Подруга пыталась выглядеть веселой, но от моего внимания не ускользнули коробки, стоящие в коридоре.

– Эля, ты собралась переезжать? – удивилась я.

– Что-то вроде того, – усмехнулась подруга. – Чай могу поставить, составишь мне компанию?

– Я бы с радостью. Но к сожалению, не могу, – покачала головой. – Мне нужно поехать к бабушке и дедушке Тимофея.

– К Алехиным?! Вот это да! И что ты у них забыла? – всплеснула руками подруга, прекрасно зная, какие непростые отношения у нас, Беляковых, были с Алехиными.

– Если бы не крайняя нужда, я бы ни за что не обратилась к ним за помощью! Ты же знаешь…

– Знаю, конечно. Поэтому удивлена. Что заставило тебя пойти к ним снова? Я еще помню, как по-свински они поступили перед похоронами Макара и немного позднее, когда Тима должны были забрать в детский дом. Алехины снова остались в стороне, они отказались от собственного внука! Неужели ты находишься в такой отчаянной ситуации, что пойдешь просить помощи у них?

Я еще не сказала Эльвире, что у меня большие проблемы. Но она уже поняла, в чем дело. Интуитивно. Эля была моей сверстницей, очень отзывчивой, позитивной девушкой.

– Ты все верно поняла, Эль. У меня проблемы. Большие финансовые проблемы. Стараниями моего фиктивного мужа Антона. Он задолжал очень серьезному, опасному человеку и сбежал, подставив меня под удар.

– Ох! – испуганно выдохнула Эля и прижала ладони ко рту. – Неужели за долги Антона придется расплачиваться тебе?! Но ведь у вас не было никаких отношений!

– Думаешь, это кого-то волнует? Нет… Сумма долга – значительная. Поэтому я вынуждена просить помощи у Алехиных. Хотя, признаться честно, я особо ни на что не надеюсь.

– Что будет, если ты не найдешь необходимую сумму денег?!

– Даже не хочу думать об этом. Больше всего меня волнует, что потом будет с Тимофеем. Он только недавно обрел свой дом и семью, – я тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться, чтобы не расстраивать подругу.

– Надо же… А я думала, что хуже моей ситуации не бывает. Оказывается, у тебя тоже проблем хватает!

– Что у тебя стряслось?

– Хозяйка попросила освободить квартиру. На этой неделе, а от отца нашей малышки нет вестей, – с грустью произнесла Эльвира. – Вот уже несколько месяцев! Он словно пропал…

– И ты совсем ничего о нем не слышала? – ужаснулась я.

– Нет, – вздохнула Эля. – Деньги скоро кончатся, и я совсем не знаю, что делать дальше…

– Черная полоса.

– Черная полоса, – подтвердила Эля и улыбнулась, обняв меня. – Но знаешь, с меня хотя бы никто не требует чужие долги!

– Да уж, вот видишь, я тебе опередила!

Мы невесело рассмеялись. Я посмотрела на циферблат часов и нахмурилась: часы остановились. Пришлось достать телефон, чтобы свериться с временем.

– Ох, мне пора, Эля. Я вернусь, и мы обязательно поговорим обо всем.

– Удачи тебе, Машунь. Может быть, у них все же проснется совесть?!

Было бы неплохо, если бы слова Эльвиры оказались пророческими. Надежда на это была совсем маленькой, я бы даже сказала, крошечной. Но она все же была, и я не имела права сдаваться. Поэтому наняла такси, скрепя сердце заплатив за поездку в частный сектор города.

* * *

Алехины жили в элитном районе. Здесь дома стояли, как на подбор – двух или трехэтажные, с большой прилегающей территорией, непременно устланной вечнозеленым газоном. Почти в каждом дворе журчал фонтан. Соседи словно соревновались в том, кто кого перещеголяет изысканными формами подстриженных кустарников.

Такси остановилось возле нужного мне дома. Робея, я остановилась перед коваными воротами. Несколько секунд я собиралась с духом, а потом решительно нажала на кнопку звонка видеодомофона.

Поневоле в голову прокрались мысли: сколько же стоит недвижимость в этом районе города? Наверное, суммы запредельно огромные! Но считать чужие деньги было знаком дурного воспитания и завистливого характера. Мне же не нужно было от Алехиных ничего, кроме одного-единственного шанса на спасение жизни Тимофея.