К брату иногда родители вызывают православного батюшку. Тот как-то сказал, что душа брата в мороке, искупает свои грехи и грехи наших предков. Но когда придет час, он все вспомнит, поймет и войдет в Рай. А мне не верится, потому что у нас просто не было денег для его своевременного лечения. То было массовое отравление, больницы переполнены, а наша семья разбросана среди звезд. Кому-то из пациентов повезло сохранить ум, но не брату.

Ну ладно, достаточно примеров о моей семье, мы люди маленькие и грешные. Но Валка, я же когда сюда летел, я читал историю «Пястников», к которым принадлежал пропавший Юрий Карпенко. Вы знаете, кто такой Александр Ангельский?

– Конечно, основатель патриархата планеты Ангельск, первый патриарх Русского Сектора.

– Да. «Пястники» особо чтят мощи его правой руки (по слухам, сам Александр при жизни такое поклонение не одобрял). А какая история этих мощей? Когда Саксонская Федерация в Эпоху Ранних Колоний атаковала русских, а родной город Александра разбомбили дроны-истребители, он бежал в пустыню, где угодил в берлогу большого песчаного барса.

Свирепый хищник, который не поддается дрессировке и всегда живет один, тем не менее признал человека за своего. Почти год, пока дроны охотились, барс добывал и приносил Александру дичь, даже как-то научился наполнять флягу водой. Но однажды зверь напал на Александра и откусил тому руку по локоть. Говорят, тогда Александру и явилось откровение. Он вышел из пустыни к людям с полностью зажившими ранами. И он прочил нападение расы инопланетян, похожих на насекомых, кого теперь называют ирратианцами, и говорил о необходимости человечества объединиться под знаменем христианства. Так и получилось, Саксонская Федерация и Лига Арктура объединились для кровавой войны с нелюдями, русские им помогли, и это привело к основанию Галактического Конгресса Человечества.

Уже когда Александр стал патриархом и руководил постройкой Лавры на Валаамской Скале, группа паломников разыскала ту старую берлогу барса. А в ней – скелет зверя, между ребер которого лежала чудесным образом превратившаяся в мощи рука Александра. По письменным источникам, она обладала целительной силой и давала покой всем, кто к ней касался. Мощи разделили и разнесли по нескольким церквям, и это первые церкви секты «Пястников». Хорошая история.

Однако у меня вопрос о роли барса. Ведь изначально зверь оберегал человека, несмотря на то что по призванию был одиночкой. Как рассказывал сам Александр, нападение было внезапным. Неужели высшая воля вела свою тварь по жизни, только чтобы однажды вынудить зверя изувечить любимое существо, а потом издохнуть в одиночестве? Это не выглядит как любовь и благодать для всякого творения Божьего. Кажется, у нас у каждого своя роль и час быть праведником или злодеем. И это снова возвращает нас к вопросу справедливости суда за эти предопределенные роли.

– Вы взволнованны, Иван. Вы много думаете о Боге. Но вы давно не были на службе в церкви. Если бы вы услышали воскресное пение, литургию, вы бы просто узнали благодать. С Богом в сердце просто не хочется придираться к отдельным фразам и искать зло там, где есть добро, – ответила Валка и улыбнулась слегка снисходительной, рассеянной улыбкой фанатички.

Иван понял, что говорил зря. Он видел такие улыбки у избирателей политиков, чья кампания велась хорошими пиарщиками.

– Вы, случайно, на службу ходите не в собор, где Музей Истории Христианства? – буркнул Иван.

– Нет. Он же недействующий. К тому же я православная, а не католичка.

– Простите, что прерываю интересную беседу, – заговорил динамик на столе, но у меня появилась минутка для общения с Иваном Сергеевичем.

Дверь кабинета Романа Волхова распахнулась, и выглянул его хозяин. Если до этого все встреченные Иваном жители Аркаима одевались и выглядели как скромные практичные люди, то координатор Роман сразу привлекал внимание. Очень коренастый (последствия жизни при высокой гравитации), Роман еще и отрастил снежно-белые волосы до плеч и заплел белую же бороду в косички. Учитывая, что он носил мешковатую белую рубаху навыпуск с вышитым красным орнаментом на воротнике и мешковатые штаны из похожей на лен ткани, – выглядел Волхов странно и как-то старомодно. Хорошо, хоть на ногах носил ботинки, а не лапти.

– Спасибо, Валка, что не дала гостю скучать, пока я мучился с этими всеми лицензированиями.

– У меня же сейчас нет задания, Роман Харальдович.

– Через пару минут загрузятся бланки, начнешь проверять и визировать. Пойдемте, Иван Сергеевич.

За дверью был кабинет, в некотором роде полная противоположность кабинету Федора на Лагарте. Никаких особенных украшений, только нарочно необструганные доски в отделке стен, пара нарисованных от руки в стиле «под лубок» картин. Зато беспорядок царил рабочий, всюду стопки химической бумаги, груды папок и ящики с бухгалтерскими распечатками, сломанные коммуникаторы по углам. Правда, на столе работал вполне стандартный и современный компьютер. Роман предложил гостю простой деревянный стул и сам сел на такой же.

– Извиняюсь за ожидание. Очень плотный график. У нас здесь хоть и провинция, а новостей много. Тому журналисту подтверди лицензию, этому – выпиши запрос в консульство, много дел. Поэтому важные встречи провожу лично, а не через Олнет.

– Но ведь у вас, наверное, имплантат в голове? Фильтрует и обрабатывает данные.

– Это? – Роман постучал пальцем по торчащей из виска под белыми прядями черной коробочке. – Хорошая штука, но больно автоматическая. Как понаписывает стандартных ответов, потом сам путаешься, где ты, а где машина. Вот и предпочитаю принимать людей у себя. Кстати, прошу прощения, я включил связь на последних минутах спора с Валкой, слегка подслушал. Интересно, редко кто нынче обсуждает, в какого Бога он верит.

– Да вообще-то ни в кого не верю. Я просто доказывал Валке, что вера в единого справедливого Бога не подтверждается действительностью. Уже, наверное, ритуалы неоязычников, серия отдельных сделок с разными богами больше соответствуют нашему миру. Я не вижу в этом мире постоянства и справедливости.

– О, ради язычества к нам летают сюда многие туристы. Аркаим богат легендами и памятниками. Сам Гиперборейск был построен в виде древнего арийского символа, так утверждают летописи. Раньше на крышах определенных зданий горели большие газовые факелы, сверху город выглядел так, – над столом возникла объемная панорама ночного города, выделялись яркие очаги, образующие смутно знакомый Ивану крючковатый крест.

– Но теперь это в прошлом, – Роман убрал голографию, – на такие затраты газа нет денег, а правящая уже двадцать земных лет Прогрессивная Демократическая Партия Аркаима добивается снижения влияния славяно-арийского язычества. Как вам первые впечатления от Аркаима, Иван?

– Теплее, чем на Лагарте. Город очень интересный внешне. На Лагарте тоже любят массивно строить, но здесь все по-другому. Меня, правда, удивило, сколько полуразрушенных и заброшенных зданий.

– А это тоже последствия перемен. Многие язычники уехали из столицы, побросали дома. Да и денег уже двадцать земных лет как мало, все после большой войны Конгресс не выздоровеет. Ничего, «скоро сказка сказывается…» – слыхали поговорку?

– Да, дело… делается?

– Совершенно верно! Так говорили наши русские предки, когда в очередной раз все меняли. Я себя считаю христианином, пусть и не хожу в церковь, как Валка, но верую. И я наблюдаю, как планета Аркаим избавляется от язычества, причем искусственной его формы, смеси из фальсификаций и верований древних северян Земли, которые и не русские даже. Может, планета потускнела внешне, но в умах точно порядка прибавилось. К сожалению, у вас на планете Лагарта происходит обратный процесс. Народ отвергает католичество, а взамен поклоняется идолам, богам холодных ветров, чьи названия я без синтезатора речи и не скажу. И ведь ничего хорошего это не дает, я не ошибся, читая новости?

– Я бы сказал, возрождение культов «Ацтлана», вроде Ишкуины, или появление «Санта-Муэрте», поклонение Смерти – это лишь одно из следствий общей беды, но спорить с вами не стану.

– Вот, я не ошибся. Погодите, уже скоро здесь будут носить нормальные имена, а не Олафов, Харальдов и всяких Лучезаров. Одежду, правда, жаль, уже мода здесь обычная, общечеловеческая, а я, как вы заметили, люблю одеваться, скажем так, «исконно». Ну да ладно. На тему родины могу говорить много, я ее люблю, но вы проделали длинный путь сюда ради дела.

– Юрий Карпенко и его исчезновение. Может, он уже отыскался?

– Увы, нет. Нам до сих пор ничего не известно о судьбе Юрия. Я сразу говорил Федору, незачем сюда посылать человека из-за обычного грабежа. Но Федор всегда был упрям, еще когда мы с ним давно работали на Ялусе. Вот уже второго репортера, то есть вас, с ключом Вайхмана отправляет. На Лагарте эти ключи, что ли, на базаре продают?

– Второго?! Значит, у Карпенко тоже был ключ?

– Да. А вы не знали?

– Никто мне не сказал.

– Вот странно. Обычно Литейщиков очень внимателен к деталям. Как бы то ни было, я бы и вас не отправлял сюда. Не разделяю опасений Федора, что дело имеет религиозный аспект, хотя исчезнувший и был человеком набожным. У нас здесь теперь не особо придают значение религии. Ну, еще бывают случаи жертвоприношений Чернобогу, но это далеко на севере, в последний раз дело было под Сваргградом год назад.

– А что же тогда случилось с Юрием?

– На данный момент несколько версий. Сейчас я позвоню начальнику дружины… то есть полиции округа Гиперборейск, его зовут Вячеслав Всеволодович Розгин. Он лично заинтересован в скорейшем раскрытии этого дела.

Компьютер выдал голографическое изображение сгорбившегося пожилого человека в простом свитере с пришитыми погонами.

– Вячеслав Всеволодович, добрый день. Вот, ко мне зашел Иван Сергеевич, он разбирается с ситуацией от лица газеты «Алистад Руссо».

– Очень приятно. Поверьте, мы делаем все, что можем, чтобы обеспечить безопасность всех законопослушных граждан Конгресса на данной планете. Нам самим весьма неприятно исчезновение инопланетного журналиста, да еще и с дорогим прибором связи.

– И я рад познакомиться. Так что насчет версий?

– Первая и самая очевидная – наркотики. Вот, посмотрите.

На окно кабинета опустился непрозрачный занавес, используемый и как экран для двухмерного проектора. Иван увидел четкую фотографию Юрия Карпенко, идущего куда-то в зимней куртке нараспашку.

– Обратите внимание на его шею, – Роман увеличил изображение.

– Я уже видел эти черные полосы и пятна, – сказал Фомин, присматриваясь, – но я думал, это татуировка. Мало ли сейчас на себе абстрактного рисуют.

– Вы не слышали о «Черной крови»?

– Нет, не слышал. Наверное, наркотик?

– Кстати, Иван, – заговорил полицейский, – эта зараза пошла с Лагарты, с вашей планеты.

– Я все еще русский и гражданин планеты Багратион. Мой сетевой профиль в Олнете со встроенным платным фильтром от информации про всякие психотропные вещества. Слишком много, на мой взгляд, трудятся над управляемым психозом. Лучше бы так, например, работали над наномашинкой для восстановления поврежденного мозга. Сейчас припоминаю, слыхал название «Сангре негро» – это по-испански «Черная кровь», но большего не знаю.

– И правильно, и похвально, – Роман осуждающе глянул поверх своей бороды на полицейского с его провокационным выпадом, – тогда я расскажу. «Черная кровь» – относительно новый наркотик, видоизмененный яд лагартского горного скорпиона, знаете про такого зверя?

– Да, только ведь правильно он не скорпион, он не родственник земному животному?

– Неважно. Ученые-кудесники «Ацтлана» сделали что-то с его генами, получили кусок мяса с жалом, которое высасывает немного крови носителя, а взамен дает ему дозу весьма приятного, по отзывам, яда. Сначала, не разобравшись, таможня разрешила завозить мутированных «скорпионов» сюда как домашних животных, теперь их здесь разводят.

– Противная штука, убивает надежней пули, – поддакнул шеф полиции.