Данут уже целую неделю бродил по улицам, пытаясь понять – нравится ему город гномов, или нет? Здесь не было загадочных дворцов, оставшихся в наследство от эльфов, как в Тангейне, не было укрепленных усадеб, башен или крепостных стен. Чем-то Скаллен напоминал Хангварк, только в увеличенном виде – все было просто, и рационально. И улицы, не просто широкие, а очень широкие, не петляли, словно сумасшедший клубок ниток в лапах котенка, а шли строго прямо, а потом поперек. И захочешь, да не заблудишься. Дома, сложенные из красного кирпича были высоченными, каждый в пять, а то и шесть этажей. Но в городе не было ни одного похожего дома, все они чем-то отличались – где башней, установленной в центре, где шпилем, где вычурными балконами, а где – всем сразу, да еще и странными картинами, выложенными на фасадах. Мэтр Юсиаш, объяснял, что «кирпичный» стиль является одним из проявлений эклектики, что он сочетает в себе и полезное, и удобное. Мол, когда-то все гномы жили в пещерах, но свои кузницы и иные промышленные здания строили на поверхности – вначале из камня, а потом из кирпича. Прошло какое-то время, и гворны начали отстраивать себе жилые дома, руководствуясь именно промышленным стилем. Поначалу дома штукатурили, пытаясь придать им вид каменных строений, но потом решили сохранить естественный облик. Ну, а потом стали творить кто во что горазд.

Самый центр города назывался «Кривули». Изначально это был перекресток двух главных улиц, где долгое время была Торговая площадь. Потом по ее углам построили четыре здания – Городскую ратушу с башней – часозвонницей, театр, музей истории металлургии и биржу. Площадь превратилась в восьмиугольную, добавив городу некую «изюминку», которой гордятся скалляне и любуются приезжие.

Горожане знали, что Скаллен с языка первопоселенцев означает «гора черепов». Они не пытались «облагородить» название, напротив, превратили его в предмет гордости, украшая улицы различными композициями, связанными с черепами. В центре города, прямо напротив ратуши, стояла пирамида, сложенная из черепов. Разумеется, черепа были ненастоящие, но впечатление они производили. Кажется, пирамида символизировала потери, понесенные разными расами Фаркрайна, во время многочисленных войн. На берегу моря был установлен скелет гигантской овцы, с черепом, из которого торчали резцы, похожие на кривые сабли. Скелет опирался на три ноги, а четвертой указывал путь кораблям, идущим из Петронелла в Шейну. Говорят, гости, прибывшие по морю, завидев такую саблезубую «овечку», не желали покидать каюту. А сколько «черепов» использовалось в оформлении стен, дорожных указателей – не счесть.

Те кладбища, где упокоились жертвы сражения у Синих вод – и победители, и побежденные, давным-давно проросли травой и деревьями, превратившись в огромные парки, окружавшие город. В одном из парков высилась огромная скульптура, изображавшая гворна – металлурга, отправлявшего крошечного сынишку на завод. Не сказать, что композиция была верхом скульптурного искусства, зато, хотя бы она не изображала череп.

Вообще, гворны очень любили все монументальное, начиная от зданий и заканчивая скульптурами. Отчего, сказать сложно. Может, демонстрировали свои возможности? А может, им просто нравилось все крупное?

Данут где-то читал, что гворны без ума от камней, но не особо любят деревья, а к цветам вообще равнодушны. Опять-таки – это оказалось заблуждением. Деревья росли вдоль улиц, отделяя пешеходную зону от зоны движения транспорта. Кстати, движение самобеглых повозок и колясок, имевших двигатели, в самом городе было строжайше запрещено (они довольствовались окружным шоссе, проложенному к заводам и портам), а жителям разрешалось ездить только на трехколесниках, приводимых в движение собственными мышцами. Такие средства передвижения отчего-то назывались «водомерками», хотя ничего общего с насекомыми, скользящими по поверхности воды не имели. Жители Скалена старались засадить цветами всё свободное пространство, а еще обожали проводить эксперименты. Данут, гуляя по одной из улиц, не смог разобрать – что же такое перед ним? Кора на дереве была березовой, а вот листья больше напоминали тополиные. Мэтр Юсиаш любезно подсказал, что это специально выведенный для города «березотополь», сочетавший преимущества обеих видов деревьев – вбирает в себя отходы металлургического комбината из атмосферы, но в отличие от тополя, чья жизнь насчитывает всего семьдесят-восемьдесят лет, «березотополь» живет почти триста, а то и четыреста.

По вечерам из широко распахнутых окон домов доносилось пение. Особенно Дануту понравилась песня о двух молодых гномах, работающих на металлургическом заводе. Один из них был кузнецов, и его борода была опалена пламенем, а второй трудился токарем, в бороде которого всегда застревала металлическая стружка. И у них была гномелла, которую оба любили, звали замуж, но девушка не могла выбрать, кто ей больше нравится – тот, что с опаленной бородой, или тот, что со стружкой? Втроем они часто ходили на берег моря и любовались на дальние зарницы завода. В конце-концов девушка сама пошла трудиться в цех, где и встретила настоящую любовь – мастера-механика, чья борода была черной, как вороново крыло, а еще чистой и опрятной. Была и другая песня, где рассказывалось о кудрявой гномелле, постоянно просыпающей на работу, из-за чего на заводе стали давать специальный гудок, чтобы ее разбудить. Теперь кудрявая гномелла радуется пению гудка вместе со своими соседями.

– Мэтр Юсиаш, – поинтересовался Данут. – А почему у вас так много песен, посвященных женщинам? Я хотел сказать, – поправился юноша, – много песен, посвященных работающей женщине?

– Здесь все просто, – любезно пояснил историк. – В прежние времена гномеллы сидели дома, вели хозяйство. Даже несмотря на войны, которые вели гномы (мэтр не стал говорить, что гномы воевали против орков, чтобы не обидеть юношу), женщины оставались беречь домашнее гнездо. Но не так давно – каких-нибудь сто, сто пятьдесят лет назад, мы решили вернуться на Землю предков. Ну, не то, чтобы вернуться совсем, – уточнил гном. – Но решили основать там свою факторию.

– Гворны основали факторию на Земле предков? – удивился Данут.

Земля предков была родиной орков, людей и гномов, а еще эльфов и гоблинов. Сегодня шел спор – кто раньше других осмелился пересечь море Петронелл и первым прибыл в мир Фаркрайна? Не то гномы, люди и эльфы, объединенные в Лигу, убежали от гнева Шенка – могущественного союза орков, гоблинов и некромантов, не то напротив, орки и гоблины отыскали для себя более благодатную землю.

– Ну, а что здесь такого? – хмыкнул мэтр Юсиаш. – Земля предков очень скудна. В ней плохо растет рожь, пшеница, там тяжело разводить скот. Но в ней много полезных ископаемых – железо, каменный уголь, медь, золото. А еще там есть очень редкие металлы, благодаря которым наша сталь приобретает дополнительную прочность. Фактория существует давно и никто не делал из этого тайны. Так вот, когда была основана фактория, там понадобились рабочие руки для тяжелого физического труда. На Земле предков гворны работают по три месяца в году, вахтовым методом. Три месяца работы, шесть отдыха (разумеется, приехав сюда, гворны трудятся на заводе), потом снова три на Земле предков. Соответственно, освободились рабочие места на заводе, на химическом комбинате Скаллена. Потому, женщин было решено занять на легком, механизированном труде, а мужчины ехали заниматься физической работой. Кстати, на днях туда отправляется корабль с очередной сменой.

Глава 2
Шторм

У гномов не принято давать имена кораблям. По их мнению, имена можно давать только одушевленным существам, а разве у кораблей может быть душа? Здесь мнение Данута не совпадало с мнением гворнов, но кто его спрашивал? К тому же, гномы рационалисты. Посему, пассажирские суда будут числиться как «П.К.», грузовые «Г.К.», имеющие собственный номер, а военные имеют лишь номер – длинный ряд цифр, понятный только сведущему гворну.

Данут находился на трехмачтовой шхуне, на носу которой блестели медные буквы и цифры «П.К. – 298». Справа шли еще два корабля подобного типа, носившие на бортах буквы «Г.К.», какие-то трехзначные номера, а прикрывал их караван пароход, за номером номер «17», зато на его палубе стояли какие-то зачехленные штуки, с которыми лучше не знакомиться ни пиратам, ни хищным тварям, в изобилии водившимся в море Петронелл.

Одно дело идти на корабле в качестве моряка (неважно, командуешь ли ты судном, или исполняешь чужие приказы), совсем другое – плыть на оном в качестве пассажира. Пассажиром (причем, не простым, а почетным!), Данут не бывал никогда. Тут тебе и каюта первого класса с иллюминатором, отдельным чуланчиком для умывания и прочего, и завтрак-обед-ужин в кают-компании, за одним столом с первым помощником капитана (сам капитан, если на корабле все в порядке, показывается пассажирам только при посадке и расставании!), вместе с еще четырьмя важными особами, одна из которых, является еще и твоим будущим начальником. Да, именно так. Данут направлялся на Землю предков не в роли зеваки-путешественника, а в качестве простого рабочего поисково-геологической партии, а Главный геолог фактории – мэтр Громеверт, возвращался к работе после очередного отпуска.

Почему Данут выбрал именно эту профессию, он бы ответить толком не смог, да и какая разница? Важны являлось то, что он мог, с чистой совестью, убраться куда подальше от Фаркрайна. Ну, а пока он на судне, он важный гость. Впрочем, в этом тоже была своя прелесть.

Некоторое неудобство доставляли размеры. Гномы, хотя и не были крошками, что описываются в сказках, но, тем не менее, самые рослые из них едва доставали до груди Данута и, соответственно, вся обстановка на корабле, включая мебель, была приспособлена под их габариты. За обеденным столом юноша кое-как умещался, а вот на койке вытянуться во весь рост не удавалось. Да и спускаясь по трапам, Данут то и дело стукался затылком о низкие потолки. Ну, приходилось мириться и с этим.

Хуже другое. И команда, и пассажиры – сплошь гномы, отправляющиеся на «историческую родину» своих предков, (а также орков и людей, в незапамятные времена переселившихся в Фаркрайн), вели очень специфические разговоры, в которых юноша мало что понимал. Ну, что он мог ответить, если механики начинали спор о методах экономии топлива, а инженеры – о качественных отличиях оцинкованного металла от черепицы, при изготовлении кровли кирпичных домов? Или – следует ли устраивать патио, если вокруг домов растут деревья? Данут и слова-то такого не слышал – «патио». Единственное, что мог сделать юноша – это внимательно слушать, глубокомысленно кивать, восхищаться репликам своих соседей, предоставляя собеседникам говорить, сколько им влезет. Зато уже на второй день он приобрел репутацию толкового юноши, хорошо разбирающегося в сортах армированной стали, сведущего в тонкостях ремонта дизельных двигателей в полевых условиях и разбирающегося в свайных и ленточных фундаментах.

Здесь могла бы выручить хорошая книга, но как на грех, пассажирские корабли не имели библиотек, а у соседей нашлись только справочники по ремонту и эксплуатации двигателей, сборники статей по последним достижениям в области металлургии, обзоры научной литературы (опять-таки в области инженерного дела и точных наук), да астрономические таблицы. Единственная книга, которую Данут был в состоянии прочитать, это была «Энциклопедия по родовспоможению и общей гинекологии», принадлежавшая одному из врачей, но после первой страницы, изобиловавшей мудреными словами, юноша понял, что эта книга написана не для него. А уж иллюстрации, вклеенные в «Энциклопедию», он даже и смотреть не стал. Данут уже раз сто отругал себя, что не прикупил в Скаллене какую-нибудь интересную книгу, а еще лучше – три-четыре, благо, что деньги у него были, а книжных магазинов в городе гномов было достаточно. И цены на книги, по меркам Тангейна, были мизерными. Но он тогда подумал, что книга будет излишней тяжестью. Мог бы и догадаться, что не самому тащить, а кораблю такая «тяжесть» не помеха. Вот, не глупец ли он после этого? Да и по приезду на место хорошая книга пригодилась бы. Вот, почему бы ему было не запастись книгами по геологии? У его будущего начальника в каюте оказались только отчеты.

От скуки, напавшей на него уже на вторые сутки пребывания на борту в качестве бездельника (виноват, пассажира), Данут принялся рассматривать море, а также его обитателей. А что там интересного в море? Чайки летают, о чем-то спорят, орут. Видимо, не могут поделить рыбу. Время от времени появляются резвящиеся дельфины. Вот на этих красавцев можно смотреть долго, но они не любят пересекаться с курсом корабля, и правильно делают. Немало еще найдется людей, кто с удовольствием начнет охотится на дельфина, чтобы только полюбоваться своим «искусством», а не для того, чтобы употребить в пищу. Вот, китов здесь почему-то не видно. Не то в теплых морях их не водится, не то – уплыли куда-нибудь.