Это придает мне сил, я поднимаюсь и на подрагивающих ногах отправляюсь искать необходимые инструменты, защитную одежду и специальную маску для аутопсии, чтобы не запачкать свой респиратор. Поверить в это не могу, но я на полном серьезе собираюсь вскрывать труп и копаться во внутренностях. Омерзительно.

Спустя три часа, которые я помню довольно смутно, стою под холодными струями в душевой кабинке, что обнаружила в родильном отделении на втором этаже, и содрогаюсь всем телом. Внутри все болит после бесчисленного числа раз, которое меня выворачивало наизнанку, когда я бросалась к раковине в морге, в перерывах между тем пока занималась отвратительными вещами. В ушах все еще стоит свист пилы и треск ребер, а перед глазами – внутренности монстра, а потом и хакатури, которого я беспощадно искромсала самым большим ножом из найденных в помещении для аутопсии. Как итог, я добыла сердце, отмыла его в раковине и сбежала от истерзанного мною трупа, даже не потрудившись убрать за собой.

И вот теперь я безжалостно скребу тело ногтями, стараясь смыть с кожи и волос, кажется, навек въевшуюся в них мерзотную трупную вонь.

Простояв под ледяными струями воды и продрогнув до костей, я наконец закручиваю вентиль, и дрожа всем телом, вытираюсь и одеваюсь. Собираю мокрые волосы в хвост, чтобы не мешались и поворачиваюсь к столику, на него я положила то, ради чего проделала столько того, чем не хотела бы заниматься никогда в жизни. Сердце, которое оказывается на удивление крупным и невероятно синим, кладу в передний карман джинсов. Подхватываю с пола рюкзак, выхожу из душа, покидаю родильное отделение и направляюсь к лестнице.

Жар приливает к голове, когда до меня доносятся приглушенные голоса с первого этажа. Нет. Только не это! Меня не могли заметить, иначе давно бы уже пришли, а это значит, что скорее всего эти люди пришли в морг, больше ведь в больнице делать нечего. Наверное. При любом раскладе пора уносить ноги, в противном случае меня могут обнаружить, и ничем хорошим это не закончится. А я не могу быть пойманной сейчас. Не после того, что мне пришлось проделать и вытерпеть.

Дожидаюсь, когда голоса удалятся в неизвестном направлении, и крадучись спускаюсь на первый этаж. Никого не заметив, быстрым шагом пересекаю холл и спешу на выход из здания. Перед ступенями, ведущими к главному входу, стоит припаркованный внедорожник. Вздыхаю с облегчением, когда не вижу военных ни внутри, ни поблизости. Уже не скрываясь и наплевав на то, что меня могут заметить со стены, бегом бросаюсь прочь от больницы и вскоре исчезаю за ближайшим зданием. Не замедляя шага, спешу в сторону аномалии, которая ярко освещает мой путь. Только приблизившись к палаточному городку, останавливаюсь, приваливаюсь боком к стене первого попавшегося здания и перевожу дух. Смотрю на часы. Рассвет совсем скоро, а значит я провозилась гораздо больше времени, чем мне показалось изначально. Нужно спешить.

Дожидаюсь, когда трое ученых неспешно перейдут из одной палатки в другую, уже спокойным шагом направляюсь в ту сторону, где хранятся оставшиеся необходимые мне вещи.

К моему облегчению, в палатке Джексона никого не оказывается, и я беспрепятственно подхожу к нужной коробке. Снимаю кожаную куртку, надеваю и креплю броню, после этого берусь за ремень с двумя кобурами. Коробки с патронами запихиваю в рюкзак. Надеваю куртку, после чего берусь за ножны с катаной. Удобно закрепляю ремешок, располагая меч за спиной. В горле пересыхает, и я с удивлением отмечаю, что у меня ускорилось дыхание, а от волнения дрожат пальцы. Стискиваю их в кулаки и стараюсь взять себя в руки. Неужели я и вправду собираюсь это сделать? Прыгнуть в портал, чтобы оказаться неизвестно где, но все равно ближе к самому родному для меня человеку, чем нахожусь сейчас? Да, так я и поступлю. Надеюсь лишь, что я не ошиблась в выводах и все получится. В противном случае, если проходной билет не сердце хакатури, а что-то другое, скорее всего я умру быстрее, чем рассчитывала.

Окидываю взглядом палатку Джексона, останавливаясь на столе, на котором царит почти идеальный порядок. Вижу бумагу и ручку, делаю шаг по направлению к столу и пишу крупными буквами, чтобы капитан наверняка обратил внимание: "Прости, я должна была это сделать. Я верну папу и Джорджию. Эмили".

После этого подхватываю рюкзак, но несу его в руках, потому что за спиной меч. Выхожу из палатки и хмурясь направляюсь в сторону портала, размышляя о том, нужно ли вообще было оставлять записку. Решаю, что да. Джексон заслуживает узнать о том, куда я вообще исчезла, от меня. Пусть и таким способом. На миг в мыслях всплывает обеспокоенное лицо Мэйсона. Возможно, нужно было написать и ему. Встряхиваю головой. Он не заслужил такого отношения, которое получал от меня в последнее… да всегда получал. Пусть лучше он возненавидит меня за то, что я сделаю.

Чувствую, как каждая мышца наполняется решимостью, даже плечи расправляются. Я поступаю правильно. Кроме меня, никто этого не сделает.

Прохожу мимо палаток и слегка притормаживаю на подходе к световому столбу, чтобы достать из кармана свой проходной билет.

– Эмили?!

Сердце испуганно ёкает, когда до меня долетает изумленный голос Мэйсона.

Резко оборачиваюсь и смотрю сначала на него, а затем на застывшего, словно статуя, Джексона. Они вышли из самой крайней палатки, но остановились, очевидно, из-за того, что увидели меня.

– Что ты делаешь? – сердито спрашивает Джексон, решительным шагом направляясь ко мне.

Мэйсон идет следом, не сводя с меня настороженного взгляда. А я тем временем пячусь к порталу, крепко сжимая в кулаке сердце хакатури.

– Не надо, Джексон, – твердым тоном прошу я, не переставая отступать. – Я уже все решила.

– Что ты решила? – грубым тоном требует он и сжимает руки в кулаки. – Ты же умрешь, как только коснешься портала.

– Не умру.

– Да откуда тебе это знать? – зло спрашивает он, повышая голос.

Поднимаю руку, перекатываю пальцами кристалл и показываю его военным, и они даже на некоторое время застывают на месте.

– Где ты его взяла? – интересуется Мэйсон.

Качаю головой. Лучше им не знать. Хотя рано или поздно им все равно доложат о том, что кто-то вломился в морг. Но я не скажу об этом ни слова.

– Не в портале, так за ним ты погибнешь, Эмили, – произносит Джексон, и я вижу, каких трудов ему стоит сохранять спокойствие в голосе.

– Значит так тому и быть, – спокойно говорю я.

В следующую секунду они одновременно бросаются ко мне, и у меня больше нет времени на раздумья или нерешительность, ведь разделяющее нас расстояние слишком мало.

В последний раз смотрю на взбешенные лица Джексона и Мэйсона, покрепче сжимаю в кулаке сердце, разворачиваюсь и шагаю прямо в портал.

Глава шестая

Льюис выпрямляет затекшую спину и поворачивается на звук открывающейся двери. Любопытно, кого это принесло в лабораторию, в которой гости довольно редкое явление. А сегодня они тут уже были совсем недавно, когда доставили объемный черный пластиковый пакет и запихнули его в холодильник.

Целые ночи за исключением коротких перерывов Льюис проводит в этом большом прохладном помещении, склонившись над столом, отчего плечи и поясница быстро деревенеют. Справа на широкой столешнице аккуратно разложены истрепанные листы с его чертежами и наработками, их Льюис сделал несколько месяцев назад, находясь в родном мире. А слева беспорядочной кучей свален прибор, который доктор Грант безуспешно пытается починить уже довольно продолжительное время. Может, месяц, а может, и больше. Он не знает, потому что все дни слились в один сплошной и бесконечный поток работы, но она не приносит никакого результата. Все материалы и запасные части, из которых можно извлечь важные для починки детали, что ему регулярно доставляют местные, по большей части оказываются бесполезным хламом.

Льюис устал. Невероятно устал оттого, что все его труды оказываются напрасны. Порой ему кажется, что все усилия, которые он проявляет, заранее обречены на провал. Но отказаться от их выполнения он тоже не может. Местный лидер не привык, что кто-то может пойти наперекор его приказам, это Льюис уяснил раз и навсегда еще при первой встрече с Кеннетом Стренджем. Кеннет привык, что все неукоснительно выполняют каждое его требование, поэтому Льюис никогда еще не видел его довольным, ведь еще ни разу он, ученый из другого мира, не принес местному главарю хороших новостей.

Поэтому сейчас, услышав звук открывающейся двери, Льюис поворачивается в ту сторону, ожидая увидеть Картера. Именно он всегда провожает доктора Гранта к своему старшему брату раз в несколько дней, но это оказывается не он. Первой в лабораторию заходит Джорджия, а сразу за ней с неизменной улыбкой на лице следует Николас.

Лицо Льюиса светлеет, когда он видит ту, которая вернула ему уверенность в том, что и он заслуживает счастья. После того как ушла жена, долгие годы Льюис был лишен этого чувства. Только работа и единственная дочь были способны развеять его плохое настроение. До появления в его жизни Джорджии. Он сам не понял, как между ними вспыхнули чувства, и долго сопротивлялся им, но Джо может быть убедительной. Ее никогда не волновала их разница в возрасте, хотя сам Льюис поначалу думал, что четырнадцать лет, которые их разделяют, – это вовсе не мало, но Джорджия только рассмеялась на его замечание. И в конце концов Льюис отбросил прочь сомнения и предрассудки, ведь в последние пару лет Джорджия была единственной, кто делал его живым. Возможно, впервые в жизни он поступил эгоистично, решив, что, если судьба дает ему второй шанс, чтобы быть счастливым, он не может им не воспользоваться.

Джо улыбается Льюису и проходит к своему рабочему месту, чтобы надеть халат и перчатки и установить ширму. Она все еще немного злится на Ники, потому что тот пришел за ней раньше обычного и потащил в лабораторию со словами, что им удалось изловить самку хакатури и не какую-нибудь мелочь, а взрослую особь. И пусть это вовсе не тот экземпляр, за которым ведется пока безрезультатная охота, но Джо все равно не терпится погрузиться в изучение той, в ком может крыться ключ к решению задачи, что поставил перед ней Кеннет Стрендж. Джорджия не теряет надежды найти решение, используя самую обычную самку, а не ту, изловить которую пока не удалось ни одному отряду. Но начинать работу ни свет ни заря она не имеет ни малейшего желания. Тем более при виде жизнерадостной физиономии Николаса. Как вообще можно выглядеть таким бодрым в пять утра?

Радует лишь одно – Джо проведет чуть больше времени с Льюисом. Конечно, при Ники и Оуэне, что всегда находятся поблизости, особенно не пообщаешься, но Джорджия рада просто быть рядом с Льюисом.

Джо переодевается и направляется к специальному холодильнику, какие бывают в моргах, чтобы вытащить доставленное недавно тело, оно является для нее не более чем предметом изучения. Потянувшись к ручке, она замирает и оборачивается, когда дверь лаборатории открывается. Увидев вошедшего, Джорджия тут же переводит взгляд на склонившегося над проводами Льюиса, он сжимает в руке миниатюрный паяльник.

Льюис тоже поворачивается к двери и вздыхает, глядя на невозмутимое лицо Картера. Он ничего не говорит, но Льюис и без слов знает, с какой целью пришел младший из Стренджей. Доктор Грант выключает паяльник и откладывает его в сторону. В этот момент Картер негромко произносит:

– Оуэн, можешь отдыхать. Я провожу доктора в комнату после встречи с Кеннетом. Ники, собирайся, через два часа мы уезжаем в Восход.

Николас удивленно смотрит на него и поднимается со своего места на небольшом диване, где проводит время, наблюдая за работой своей подопечной.

– А как же Джорджия? – спрашивает он, косо глядя в сторону доктора Купер, застывшей возле холодильника со свежим трупом.

– Она идет с нами, – ровным голосом сообщает Картер.

– Что? – спрашивает Джорджия, которая удивлена таким поворотом событий.