Не понимающий причин этого веселья ласс Маель не знал, что думать, и сейчас неуверенно переминался с ноги на ногу, переводя недоуменный взгляд с господина на его спутницу. Кати сочувственно посмотрела на хозяина замка, Корвеля же, казалось, возникшая неловкость совершенно не трогала. Он удобней устроился на своем кресле и шевельнул пальцами, позволяя слуге наполнить его тарелку снедью, лишь указав перстом, чего он сейчас желает. Второй слуга схватил кувшин с хмельным напитком и поспешил наполнить кубок сайера.

Катиль последовала примеру ласса Корвеля, но ее желания были скромней, и в сравнении с порцией сайера тарелка девушки казалась практически пустой, да и из кубка лаисса Альвран сделала всего лишь небольшой глоток, чтобы запить съеденное. Ласс Корвель некоторое время задумчиво смотрел на свою пленницу, скромно сложившую руки на коленях после трапезы, встал и, забрав ее тарелку, лично отрезал кусок окорока зажаренного поросенка.

– Ешь, – велел он, – иначе навсегда останешься воробьем.

– Я уже не голодна, ласс Корвель, – ответила Кати, отодвигая тарелку.

– Тебе нужны силы, – произнес он тоном, не терпящим возражений. И, заметив мелькнувшую на губах Маеля ту же пошловатую понимающую ухмылку, досадливо добавил: – Дорога долгая и нелегкая. Ласс Маель, – Корвель перевел взгляд на хозяина замка, выдержал паузу и насмешливо закончил, – выделите нам покои, мы остаемся у вас до утра. Надеюсь, вы уже распорядились, и о моих людях позаботились.

– Д-да, – кивнул ласс Маель, внутренне содрогаясь от осознания, что сайер не уберется после трапезы.

– Очень хорошо, – кивнул Корвель. – Велите подготовить горячей воды. Я и моя спутница желаем привести себя в порядок после дороги.

– Покои готовить одни на двоих? – неуверенно спросил ласс Маель.

– Не задавайте дурацких вопросов, благородный ласс, – раздраженно ответил Корвель и снова посмотрел в сторону лаиссы Альвран, с чьих щек исчез даже намек на румянец. Но кусок сочного мяса уже уменьшился наполовину, и ласс удовлетворенно хмыкнул.

Маель подозвал слугу, отдал ему распоряжения, и тот поспешил выполнить приказ своего господина. Хозяин замка с подобострастием взглянул на сайера, пытаясь понять, смягчился ли он от сытной трапезы, или все еще гневается на него. Ласс Корвель едва заметно усмехнулся и отдал следующее распоряжение:

– К ночи вы и ваши люди можете мне понадобиться.

– Зачем? – опешил ласс Маель, и, гулко сглотнув, поспешил исправить свою очередную оплошность, глядя, как брови сайера поползли вверх. – Как будет угодно моему господину.

Музыканты наигрывали неспешный мотив, не мешавший течению беседы, если бы такая сейчас происходила, но за столом царила тишина. Лаисса Альвран, так и не доев кусок окорока, снова сделала глоток из кубка и поманила к себе слугу, державшего в руках чашу с водой. Она ополоснула руки и воспользовалась заткнутым за пояс слуги куском полотна, чтобы вытереться. После этого повернулась в сторону музыкантов и с интересом слушала их игру.

Ласс Корвель последовал примеру провидицы и подозвал к себе второго слугу с чашей, смыл с пальцев жир, обтер руки и тоже взглянул на музыкантов. Их было двое. Один перебирал струны лютни, второй играл на флейте. Мужчины увлеклись и уже не обращали внимания на гостей и хозяина. Затем сайер перевел взгляд на Катиль и протянул к ней руку. Девушка ответила удивленным взглядом, но вложила в огрубевшую от постоянного обращения с оружием ладонь свои пальцы. Ласс поднялся с места и потянул за собой лаиссу.

– Что-нибудь повеселей, – велел он музыкантам, прерывая их игру.

– Вы хотите танцевать? – изумилась Кати.

– Сидеть в молчании, пока подготовят купель, у меня нет никакого желания. Это навевает тоску и раздражает, – ответил Корвель и кивнул на хозяина замка. – А этот остолоп не тот, кого я готов видеть в собеседниках.

– Вы больше не гневаетесь на него? – спросила девушка, вставая напротив сайера.

– Гневаюсь. И разговор с моими вассалами, вдруг разом забывшими, на чьей земле они живут, еще впереди, – сказал ласс Корвель. – Но вас, дорогая моя лаисса, это совершенно не должно волновать.

Он приподнял руку, на тыльной стороне которой покоились пальчики Кати, вторую заложил за спину, и пара сделала слаженный шаг. Лаисса Альвран глядела перед собой, приподнявшееся было настроение, опять исчезло. Напоминание ласса, что ей не стоит совать нос в его дела, вернуло девушку к пониманию, что для нее установлены границы, и за эти границы заступать нельзя, иначе это вызовет очередную вспышку гнева.

Вернулся слуга и доложил, что купель готова. Ласс Корвель остановился и указал взглядом на дверь.

– Я приду позже, – сказал он, и Кати с облегчением вздохнула. – Выделите служанок, пусть помогут моей спутнице, – велел ласс хозяину замка и отпустил лаиссу Альвран. – До скорой встречи… Рагна, – громко закончил мужчина.

Глава 4

Лаисса Альвран поднялась в отведенные им с сайером покои, одни на двоих, и это совершенно не нравилось девушке. Как не нравилось называться чужим именем и чувствовать на себе взгляды, в которых прятались разнообразные чувства: от любопытства, до интереса и насмешки. Сейчас, оказавшись наедине с прислугой, считавшей ее ровней, согревавшей постель господина, Кати обнаружила, что девушки смотрят на нее… с завистью.

Это изумило благородную лаиссу, не понимавшую, чему можно завидовать в положении наложницы, но, вспомнив, как рьяно отстаивал свою любовницу ласс Корвель, Катиль сделала вывод, что завидуют именно тому, что столь высокородный господин считает безродную женщину достойной своей любви. Память услужливо подкинула образ Рагны Лёрд, и лаисса отметила, что одета она была, как благородная дама. К тому же ее вольное обращение к лассу говорило, что они на равных. Должно быть, женщина в замке чувствует себя хозяйкой. От этой мысли Катиль стало особенно неприятно. Она не могла себе представить, как будет уживаться рядом с ней простолюдинка, вдруг получившая положение почти супруги удельного ласса.

– Святые Защитники, пошлите мне терпения, – в который раз прошептала она. – Вы свободны, я справлюсь сама, – сказала она девушкам, отпуская их.

Лаисса Альвран хотела избавиться от их неприязненных взглядов, которыми окидывали ее служанки, стоило лаиссе отвернуться. Две девушки тут же покинули покои, третья издевательски поклонилась:

– Как будет угодно… госпоже, – несмешливо произнесла она и последовала за своими подругами.

– Нечистый вас забери, ласс Корвель, – проворчала Катиль и ушла в умывальню.

Девушка аккуратно коснулась поверхности воды и усмехнулась. Так и есть, служанки не устояли, вода была почти не разбавлена. Самолично отчерпав горячей и добавив холодной воды, лаисса Альвран с наслаждением опустилась в купель. Впрочем, она не знала, когда появится ласс Корвель, потому не позволила себе слишком долго блаженствовать и, приведя себя в порядок, оделась, жалея о том, что на этом закончилась ее сменная одежда.

В покоях имелась только одна спальня и, как следствие, одна кровать, но она была достаточно велика, чтобы не касаться того, кто будет отдыхать на второй половине. Однако подобная вольность показалась Кати чрезмерной, и благородная лаисса перебралась в одну из комнат, где нашла кушетку, и легла на нее, укрывшись плащом.

Катиль Альвран, не смотря на то, что в отчем доме ей не было отказа в том, что касалось ее комфорта, была неприхотлива и незаносчива. За это ее любила прислуга, а отец неоднократно укорял, что дочь не спешит пользоваться благами, данными ей правом от рождения. Кати неизменно обходилась малым. К тому же лишения, которым подвергал ее отец из желания уберечь от простуд, ушибов и прочих неприятностей, приучили девушку спокойно относиться к тому, что имеет, и не завидовать тем, кому было позволено больше. Зависть делает человека несчастным, Катиль несчастной быть не хотела.

Она решила для себя, что значимо, а что нет. Сайер выше ее по положению, значит, кровать должна достаться ему. К тому же он крупней, и на кушетке мужчине было бы просто неудобно, потому ее заняла лаисса Альвран. В том, что от ласса Корвеля не стоит ожидать бесчестного поведения, она тоже убедилась. Она не интересовала его как женщина, и это Кати совершенно устраивало. Да и опасения насчет ее дара и связи с мужчинами также стало для девушки своеобразной порукой неприкосновенности лаиссы. Успокоившись всеми этими соображениями, она быстро уснула и уже не слышала, как в покои вошел ласс Корвель.

Мужчина закрыл за собой дверь и прислушался. Не услышав ни звука, он нахмурился и прошелся по покоям. В умывальню дверь была открыта, и в купели все еще оставалась не вычерпанной вода. В спальне девушка не обнаружилась. «Ежели сейчас ее не найду, сверну Маелю шею», – подумал сайер и толкнул очередную дверь. Спящую Кати он даже сразу не заметил, но, услышав тихое сопение, резко обернулся и расслабился.

Усмехнувшись, мужчина с минуту рассматривал девушку, свернувшуюся калачиком под плащом, покачал головой и ушел в спальню, откуда вскоре вернулся с подушкой и одеялом. Осторожно приподняв голову Катиль, суровый ласс подложил ей мягкую подушку, забрал плащ и накрыл одеялом. После этого плотно прикрыл дверь и покинул покои, велев заново наполнить купель.

Дождавшись, когда все будет готово, мужчина быстро помылся и лег на кровать. И вновь он почувствовал неловкость от того, что его пленница сейчас спит на узкой кушетке, отдав ему кровать. Высокородный ласс был не менее неприхотлив, чем лаисса Альвран, и для отдыха ему не были нужны ни толстая перина, ни огромное ложе. Корвель мог выспаться и на жестком полу, вынуди его к этому обстоятельства, но ничего менять уже не стал. Раз благородная лаисса сделала такой выбор, таскать ее по покоям мужчина не собирался.

Постепенно мысли ласса переключились с провидицы на другую женщину, спешившую сейчас на встречу с ним. Корвель закрыл глаза, вызывая в памяти дорогой ему образ. Промедление вновь всколыхнуло недовольство, он скучал по своей светловолосой фее. По ее теплой улыбке и нежному взгляду. И по их беседам, когда Рагна слушала его рассказы, затаив дыхание, и по ночам, где не было места разговорам, только бессвязному жаркому шепоту, наполненному признаниями. Только в объятьях своей феи ласс мог позволить себе ненадолго расслабиться.

Невозможность соединить их судьбы в доме Святых Защитников расстраивала сурового ласса. Но он прекрасно понимал, что по законам королевства, дети, рожденные в неравном браке, все равно останутся непризнанными короной. Бастарды от законной супруги. И после его смерти Удел Корвель отойдет королю, потому что передать его можно только по наследству. Что тогда ждет его детей? Их не оставят ни в замке, ни даже в Уделе, изгнав бастардов бывшего сайера прочь, как и его жену. Они вновь станут никем.

И выход ласс Корвель видел только один – брак с равной себе и законный наследник. Тогда он сможет выделить земли для детей, рожденных Рагной, и обязать законного наследника не трогать незаконнорожденных братьев. Впрочем, почему обязать терпеть? Ласс Корвель видел иное будущее. Он собирался внушить детям уважение и любовь друг к другу, чтобы бастарды были верной опорой законному наследнику. Но беда была лишь в том, что мужчина не желал видеть рядом с собой другую женщину, тем более на своем ложе, даже ради наследника и сохранения удела за своим родом, зная, как болезненно это воспримет наложница. И он оттягивал выбор невесты. Ему нужна была бессловесная послушная клуша, воспитанная в почитании и трепете перед мужчиной, чтобы не лезла в его дела и покорно отправилась в дальнее поместье, когда выполнит свое предназначение.

Ласс перевернулся на другой бок и открыл глаза. Ему претило подобное развитие событий. Мужчина привык быть безжалостным к своим врагам, но издеваться над кем-то намеренно не любил. А то, что ему предстояло в конце концов сделать, было намеренной жестокостью, хоть и продиктованной необходимостью.

– Проклятые законы, – проворчал Корвель и снова закрыл глаза.