Она поведала ему детали задуманного: до рассвета к пещере приведут коня и он выедет из узкой долины через перевал, потом повернет, пересечет каменистые подножия холмов и снова спустится в долину со стороны речушки Фиссихант, как будто возвращается домой. Англичане встретят его где-то между Страй и Искдейлом, скорее всего, у Мидмаэйнс: это подходящее место для засады, потому что там узкая горная долина круто поднимается с обеих сторон, а у речушки находится лесистый участок, где могут укрыться несколько человек.

После трапезы Мэри аккуратно сложила в корзину остатки еды, чтобы Джейми мог позавтракать, перед тем как покинет на рассвете пещеру, но, вопреки ожиданиям Джейми, не ушла. Она порылась в расщелине, где он хранил свои постельные принадлежности, расстелила их на земле, откинула одеяла и опустилась на колени рядом с тюфяком.

Джейми прислонился спиной к стене пещеры и сложил руки на груди. Сердито глядя на темные, гладко причесанные волосы Мэри, он с раздражением спросил:

– Это еще что такое? Чья это идея – твоя или моей сестры?

– Разве это важно? – спокойно спросила Мэри.

Он покачал головой и наклонился, чтобы поднять женщину на ноги.

– Ты права, это не важно, потому что ничего подобного не произойдет. Я благодарен тебе за готовность, но…

Она прервала его поцелуем. Губы были такими же, как и казались: нежными и мягкими. Однако Джейми крепко схватил ее за руки и резко отстранился.

– Нет! Так делать дурно, неверно, я не хочу так поступать.

Одновременно с этим он в ужасе осознал, что его тело противоречит сказанному, и испытал еще больший стыд от того, что ветхие тонкие штаны прекрасно открывали масштаб этого противоречия, что мог лицезреть любой желающий.

По улыбке, украсившей пухлые губы Мэри, легко было понять, что она-то посмотреть пожелала. Джейми развернул ее к выходу и легко подтолкнул. Она отошла на шаг и принялась расстегивать крючки на юбке.

– Не делай так! – закричал Джейми.

– А как вы собираетесь меня остановить? – спросила она, вышла из юбки и аккуратно сложила ее на единственной табуретке.

Тонкие пальцы поднялись к кружевам корсажа.

– Если ты не уйдешь, то уйду я, – заявил Джейми и, отвернувшись, отправился к выходу.

– Милорд, – окликнула его она.

Он остановился, но по-прежнему стоял к Мэри спиной.

– Не следует меня так называть.

– Лаллиброх ваш, – возразила она. – И будет вашим, пока вы живы. Коли вы его лэрд, я буду говорить так.

– Он не мой. Титул и имение принадлежат маленькому Джейми.

– Все мы понимаем, кто маленький Джейми, а кто вы, – решительно сказала служанка. – И уж поверьте, не ваша сестра попросила меня поступить так, как я собираюсь. Обернитесь.

Он медленно повернулся. Мэри, босая, с распущенными волосами, стояла перед ним в одной рубашке. Как все обитатели усадьбы, за последнее время она исхудала, но ее грудь, с сосками, ясно видными через тонкую ткань, была куда больше, чем он думал. Рубашка была изношенной, местами на плечах почти прозрачной, а подол у нее истрепался (впрочем, такова была и вся остальная одежда).

Джейми закрыл глаза, почувствовал легкое касание к руке и велел себе стоять неподвижно.

– Я отлично понимаю, о чем вы думаете, – сказала Мэри. – Потому что видела вашу леди и знаю, как это было между вами. Со мной такого никогда не случалось, – добавила она тише, – ни с одним из двоих мужчин, с которыми я жила. Однако я знаю, что такое подлинная любовь, и даже в мыслях не имею пробудить в вас чувство, что вы ее предали.

Легкое, как пушинка, касание перешло на его щеку, и натруженный палец провел по верхней губе.

– Я хочу лишь, – тихо промолвила она, – дать вам иное. Пусть не такое великое, но то, что пойдет вам на пользу. Ваша сестра и ребятишки не могут вам этого дать, а я могу.

До него донесся ее вздох.

– Вы дали мне дом, жизнь и моего сына. Неужто вы не разрешите подарить вам взамен такую малость?

На его глаза навернулись слезы. Она легко утерла их и пригладила вздыбленные вихры. Джейми медленно раскрыл объятия и потянулся к ней, и она приникла к его груди спокойно и просто, так же, как накрывала на стол или стелила постель.

– Я… так давно этого не делал, – вдруг застеснялся он.

– Я тоже. – Она раздвинула губы в легкой улыбке. – Но мы припомним, каково это.

Часть третья
Когда я твой пленник

Глава 7
Вера в документы

Инвернесс, 25 мая 1968 года

Утром по почте пришел конверт от Линклатера.

– Надо же, какой толстый! – вскричала Брианна. – Линклатер прислал какие-то документы!

Все ее лицо, до кончика носа, пылало от возбуждения.

– Судя по всему, так и есть, – ответил Роджер.

Он казался невозмутимым, однако мне было видно, как на его горле пульсирует жилка. Роджер принял пухлый пакет, оценил его вес, грубо вскрыл пальцем и вынул пачку фотокопий.

Следом за документами вылетел бланк университета, на котором было написано письмо. Я быстро его поймала и дрожащим от нетерпения голосом громко прочитала:

– «Уважаемый доктор Уэйкфилд! Нижеследующие материалы направлены во исполнение вашего запроса о казни офицеров-якобитов, произведенной армией герцога Камберлендского после битвы при Каллодене.

Сообщаю вам, что приведенная вами цитата из моей книги в основном базируется на личном дневнике некоего лорда Мелтона, командира пехотного полка герцога Камберлендского в ходе упомянутой битвы. Прилагаю фотокопии соответствующих страниц дневника, где, как вы можете убедиться сами, излагается примечательный и трогательный рассказ о спасении некоего Джеймса Фрэзера. Поскольку этот Фрэзер не представляет собой выдающуюся историческую личность и эта мелкая история не входит в сферу моих научных интересов, я не вдавался в подробности, однако время от времени собирался заняться выяснением его дальнейшей судьбы. Если же вы узнаете, что он спасся и добрался до собственного имения, сообщите, пожалуйста, об этом мне. Честно говоря, я всегда надеялся, что ему повезло, несмотря на то что рассказ Мелтона не дает для этого особых оснований. Искренне ваш, Эрик Линклатер».

Руки задрожали, и я опустила письмо на стол.

– «Не дает особых оснований», ну и ну! – проговорила Брианна, заглядывавшая в письмо из-за плеча Роджера, для чего ей пришлось встать на цыпочки. – Хе! Мы-то знаем, что он вернулся!

– Мы предполагаем, что он вернулся, – осторожно поправил Роджер, однако он улыбался во весь рот, так же как Брианна.

– Чаю или какао? – Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулась кудрявая голова Фионы. Бурная дискуссия прервалась. – Есть свежайшее имбирное печенье с орехами.

Следом за Фионой проник аппетитный запах теплого имбиря, впитавшийся в одежду.

– Пожалуйста, чаю, – произнес Роджер, а Брианна вместе с ним воскликнула:

– Отлично, какао!

Весьма гордая собой Фиона вкатила в комнату столик с чайником, молочником с какао и подносом с печеньем.

Я налила себе чаю и уселась в кресло, прихватив с собой копии дневника Мелтона. Удивительно, но скоропись восемнадцатого века оказалась довольно разборчивой, устаревшее правописание не мешало, и очень скоро я оказалась не в кабинете, а в хижине неподалеку от поля битвы, и легко представила себе, и как гудят мухи, и как раненые шотландцы лежат на голой земле, и сильный и душный запах крови.

«…поскольку долг чести моего брата требовал исполнения, мне ничего не оставалось, как оставить Фрэзера в живых. Потому его имя не было включено в список мятежников, подвергнутых там казни, и я устроил так, чтобы он смог добраться до родового имения.

Признаться, мне не кажется, что я поступил слишком милосердно или презрел свой офицерский долг, поскольку успешное возвращение чрезвычайно сомнительно из-за крайне тяжелого ранения Фрэзера в ногу, причем рана его загноилась. Тем не менее я никак не мог поступить иначе, как руководствуясь своими честью и долгом; впрочем, должен добавить, что, когда этот человек исчез с глаз моих, мне стало несколько спокойнее, поскольку я в тот момент занимался погребением его казненных товарищей. Не самое приятное дело: число мертвецов, прошедших перед моим взором за последние два дня, меня весьма печалит».

На этом записи обрывались.

Я положила листки себе на колено. «Крайне тяжелое ранение, рана загноилась…» В отличие от Роджера и Брианны, я понимала опасность такой раны, когда рядом нет не только антибиотиков, но и простейших средств, доступных шотландским лекарям того времени, вроде припарок из лекарственных трав. Сколько он трясся в телеге от Каллодена до Брох-Туараха? Два, три дня? Сумел ли он столько продержаться без всякой помощи?

– Однако он добрался.

Брианна прервала мои думы, видимо, ответив на тот же вопрос, заданный Роджером. Она говорила так уверенно, словно своими глазами видела события, изложенные в дневнике Мелтона, и ничуть не сомневалась в счастливом исходе.

– Он все-таки вернулся. Он и есть Серая Шляпа, я точно знаю.

– Серая Шляпа? – удивленно уставилась на Брианну Фиона (которая до того укоризненно качала головой, увидев забытый мной остывший чай). – Ты слышала о Серой Шляпе, да?

Роджер с изумлением уставился на девушку.

– Э, а ты-то откуда это знаешь?

Девушка кивнула, вылила холодный чай в стоявший у камина цветочный горшок и снова наполнила чашку свежим напитком.

– Как откуда, от бабушки. Она рассказывала об этом много раз.

– Расскажи!

Брианна напряженно наклонилась, зажав чашку двумя руками.

– Фиона, ну пожалуйста! Расскажи эту история!

Неожиданно оказавшись в центре внимания, Фиона несколько озадачилась, но шутливо повела плечами.

– Да ничего особенного, история об одном из сторонников Молодого Претендента. После ужасного поражения при Каллодене многие погибли, некоторым, однако, удалось спастись. Скажем, один человек сумел убежать и переплыл реку, однако красные мундиры пустились в погоню. По пути беглецу встретилась церковь, он юркнул внутрь и взмолился о милосердии. Сжалившись, священник и прихожане напялили на него пасторское облачение прямо поверх мундира. Когда англичане ворвались в церковь, он стоял на кафедре и говорил, и пришельцы не увидели, что под ним натекла лужа с мокрого платья. Англичане сочли, что ошиблись, и убрались восвояси. Парень спасся, а прихожане потом рассказывали, что это была лучшая служба, которую они в жизни слышали!

Фиона весело расхохоталась, Брианна нахмурилась, а Роджер недоуменно нахмурился.

– Это и был Серая Шляпа? – спросил он. – А мне казалось…

– Да нет! – заверила его девушка. – Это не Серая Шляпа. Серая Шляпа – это еще один хайлендер, уцелевший после Каллодена. Он вернулся в свое поместье, но англичане охотились за якобитами по всей Горной Шотландии, и поэтому он семь лет прятался в пещере.

При этих словах Брианна с облегченным вздохом расслабилась и откинулась на спинку стула:

– И даже между собой арендаторы звали его только Серая Шляпа, чтобы ненароком не выдать.

– Вы это знаете? – удивилась Фиона. – Да, так оно и было.

– А бабушка рассказывала, что с ним произошло потом? – спросил Роджер.

– Конечно! – Фиона широко раскрыла глаза, круглые, как леденцы. – Это же самое интересное! Видите ли, вскоре после битвы наступил ужасный голод, люди, посреди зимы выгнанные из своих жилищ, умирали от голода в ущельях, мужчин расстреливали, дома жгли. Арендаторам Серой Шляпы еще повезло больше других, но тем не менее настало время, когда пища закончилась и есть хотелось с утра до вечера, поскольку в лесу не было дичи, на полях – зерна; младенцы умирали на руках матерей, так как у тех не осталось молока, чтобы кормить их.